Сергей Садов - Три дороги во Тьму. Постижение
Довольно долго оба молчали.
– Больше никого нет, – нарушил молчание архиепископ.
– Ну что ж… – вдохнул Итан. – Приступим. Ты сам знаешь, с каким нетерпением ждут смерти его святейшества архиепископы.
– Знаю.
– Как, по-твоему, какая судьба ждет нас с тобой, а главное, наше дело, если место брата Вячеслава займет один из них?
– Не думаю, что приятная, – скривился Матфей. – Но что ты предлагаешь? Какие есть варианты?
– Об этом мы и говорили с его святейшеством. О тебе говорили, друг мой.
– Это в каком же смысле – обо мне? – приподнял брови архиепископ.
– А то ты не понимаешь, – криво усмехнулся инквизитор. – Уж передо мной-то наивного юношу строить не надо, я тебя от и до знаю. Первосвященником быть тебе. И ты это знаешь.
– Почему не тебе? – метнул на него быстрый взгляд архиепископ.
– Ты прекрасно знаешь, чем я занят, Матфей! – отмахнулся Итан. – И если я не сделаю всего, что могу, все вообще теряет какой-либо смысл. Ты же способен обеспечить мне возможность делать общее дело. Любой другой все порушит и погубит тем самым Мать-Церковь. К тому же, я совсем не знаю здешнюю кухню, у меня уйдет на ее изучение немало времени, что недопустимо – мы не имеем права терять ни дня впустую. И я никому не известен. Придется срубить слишком много голов, чтобы меня признали. Тогда как твоему возвышению после происшедшего за последние годы не удивится никто. Тебя боятся так, как не боялись еще никого за всю историю Церкви. Да, для достижения цели нам придется приложить некоторые усилия, но значительно меньшие, чем было бы в моем случае. Но что и когда давалось нам без усилий? Нас это пугало?
– Испугали ежа голой… гм… умолчим, чем, – рассмеялся Матфей.
Предложение отнюдь не было для него неожиданным. Наоборот, бывший архивариус ожидал его с тех пор, как год назад начало резко ухудшаться здоровье первосвященника, и тот стал странно поглядывать на своего помощника. С каждым днем – все внимательнее, и вскоре заставил передать почти все текущие дела Чистых молодежи, а самого Матфея начал знакомить с тайными пружинами власти, политикой и раскладом сил в Церкви и мире. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, зачем все это нужно. Его готовили к принятию высшей власти в этом мире – разве что Империя не подчинялась Церкви, но и в Наде вынуждены прислушиваться к ней. Сам архиепископ власти не слишком хотел, но она – великолепный инструмент в руках человека, стремящегося достичь непонятных большинству целей. Поэтому Матфей не собирался от нее отказываться, понимая, что и как должен сделать. И долг его не был долгом перед человеком, это был долг перед Всевышним. Он обязан остановить Зверя! Именно для этого Господь и вытащил его из безвестности.
Даже сейчас, спустя несколько лет, Матфей иногда, засидевшись допоздна за работой, вскидывался в ужасе. Ему вдруг казалось, что все случившееся – сон. И сейчас он очнется никому не нужным архивным служкой, обреченным до конца дней своих возиться с забытыми всеми пыльными бумагами. Ведь таких взлетов история еще не знала. За каких-то три года от простого монаха до первосвященника? Ему раньше и в диких кошмарах не могло привидеться такое. Это казалось невозможным, чудовищным, но, несмотря ни на что, произошло. И Матфей уже понимал, что первосвященником ему быть, а любой, не согласный с этим, быстро окажется в пыточных камерах Чистых, которых архиепископ потихоньку начинал побаиваться и сам. Впрочем, обуздать аппетиты молодых волчат будет не слишком сложно, большинство из них еще в плену глупых иллюзий.
Вера… Из этого цветка может вырасти и добрый плод, и самый омерзительный сорняк. К сожалению, чаще всего вырастает именно сорняк. Матфею предстояло очень осторожно выпалывать эти сорняки, причем, выпалывать так, чтобы никто не догадался, что этим занимается сам первосвященник. Так что данная должность для него синекурой не окажется. Слишком многое нужно сделать в самой Церкви, не считая того, что основной задачей остался поиск слуг Зверя. Только когда этот Зверь будет остановлен, можно будет подумать о том, о чем тайком шептался еще послушником со своим другом Марком. Недавно отец Марк Самсоний стал личным секретарем архиепископа. Он вспомнил, как встретил старого друга, и едва сумел сдержать улыбку.
С полгода назад Матфей инспектировал один из северных, самых нищих монастырей, куда ссылали неблагонадежных. Но именно те, кого раньше считали неблагонадежными, теперь были необходимы для дела. Вот и пришлось самому проверять все места, куда отправляли на голодную и холодную смерть способных думать самостоятельно. В этом монастыре он тоже первым делом двинулся в самые дальние и заброшенные архивы, вызвав переполох у монастырского начальства, подготовившего роскошный стол к визиту архиепископа, пугающего их до икоты.
Войдя в библиотеку, Матфей обратил внимание на метнувшегося в сторону монашка в драной рясе. Чем-то тот показался знакомым. Он махнул рукой, и стража тут же притащила несчастного пред грозные начальственные очи. Матфей присмотрелся и радостно улыбнулся, узнав старого друга, которого не видел лет двадцать. По его приказу их оставили наедине, и брат Марк, уже считавший себя мертвым, вдруг с изумлением узнал Матфея, с которым в юности не раз обсуждал вещи, считавшиеся ересью по умолчанию. Бунтарь Матфей – всемогущий глава Чистых?! Это показалось Марку невозможным, но было так. И его старый друг не изменился, он так же, как и раньше, пытался найти истину.
Матфей предложил ссыльному еретику стать своим личным секретарем и вместе делать большое дело. Через неделю брат Марк был рукоположен и стал отцом Марком, главой личной канцелярии архиепископа, перед ним начали заискивать епископы и архиепископы, пытаясь всучить взятки, о которых Марк со смехом рассказывал старому другу. А тот велел принимать и строить из себя продажного. Это было неприятно, но дело, которому они служили, затмевало собой все. Марк вытащил из тюрем и ссылок всех, кто мыслил нетрадиционно, и впрягся в работу, не давая себе ни минуты роздыха. Матфей, наконец, нашел себе такого секретаря, который и был ему нужен.
Архиепископ тряхнул головой, избавляясь от воспоминаний, прищурился и снова посмотрел на Итана – тот положил на стол перед собой официального вида бумагу. Скорее всего, это именно то, о чем он подумал. Да, если Матфей действительно должен стать первосвященником, ничем иным эта бумага оказаться не может.
– Тебе, твое преосвященство, – продолжил тем временем брат Итан, – придется взять за глотку всех остальных архиепископов. Как это сделать, ты знаешь лучше меня.
– Постараюсь.
– Да, вот бумага о назначении тебя архиепископом Фалинградским, – криво усмехнулся инквизитор. – Нелегко было ее добыть, но добыли, тем не менее.