Сколько горя нужно для счастья? (СИ) - "Филантроп"
— Мару начинай бомбардировку. Она отпустила покупки вниз прямо Эдуарду на голову, я слышал, что пара склянок все же разбились, ладно, вычту их стоимость из его зарплаты.
Мы летели дальше в темный и мрачный лес, но для нас он, разумеется, безопасен, в нем не сыскать твари похуже меня. Мару веселилась как могла, она ухватилась одной рукой за мою ногу, а другой ласкала воздух, со стороны это выглядит страшно опасно, но она держится уверенно, как гимнастка на трапеции.
— Думаю, это речка подойдет в самый раз. Мы опустились, вышли вон из неудобной одежды и нырнули на перегонки — кто первый тронет дно рукой и всплывет обратно. Я победил, потому что срастил ноги вместо как у русалки.
— Нечестно! Я же так не умею!
— Думаю, что ты так не умеешь, потому что нет надобности менять себя, ты изначально родилась идеальной. Как же обидно, что такие комплименты, он отвешивает без задних мыслей, господи, как же мне не хватает задних мыслей…
— Почему ты так странно на меня смотришь?
— Тебе кажется. Ему даже нагота моя неинтересна, я не могу уловить ни крупинки желания, даже мимолетная мысль на этой почве не посещает его голову.
Кажется, я знаю, что можно сделать чтобы этот вечер запомнился. Материализацией я создаю пену для ванны, буквально одну концентрированную капельку.
— Мару, давай вспеним эту реку.
Эффект оказался за гранью. — Это просто чудесно, ты посмотри какая красота! Она радовалась как ребенок и моё сердце вторило радости. Пена поднялась и вышла из реки на пол километра, думаю звери были в шоке от таких явлений, и мы были в шоке, когда пытались найти свою одежду… Было очень весело, словно психике сделали расслабляющий массаж.
— Давай, пока есть время, я хоть поухаживаю за тобой. Она откинулась на берегу, и я намылил ей волосы, длинные, крепкие как канат и очень красивые.
— Скажи, а что для тебя жизнь, смерть, время и мысли? Ну ничего себе, она выдала…
— Ахах, умеешь ты выбирать вопросы, я, конечно, часто говорю, что всё на свете знаю, но мне кажется, что я был не до конца серьёзным.
— А давай в рамках сегодняшнего вечера, ты почувствуешь себя богом и попытаешься придумать красивый ответ. Вот злодейка…
— Лучше бы я тебе по лбу щелкнул…
— Хех, забудь, теперь я сама тебе могу щелкнуть. Я почему-то представил, как она пробивает мне вертушку…
— Недавно я понял, что не люблю незаконченных дел. Нам с тобой одинаково не повезло родиться, и мы вынуждены тянуть эту лямку, добиваться результатов, даже если до конца не понимаем, а нахрена тебе это нужно…
— Вспомни мой прошлый мир, там у некоторых людей есть преференции от рождения. К примеру, пить дорогой кофе по утрам, или безнаказанно сбить человека на машине, у большинства их нет и они живут не жизнью, а бледной тенью жизни.
— Сейчас мне перепали такие возможности, что я захотел в единственном лице стать главным термином для всего, хочу, чтобы каждое моё слово использовалось для обозначения истины, хочу, чтобы каждый мой каприз изучали и зубрили как параграф, желаю, чтобы каждый мой неосторожно брошенный жест, был в силе погубить миллионы людей. Не знаю откуда во мне эти желания… похоже природа истинного человека слилась со мной.
— Я понял, что смысла жизни нет, если ты ей не управляешь. Вот такой вот мой вердикт.
— Порой тебя так заносит… Но я хочу, чтобы ты знал, что отныне, ты не одинок в своих принципах, я пойду по твоим стопам, я разделю с тобой трудности и невзгоды. Так что будь добр, если тебе будет тяжело и грустно, то произнеси моё имя и я буду тут как тут.
Мне словно кипятильник засунули в глотку, настолько тепло от её слов. — Спасибо Мару, думаю ты и есть моя главная преференция.
