"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Блэйлок Джеймс
Рыбу пришлось прикончить сразу же после поимки примерно полчаса назад. Несмотря на ранение от остроги, щука все еще обладала достаточной свирепостью, чтобы при возможности раскурочить корзину. Вставив хищнице в пасть распорку, Элис попыталась вытащить крючок из ее языка, однако тварь задергалась у нее в руках, распорка сместилась, и острые зубы вонзились-таки в руку женщины. Теперь добыча лежала на мокром мху, который вместе с прохладной речной водой сохранит ее свежей. Элис хотелось поймать щуку покрупнее, чтобы, прикрепив ее голову на деревянную пластину, подарить мужу. В здешнем омуте обитал настоящий гигант, несколько раз даже срывавшийся у нее с крючка. Лэнгдон предлагал оглушить хищника нитроглицериновой бомбой, однако Элис и слышать не хотела о подобном вероломстве — в особенности когда дело касалось рыбалки.
Из экспедиции по Южной Америке их друг Табби Фробишер привез длинную ветку бакаутового дерева для удочки. Растение смахивало на распространенный в Англии орех, но отличалось легкостью и гибкостью — удилище длиною около трех ярдов [83] весило не более двух фунтов [84], причем со всей увесистой оснасткой. Для охоты на лосося или форель орудие было коротковато, но для озерной ловли, подлинной страсти Элис, подходило идеально. На эту удочку она поймала в пруду их поместья карпа-тяжеловеса, огромную тварюгу с чешуйками размером с двухпенсовую монету, черного цвета с блестящими желтыми отметинами по бокам и с золотистым брюхом — красивее создания прежде она не встречала. Увы, как следует затвердить кожу разработанным Сент-Ивом фиксажем не вышло, и в конечном итоге чучело карпа погибло, что Элис восприняла едва ли не как личную трагедию. Если ей удастся поймать гигантскую щуку, она опробует на ней улучшенную версию фиксажа.
Забросив вновь удочку, женщина неожиданно услышала треск в кустах на берегу. Она резко обернулась на звук и, затаив дыхание, сощурилась на мешанину теней и солнечных бликов. Ярдах в пятнадцати, меж дубом и каштаном, возник какой-то человек. Теперь она отчетливо различала его фигуру. В лучах солнца неподвижно стоял высокий худой мужчина в зеленой рубашке. Он, несомненно, понимал, что его видно.
Элис подавила в себе порыв немедленно перейти вброд на другой берег, забрать корзину и вернуться вниз по течению на ферму. Они с мужем унаследовали усадьбу от тети Агаты Уолтон и прожили в ней лишь пару месяцев, однако миссис Сент-Ив считала этот тихий участок Медуэй своей собственностью, и потому будь она проклята, если удерет от какой-то там тени! Если что, этот тип познакомится с крюком ее остроги. Пробитое запястье или шея точно придутся ему не по вкусу.
Меж тем человек исчез, однако Элис по-прежнему ощущала тревогу. Уж лучше бы он оставался перед глазами. Вдруг удочка в ее руках опустилась, отзываясь на осторожное подергивание приманки. И все. Да эта хищная тварь цинично дразнит ее! Тут Элис вспомнила, что через лес проложена тропинка, пользоваться которой жителям Айлсфорда совершенно не возбранялось. И те, кому требовалось побыстрее добраться до Мейдстона, предпочитали шагать по ней, а не тащиться по дороге. Вот так этот незнакомец и оказался на берегу! Необычайное зрелище — рыбачка в чудном наряде на тихой Медуэй — запросто озадачит любого местного жителя. Но в любом случае этот тип уже ушел.
И в ту же минуту резкий рывок — поплавок ушел под воду — застал Элис врасплох. Из-под коряги у берега вылетела здоровенная щука и наискось помчалась по чистой воде к запруде. Через мгновение она стала отчетлива видна — тварь была поистине гигантской. Миссис Сент-Ив зафиксировала катушку и резко подсекла, уперев резиновое основание удочки в кожаную выемку на ремне под талией и что есть силы вцепившись в пробковую ручку. Конец удочки начал изгибаться, отзываясь на маневры рыбины, понесшейся зигзагами обратно вверх по течению, а затем снова повернувшей к плотине. Элис принялась наматывать лесу, с трудом подтягивая исполинскую хищницу и не давая ей удрать. Солнце так и искрилось на поверхности воды, ослепляя женщину, даже несмотря на предусмотрительно надетые синие очки. Элис потихоньку стала отступать к берегу.
