Алиса Эмс - Любишь — беги
Я не знала, что ответить этому человеку. Когда-то отец рассказывал мне, что алтайцы считали принцессу Кадым своей прародительницей. Они поклонялись ей и верили, что она защищает их край. Поэтому эмоции старого алтайца были мне вполне понятны. Мужчина поднялся, подхватил свою потрепанную сумку и, проклиная археологов, двинулся к выходу. Я проводила его взглядом и задумалась о своем сне. Он был настолько реальным, что я до сих пор чувствовала запах душистых цветов. И голос Арделла все еще звучал в моей голове. Я тщательно перебирала в памяти каждую мелочь и не заметила, как наступило влажное холодное утро.
До Кош-Агача предстояло ехать не меньше пяти часов, и в автобусе я, наконец, смогла поспать. За всю мою жизнь мне не приходилось ездить так много и долго, и, казалось, никогда прежде я не уставала так сильно, как сейчас. Мои силы, и душевные и физические, были на исходе.
Я проснулась, когда колеса уже громыхали по тряской сельской дороге. Мы проехали мимо нескольких деревянных домов и неказистого магазина с громкой вывеской «Супермаркет». Наконец, автобус остановился. Вместе с остальными пассажирами я вышла на небольшую автостанцию и, не успев оглядеться, услышала голос:
— Госпожа Верес?
У пыльной остановки, скрестив руки и сдвинув брови, стоял Влад. Конечно, я и не ждала от него радостных воплей и крепких объятий, но этот хмурый неприступный вид расстроил меня. Глядя на него сейчас, я почти признала свое поражение и все же робко улыбнулась:
— Здравствуйте, Влад. Я…
— Пойдем, — перебил он меня. — Здесь не место для объяснений.
Влад кивнул мне, приглашая идти следом, и широкими шагами направился к зданию с гирляндой светодиодных шнуров над входом. Как оказалось, это было кафе. В небольшом прокуренном зале тускло горели желтые лампочки, стены украшали головы лося и медведя и их же растянутые шкуры. За деревянной стойкой скучала, подперев щеку рукой, девушка-азиатка. Проходя мимо нее, Влад заказал кофе и булочки, и повел меня к дальнему столику. Мы оба молчали, пока не принесли заказ. Затем, сделав глоток горячего кофе, я неуверенно начала:
— Влад…
— Сначала поешь, — перебил меня он, на что я с радостью согласилась — сейчас я уже и не помнила, когда ела в последний раз.
Влад следил за мной с пугающим равнодушием и, как только я доела булочку, спросил:
— Итак, мне хотелось бы знать цель твоего приезда. Ты нашла медальон или вспомнила, где оставила его?
Именно эти вопросы я и ожидала услышать.
— Ни то, ни другое, — вяло ответила я, и, посмотрев ему в глаза, решительно заявила: — Я знаю, кто вы.
Влад удивленно вскинул брови.
— Неужели?! И кто?
— Вы — брат моей мамы. И мой дядя.
Влад смерил меня ледяным взглядом и также холодно произнес:
— Если бы я имел намерения поддерживать родственные связи, я бы сообщил тебе об этом при нашей первой встрече. Да, Лада была моей сестрой, но это не значит, что ты можешь называть меня дядей.
Я прерывисто вдохнула. Мне стало горько оттого, что этот симпатичный, уверенный в себе мужчина, брат моей мамы, так упорно возводил стену между нами. Он вел себя так, словно я собственными руками убила его сестру и свою мать! От отчаяния я готова была расплакаться и, едва сдерживаясь, сказала звенящим от волнения голосом:
— Послушайте, Влад, я не знаю, что там произошло у вас с моим отцом, но это еще не повод отталкивать меня. Вы второй и последний родной мне человек, и я не готова отказываться от вас.
Влад невесело усмехнулся и, красноречиво взглянув на дорогие часы, проронил:
— У нас разные желания, Эмма.
