Филип Пулман - Северное сияние
— Вы что, правда за мной следили? — изумленно спросила Лира. Ее переполняло чувство законной гордости: небось об обыкновенных девочках так бы никто не стал беспокоиться.
— Конечно. А знаешь, кто это делал? Ваш кондитер, Берни Йогансен. Он же цаган наполовину. А ты, поди, и не замечала.
Берни Йогансен… Как странно! Тихий, добродушный человечек, один из тех редких людей, у которых альмы одного с ними пола. Когда же Лира его в последний раз видела? В тот день, когда исчез Роджер, она еще так кричала на него, ногами топала. А он, оказывается, все про нее рассказывал цаганам. Чудеса!
— Так вот, — продолжал Джон Фаа. — Разумеется, нам быстро стало известно, что ты покинула колледж, но лорд Азриел не в силах этому помешать, потому что он в тюрьме. Память у цаган хорошая. Мы помнили и обещание магистра, и как звали мужа той дамы, что тебе приходится родной матерью. Человека, которого лорд Азриел убил на дуэли, звали Эдвард Кольтер.
— Что? Миссис Кольтер? Она что, моя мама? — Лира остолбенело переводила глаза с Фардера Корама на Джона Фаа.
— Да, Лира, да. И будь твой отец на свободе, она бы в жизни не посмела нарушить его волю, так что жила бы ты сейчас в колледже и знать ничего не знала. Я другого не понимаю: почему магистр тебя отпустил? Ведь тебя вверили его заботам. Не знаю… Ясно одно. Эта женщина имела над ним какую-то власть.
Лира вдруг вспомнила утро накануне своего отъезда из колледжа и то, как странно вел себя магистр.
— Он… он не хотел, — вырвалось у девочки. — Он… меня разбудила экономка и сказала, что он меня зовет и что миссис Кольтер говорить нельзя. И мне показалось, что он меня хочет от миссис Кольтер защитить.
Лира резко остановилась и серьезно посмотрела на старцев. Вот и пришло время рассказать им всю правду.
— Просто… В тот вечер, когда я прокралась в рекреацию, я видела, своими глазами видела, что магистр хотел отравить дядю Азриела. Он всыпал в графин с вином какой-то белый порошок, а я дядю предупредила, он сделал вид, что графин случайно смахнули со стола. Графин упал, и вино разлилось. Получилось, что я спасла ему жизнь. Только я до сих пор не понимаю, почему магистр хотел его отравить. Он ведь очень добрый, правда. И, когда я уезжала, он утром позвал меня к себе в кабинет, велел прийти тайком, чтоб меня никто не видел, а потом сказал…
Тут Лира страдальчески сморщила лоб, пытаясь слово в слово вспомнить, что же сказал ей магистр, но ничего не получалось.
— Нет, не помню. Но, самое главное, он дал мне одну вещь и велел никому ее не показывать, а особенно миссис Кольтер. Но вам… наверное, можно…
Она вытащила из кармана шубы замотанный в черную тряпицу сверток и положила его на стол. Девочка кожей чувствовала, как он, словно магнит, притягивает взгляды старцев. В глазах Джона Фаа светилось простодушное любопытство, Фардер Корам рассматривал веритометр с неподдельным интересом ученого.
Он бережно взял загадочный прибор в руки.
— Вот уж не чаял, что доживу и увижу его снова. Магистр объяснил тебе, что означают эти символы?
— Нет, он только успел сказать, что мне самой придется научиться читать по нему, как по книге. И еще сказал, что он называется веритометр.
— Что это такое? — недоуменно поднял на старца глаза Джон Фаа.
— От латинского “veritas” — истина, так что “веритометр” можно перевести как “правдомер”. Ну и как ты, научилась? — вновь обратился Фардер Корам к Лире.
