Виктория Бесфамильная - Когда пропадают дедушки (СИ)
— Еще бы знать, чем закончится, — добавил круглобокий и в камере воцарилась задумчивая тишина.
Таким вот образом и коротал мистер Лонгвиль свое пребывание в казенном месте отдыха. Узнал он немного, но все это как‑то не совпадало с услышанным им в пути. И потому он пытался понять, кто же прав и все свободное от разговоров время, думал и думал, как же могла начаться война, если ни одна из сторон этого не хотела и утверждала, что другие первыми начали. Увы, но ответа на этот вопрос у дедушки тоже не было. А война тем временем, еще не началась, но народ уже записывался в ополчение и готов был отстаивать свою свободу, на которую, к слову сказать, никто не покушался.
Тюрьма, место, наверное, не плохое, располагающее к размышлениям, но не предназначенное для долгого проживания. Хороша она на пару дней. Не больше. Именно так думал мистер Лонгвиль, насчитывая двадцатый день своего казенного отдыха. В поисках ответа он почти не продвинулся, решив только, что сразу же, как появиться возможность, направиться в библиотеку, и там попытаться найти ответ странной неуязвимости Сорея, если уж не причины возникновения войны. Мистер Лонгвиль еще от своего отца знал, что любую тайну можно узнать у звезд, если уметь их спрашивать. И пока мистер Лонгвиль, пользуясь преимуществом бесплатного проживания в столице, обдумывал стратегию и тактику борьбы с Сореем, его внучка в компании бесстрашных героев, поняв, что дедушка сидит в тюрьме, начала рыть подкоп для его освобождения. Самым печальным во всем этом было то, что подкоп рылся совсем в другом городе и даже если бы и был закончен, делу освобождения дедушки помочь бы не смог. Впрочем, вряд ли это могло огорчить самого мистера Лонгвиля, который, как и все взрослые, воспитавшие послушных детей, был уверен в том, что Лоре дожидается его дома, ну или, в крайнем случае, в другом безопасном месте, которое ей посоветовал их старинный друг кузнец. И, конечно же, он и подумать не мог, что вместо всего этого его маленькая внучка направилась на поиски потерявшегося дедушки прямиком к столице.
Так или иначе, но время, отведенное мистеру Лонгивлю на спокойные раздумья, подошло к концу, и поскольку дедушка вел себя спокойно и в отличие от своих прочих соседей попыток бунта не устраивал и улучшений режима не требовал, то в назначенный день, разъяснив, что теперь не стоит проситься на прием к Повелителю из‑за его крайней занятости, его отпустили на улицы столицы.
Оказавшись на свободе, толком не понимая, что именно происходит в Столице и за ее пределами, потому что тюремные стражники не потрудились ему об этом рассказать, мистер Лонгвиль, решил не отступать от своего плана и вновь направился в библиотеку. Огромные залы с полками, прячущимися под потолком, как и прежде, манили своими разгадками, но мистер Лонгвиль, преодолев искушение, направился к тем книгам, в которых хранились знания о звездах. Мистер Лонгвиль хорошо помнил слова своего отца: Звезды могут рассказать все тому, кто умеет спрашивать.
— А дальше? — полюбопытствовала Лоре, горящими глазами глядя на дедушку, который пережил такие приключения, пока она занималась глупостями, и увидел большую библиотеку.
— Дальше, — мистер Лонгвиль сделал большой глоток и зажевал его ватрушкой с вареньем. — Пришлось много книг просмотреть, расчеты разные делать, но все‑таки звезды мне ответили, — он взглянул в любопытные глаза и нехотя ответил, — весь секрет в том, что Сорей неуязвим, пока не причинит зла женщине и не прольет ее кровь. А окончательно повергнуть его можно, только если он лишит женщину жизни, — мистер Лонгвиль глубокого вздохнул.
— И что ты сделал?
— Ничего. Я собрал вещи и вернулся назад. Видишь ли, Лорейя, я подумал, что если лекарство от болезни, страшнее, чем сама болезнь, то не лучше ли дать человеку возможность справиться с этим самому, особенно если не ясно, болезнь ли это.
— А почему так получилось? — полюбопытствовала Лоре, вовсе даже и не пытаясь провести параллель между своим ранением и захватом Сорея в плен, — Почему именно женщине?