Господи, как же хочется прижаться губами к его губам. Желание такое сильное, что сердце в узел закручивается. Пока что я лишь могу робко положить свою ладонь на его, он всё равно не увидит в этом никакого подтекста…
* * *
Мы вернулись поздно ночью. Солдатики тренируются, каждый лежит в грязи, грязь под ними образовалась из песка и пота. Молодцы, помнят, чем чревато безделье. — На сегодня хватит, отдыхайте.
Те, кто отжимался замертво упали лицом в грязь и даже не пытались отвести голову, чтобы получить доступ к кислороду. Те, кто приседал упали на жопу и растелились по земле… Хвалю, вы мои собачки павловцы…
Женщины бросились спасать их, тащили мужиков как бревна по земле, затаскивали внутрь и укладывали спать. Одного Герасима, такого крупного, едва могли поднять четыре женщины. Ярослав был на подхвате.
Еще чуть-чуть и даже башенный кран их не поднимет.
Мы тоже легли спать, но тут послышались стоны… Множество стонов, кто-то стеснялся, кто-то делал это мыча. Хмм, получается пока я брожу в темноте, мои ребятки давно выбрались на поверхность.
Гулливер испытывает успех, мальчик повзрослел и сейчас Ливия прыгает на нём, Ярослав частенько убегает с Емельяной в лес, Эдуард как-то иначе стал смотреть на Степаниду… Да и остальных мужчин сестры давно разобрали. Теперь понятно, почему все ходят довольные как кошки.
Похоже я слишком мягок, раз они умудряются работать в две смены.
Даже не знаю, завидно ли мне… но я ненарочно вспоминаю те ночи с Лалиндой… Тогда я мог есть счастье ложками.
Мужчина и женщина, самые удивительные создания, думаю бог сам ахуел с того результата, который у него получился. Никто не знает, что будет если соединить эти два элемента, очень активные химикаты. Может взрыв, может выделится отравляющий газ, либо произойдет красивое горение, еще они могут растечься или отвердеть, и в редком случае, они превратятся в благородный минерал.
Тошно и тоскливо… Я хотел было уже угасить их либидо помешательством, но понял, что я не настолько жесток, я могу убить и съесть человека за то, что он имел наглость моргнуть при взгляде со мной, но поступить так нечестно не могу… пусть хоть как то себя развлекают, потому что их дальнейшая жизнь будет бедна на радостные события.
Мару в этот момент думала о другом.
Я знаю, что такое секс и даже видела, как это происходит на деле, весь прошлый мир был помешан на нём. Люди позабыли любовь, страсть, обесценили семью и друг друга, они подменили понятия и считали, что пьяная ебля малолеток на грязных квартирах, и последующее лечение от венерических заболеваний и есть то самое светлое о чём так много писали поэты.
У него секса не было… и чуть углубившись в его чувства я поняла, что он особо никогда его и не желал… Я люблю его, но секс мне пока непонятен… Я хочу, чтобы он обнимал меня, зарывался пальцами в волосы, целовал, шептал на ухо какие-нибудь приятности… это уже можно назвать частью секса или еще нет?
Мне страшно представить, а что, если у нас это будет как у всех остальных? Неужели стоит им заняться и все светлые чувства уйдут на жертвенный алтарь похоти… Завтра спрошу у сестер что они чувствуют…
* * *
После нашей прогулки в городе начались волнения. Люди охамели и стали вырезать стражников по одному, навещать их семьи, устраивать пожары в более дорогих кварталах, зарождать в людях неправильные настроения.
Начались локальные стычки, бандитские притоны зачищали люди в доспехах, происходит взаимная резня.
Одним словом, в городе неспокойно…
— Все идёт так, как желает наш господин. Он доволен тобой. Напротив двух братьев Серафима и Севастьяна, сидел главный атаман, который успел протрезветь и набраться смелости встретится с доверенными людьми самого ЕГО.
— Я р-рад, служить нашему господину, но простите мою наглость, я должен доложить о проблемах… Стража более обучена и потери среди моих людей возрастают, многие спрашивают — зачем мы это начали и почему я отдаю такие команды… Боюсь если так пойдет и дальше, меня попробуют сместить. Пока он проговаривал это, он успел выпотеть полтора литра пота.