— Возможно, вам это не нужно, и мой приезд кажется вам странными, но я ничем не заслужила ваше презрение и этот холодный взгляд, — горячо продолжила я. — Сейчас я гоню от себя обиду и не слушаю свою гордость, только потому, что вы нужны мне. Вы добрый и хороший человек, я уверена в этом, так неужели вы не сделаете хотя бы один шаг мне навстречу? Знаете, я очень рада, что вы вломились в мою квартиру и перевернули все вверх дном. Вы вовремя появились в моей жизни, и, я думаю, это неспроста. Мне нужна ваша помощь. Я не справлюсь одна. Мне некуда идти. Вспомните о своей сестре, думаю, ей было бы больно оттого, что вы оттолкнули ее дочь, когда больше всего были нужны ей. Ради нее, пожалуйста, позвольте мне остаться у вас. Когда я придумаю, как жить дальше, я обязательно уеду, и, если вы захотите, больше никогда не побеспокою вас и ничем не напомню о себе. Но сейчас вы единственный, к кому я могу обратиться. Пожалуйста, помогите.
Я замолчала, взволнованно дыша. Теперь Влад с интересом разглядывал меня, и я очень надеялась, что мои слова тронули его сердце.
— Так ты сбежала от отца? — спросил он со вздохом.
— Я сбежала из дома, а не от папы.
— И я должен тебя приютить?
— Пожалуйста, ненадолго.
— Откуда ты взялась на мою голову? — снова вздохнул Влад.
— Вы сами появились в моей квартире!
— Но я ушел, и даже попрощался.
— А я вот пришла…и не хочу прощаться…
— Мне прекрасно жилось без тебя, Эмма.
— Нисколько не сомневаюсь! Мне тоже неплохо жилось без вас. Но сейчас я в трудном положении и прошу вашей помощи. Неужели вам совершенно плевать на племянницу?!
Влад не ответил, но по его взгляду я поняла, что угадала. Да, ему было плевать.
— Так я права? — не отставала я. Пусть уж скажет прямо, если это так.
— Мне совершенно не до тебя, Эмма, — ушел он от прямого ответа.
— Я не прошу вас любить меня и заботиться обо мне. Просто позвольте остаться у вас! У мамы не могло быть такого черствого брата! Вы же не такой! Пожалуйста, не гоните меня! Я постараюсь как можно реже попадаться вам на глаза и даже не буду разговаривать с… — Все-таки я не сдержалась — в один миг глаза переполнились слезами, и я замолчала, чтобы окончательно не разреветься.
— У тебя характер Лады, — задумчиво произнес Влад.
— Я не знаю, какой она была, — смахнув слезы, сказала я. — Мне никто не рассказывал о ней.
— Она была очень доброй, скромной и забавной, но иногда могла быть твердой и решительной, и в такие моменты ее не интересовало мнение других. Также было и с ее свадьбой, — тихо сказал Влад. — После смерти родителей, я взял на себя все заботы о сестре. Мы всегда были вместе: росли, учились, работали… Думаю, не было крепче дружбы, чем у нас. Но с появлением твоего отца она отдалилась от меня. Мне не нравился Алексей. Он был неподходящей парой для нее. Но Лада ничего и слышать не хотела об этом. Тогда я поставил ее перед выбором: я или Алексей. Глупый выбор, я понимаю. Конечно, она выбрала его, и я исчез из ее жизни. Теперь я раскаиваюсь в том, что бросил ее одну с этим сумасбродом. Я не приехал, когда она умерла, не мог видеть ее мертвой и не был уверен в том, что не убью твоего отца. Мне есть от чего чувствовать себя виноватым перед нею, и, возможно, ты — мой шанс искупить свою вину. Так и быть, я позволю тебе остаться, Эмма. Ради Лады и ради того, чего я не сделал для нее. Так мне самому будет легче.