— Так получилось. Он родился в день, когда звезды танцевали хоровод. Такое бывает очень редко.
— Танцующие звезды — это, наверное, красиво, — мечтательно вздохнула Лоре и судьбы мира были оставлены в стороне.
Лоре, конечно не забыла про встреченного в тюрьме Сорея, но сначала домашние дела, а теперь и долгожданное возвращение потерявшегося дедушки, совершенно заслонили все ее похождения, цель которых к тому же была достигнута не раньше их окончания.
Глава 16 Ну вот и все
Зима, долго плутавшая по далеким лесам и городам, наконец‑то добралась и до маленькой деревушки и до дома Лонгвилей, укутав все вокруг в пушистое белое покрывало и покой. Беспокойный лесной народ, днями и ночами бегающий по дому угомонился и запрятался в свои норы: уснули до весны все те, кто должен был уснуть, а прочие же решили последовать их примеру и, запрятавшись в теплых уголках дома, прерывали свою дремоту только на время еды. Призрачные обитатели попрятались в пыльные толстые книги, притаившиеся на самых верхних полках и заметить их теперь можно было лишь в те редкие моменты, когда они меняли книги, чтобы было не так скучно зимовать, да иногда делились мнениями о прочитанном. Даже старый мистер Лонгвиль угомонился с приходом зимы, и теперь вместо того, чтобы ставить свои опыты, то и дело поджигая, затапливая и взрывая свою лабораторию, а вместе с ней и весь дом, целыми днями сидел за столом, увлеченный трудом, некогда по причине скуки начатый Лоре, и пытался упорядочить свои записи и сопоставить полученный результат с тем, что задумывалось. Все‑таки чтение научных трудов, хранящихся в столичной библиотеке, не прошло бесследно. И эта воцарившаяся в доме тишина бальзамом пролилась на истрепанные нервы Фила (а если вы со мной не согласны, значит, вам никогда не приходилось присматривать за беспокойным ребенком в незнакомых лесах во время военных действий) и его потрепанную гордость: теперь он, как и любой уважающий себя филин, спал днем и охотился по ночам. А Лоре, которой теперь не нужно было учиться сложным приемам обращения с оружием или ста и одному способу преодоления болота, целями днями читала книги или смотрела на снег, искрящийся за окном. Да еще как и прежде время от времени Лоре спускалась в деревню, где молодежь устраивала шуточные снежные бои и катания со снежных горок. Заметалось белым снегом сумасшедшее лето и стиралась память и, уставая от игр, книг и снега, Лоре начинала считать бесконечные петельки ярко — красного шарфа, который она решила связать в подарок Филу, чтобы он не так сильно мерз на ночной охоте. Фил о грядущей радости ничего не знал, так как Лоре старалась все держать в тайне, и по наивности своей продолжал молча радоваться жизни, только сейчас в полной мере осознав все ее прелести. Впрочем, Лоре была хоть и хорошей, но не очень прилежной хозяйкой, к тому же шарф у нее был средством сбежать от надоевших занятий, а так как обычные ее дела Лоре обычно не надоедали, то и шарф рос очень медленно, и честно говоря собирался закончиться не раньше следующей зимы. Намного больше Лоре нравилось представляться себя Фила в красивом шарфе, каждый раз меняя цветовую гамму, чем воплощать эти творческие замыслы в жизнь. Мистер Лонгвиль, увлеченный теперь больше теорией, чем практикой, тоже по своему готовился к наступлению лета. Тщательно проверяя свои записи и воспоминания, он делал наброски новых опытов, которыми планировал заняться с наступлением тепла. Впрочем тепло здесь было фактором второстепенным, так как двигала дедушкой вовсе не забота о своих домочадцах, которым наверное вовсе бы не понравилось оказаться ни с того ни с сего в сугробе да без крыши над головой, сколько отсутствие в его запасах некоторых травок, необходимых для опытов. Поэтому и приходилось ждать до весны, когда травки эти и цветочки распускались и их можно было найти без труда. Справедливости ради нужно сказать, что поначалу неутомимый дедушка пытался отыскать эти травки под снегом, уверенный что некуда они не делись, а просто спрятались, но поиски эти успехом не увенчались, и были бы вовсе печальными, если бы заплутавшего в снежном лесу дедушку не нашел и не вернул домой старый добрый кузнец.