Вдруг где-то у нее за спиной раздался крик; пронзительный мужской вопль, исполненный боли, прозвучал так, словно человека огрели чем-то тяжелым. Женщина обернулась, однако ничего не разглядела в лесу. Щука меж тем снова резко развернулась и рванула удочку, которая немедленно выскочила из опоры в ремне и завертелась в руках Элис. А через секунду гигантская рыбина, метнувшаяся на глубину с невообразимой силой, и вовсе выдернула у нее из рук орудие ловли, и оно по дуге полетело через омут. Саму же миссис Сент-Ив по инерции толкнуло вперед, прямиком в яму на дне, и вода хлынула ей в сапоги, немедленно наполнив их доверху.
Чертыхаясь, Элис побрела к берегу, выкарабкалась на сушу и, сняв сапоги, вылила из них воду. Потом окинула взглядом омут — отсюда ей удалось разглядеть удочку, вернее, ее пробковую ручку, другой конец удилища хищная тварь утянула в глубину. Речное чудище весило не меньше сорока фунтов!
Щука, по-видимому, скрылась на дне среди водорослей. Вдруг удочка дернулась, вся показалась на поверхности, проплыла чуток вперед и застряла между камней: леска, понятное дело, лопнула, и где-то под водой болтался ее обрывок с металлической катушкой. Элис снова натянула сапоги, спустилась с берега и подцепила удочку острогой. Жаль, что приманка из павлиньего пера, лучшая ее работа, теперь безвозвратно утеряна.
«Что ж, по крайней мере, у меня осталась рыба в корзине», — подумала Элис, в очередной раз стащив сапоги и двинувшись вдоль берега. Конечно, по сравнению с чудовищем из запруды та добыча слишком уж маленькая — такую точно лучше съесть, а не вешать на стенку. Элис склонилась над корзиной, да так и замерла, даже не взявшись за ручку. Какое-то время она озадаченно смотрела вниз, ощущая, как внутри нее вновь начала подниматься волна страха. Да, емкость все так же надежно покоилась на дне отмели, обложенная камнями, да только один из них, ранее придавливавший ручку, оказался сдвинут и теперь находился чуть в стороне от изначального местоположения. Миссис Сент-Ив ни секунды не сомневалась: этот темный угловатый булыжник она положила не сюда! Кто-то взял и отпихнул его. Корзина осталась непотревоженной, и щука никуда из нее не делась, но из-за того, что мох был сначала сдвинут, а затем разложен по-другому, верхняя часть рыбины оказалась неприкрытой и подсохла.
Кто же это сделал? Тот незнакомец, которого она увидела за деревьями на берегу? Интересно, почему он тогда не стащил рыбу, вполне способную послужить ужином даже для большой семьи? Может, просто излишне любознательный тип, который решил оценить на глаз чужой улов?
Элис еще раз внимательно посмотрела на щуку, затем повесила корзину на руку и двинулась вдоль берега, поглядывая на лес с растущим подозрением. На всякий случай она отстегнула висевшую на боку острогу и покрепче взялась за рукоять. С корзиной в одной руке и острогой в другой, естественно, было уже не до сапог, но без них мешать ей ничто не будет. Завидев заточенную острогу, этот тип дважды подумает, прежде чем напасть. Вскоре Элис скрылась за изгибом речушки, а уже через пятнадцать минут благополучно добралась до дома.
Сквозь переплетенные ветви глициниевой аллеи сверкало солнце, покрывая тропинку крапчатым узором. Слева ярко зеленели побеги хмеля, тянувшиеся вдоль подпорок к самому небу. Эдди и малышка Клео играли на просторной веранде в оловянных солдатиков. Клео со смехом сметала ряды брата осадным орудием, которое тащил механический слон — сущее диво с вращающимися шестеренками, различимыми в брюхе через эдакое момусово стекло [85]. Заводной механизм создал для детей Уильям Кибл, потрясающе изобретательный мастер-игрушечник, давний друг Лэнгдона.
Юный Финн Конрад, ученик садовника, возился в клумбе неподалеку, выпалывая взошедшие сорняки из куртинок анютиных глазок, наперстянок и бархатцев. Финн вошел в их жизнь примерно с год назад. Одиннадцатилетний мальчишка после многомесячных странствий по Северному тракту добрался из Эдинбурга в Лондон и хлебнул немало горя на столичных улицах. Вырос он в цирке Хэппи и обладал множеством талантов, о части которых предпочитал не распространяться: скажем, о приобретенных навыках выживания на улицах и пристанях Лондона и опытах бродяжничества рассказывал менее охотно, нежели об усвоенных начатках циркового мастерства, хотя, без всякого сомнения, обе школы жизни отличались интригующей колоритностью. Наездником он был от бога, а как акробат поражал своим бесстрашием, то и дело заставляя Элис бледнеть от испуга. И она очень и очень надеялась, что сие искусство не увлечет ее первенца далее пределов разумной практичности.