— Нет, — честно ответила девочка. — Я пока только умею три короткие стрелки устанавливать на разные картинки, а что с длинной делать, не знаю. Она сама по себе ходит. Но, раз или два так было, я очень постаралась… ну… сосредоточиться, и стрелка начала двигаться, куда я хочу, хотя я ее не трогала, просто думала — и все.
— Зачем он нужен, а, Фардер Корам? — спросил Джон Фаа. — И как по нему читают?
— Вот эти изображения по внешнему краю, — Фардер Корам осторожно поворачивал прибор под пристальным взглядом цаганского короля, — суть символы. И каждый из них может иметь великое множество значений. Ну вот, возьмем хотя бы якорь. Первое значение этого символа — надежда, ибо она, подобно якорю, держит тебя, не дает все бросить. Но есть и второе значение — стойкость. А третье — неожиданное препятствие, а четвертое — море. И это еще не все, есть и пятое, и шестое, и десятое, и двадцать пятое — до бесконечности
— И все они тебе ведомы, Фардер Корам?
— Не все. Я знаю часть, но, для того чтобы читать по веритометру, мне нужна книга символов. Я видел ее раз и помню, где именно, но у меня ее нет.
— Поговорим об этом позже, — властно сказал Джон Фаа. — Покажи, что значит “читать”.
— Каждую из этих трех стрелок можно установить против какой-либо из картинок. И задать, таким образом, вопрос, причем абсолютно любой, поскольку значений у символов великое множество. Как только вопрос задан, вот эта длинная стрелка приходит в движение и указывает на какие-то новые символы. Это и есть ответ.
— А откуда он знает, какое из значений я имею в виду? — спросил Джон Фаа.
— Сам по себе прибор ничего знать не может, — терпеливо отвечал Фардер Корам. — Просто вопрошающий выбирает для себя то или иное значение символа, для этого их необходимо знать, ведь число таких значений может доходить до тысячи. И, что особенно важно, сердце вопрошающего должно быть свободно от гнева и нетерпения. Нельзя мысленно подсказывать ответ. Мы должны просто следить за свободным движением стрелки. Она совершает полный оборот, и мы узнаем то, о чем спрашивали. Я видел, как читали по веритометру мудрецы Уппсалы. Это был тот единственный раз, когда мне довелось… Магистр говорил тебе, какая это редкость?
— Да, он сказал, их всего шесть, — ответила Лира.
— Точного числа я не знаю, но оно действительно ничтожно мало.
— И что же, малышка, удалось тебе выполнить наказ магистра, или ты все-таки проболталась?
— Нет. Только ее альм, он залез в мою комнату и наверняка все узнал?
— Понятное дело. Вот что я обо всем этом думаю, Лира: по всей вероятности, мы так никогда и не узнаем правду, — печально проговорил Джон Фаа. — И можем только предполагать. Но мне кажется, что магистр был призван лордом Азриелом оберегать тебя от миссис Кольтер. И ему это удавалось в течение почти десяти лет.
А потом друзья мадам, влиятельные друзья из духовенства, помогли ей создать и возглавить Министерство Единых Решений. С какой целью — мы не знаем, но в своей области глава этой организации ничуть не уступит по силе и влиятельности самому лорду Азриелу. Вот и получилось, что есть твои мать и отец, оба причастные к сильным мира сего, оба рвущиеся к власти, и есть магистр колледжа Вод Иорданских, мечущийся между молотом и наковальней. Ты пойми, детка, сердце его наверняка на части разрывалось. Ведь первой его заботой был колледж, ученые, их работа. Если он почувствовал, что колледжу что-то угрожает, он любой ценой попытался вывести его из-под удара. А ведь Церковь-то Святая, она в последние годы ой как крылья расправила. Советы всякие вырастают, как грибы; управления разные. Поговаривают, что могут и Святейшую Инквизицию вернуть, не к ночи будь помянута. Так что магистру приходилось ужом изворачиваться, только бы на колледж священного гнева не навлечь, иначе им всем конец.
