Елена Первушина - Стёртые буквы
Он и сам толком не знал, нужны ему подробности рождения Нея или нет. Скорее всего, нет. Хотя… кто знает? Если бы он сам знал, что именно ищет! Ему нужно было любой ценой взять след, который привел бы его к парню, — это ясно. Но вот как этот след должен выглядеть? Вопрос вопросов. Очень трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если никогда не видел кошек.
— Так вот, о чем я хотел спросить, — Андрет снова обратился к Осви. — Меня интересуют Зеленые ворота. Когда их построили и для чего? Можете мне что-нибудь рассказать?
— Вот уж не знаю, — вздохнул тот. — Они здесь всегда были. То есть раньше Храма, я хочу сказать. Бабка моя говорила, что через эти ворота весной и осенью лесные девы купаться ходят. Вот и все.
— А отчего Зеленые ворота на отшибе стоят?
— Вот уж не знаю. Кто их разберет, наших предков?! Говорят, они в лесу спрашивали, что и как строить, вот и вы спросите.
— А что, в Храме записей никаких не осталось?
— Да нет же, говорю вам, эти ворота древнее Храма. Куда как древнее. И вот, когда Андрет совсем уже пал духом и совсем уже решил натравить на скудоумного жреца Ксанту, в беседу снова вмешался Сурви.
— Простите, господа, но я, кажется, могу разрешить ваше затруднение. Господин Осви, вы ведь наверняка помните запись Королевского Картографа, — и пояснил Андрету: — Лет сто с лишним назад здесь проезжал человек из Королевства и составлял книгу о здешних землях и о землях дивов. Наверное, это единственная более или менее подробная книга о Мешке: о его дорогах, городах, деревнях, трактирах и святилищах. Побывал он и в наших местах и оставил о том запись в своей книге. Один из рукописных экземпляров хранится во Дворце Совета в Венетте. Отец хотел купить еще один для Храма, но это оказалось слишком дорого. Тогда он просто велел скопировать страницу, посвященную нашему озеру и городу, и копия до сих пор хранится в Храме. Хотите взглянуть на нее?
Андрет кивнул.
— Сидите, сидите, пожалуйста, — молодой человек подскочил к Осви и бережно усадил его обратно на скамью. — Я сам принесу, я хорошо знаю, где что лежит.
Он и в самом деле вернулся очень скоро и принес с собой сверкающий яркими красками лист пергамента. Видно было, что господин Келад снова не пожалел денег и неведомый переписчик расстарался. Здесь были и солнце, и радуга, и Венок Судьбы с прочими звездами, и звери лесные, выглядывающие из-за заглавных букв, и птицы небесные на концах строчек.
— Если позволите, я сам прочту, — предложил Сурви, — мне нетрудно, я и так почти наизусть знаю.
Андрет не возражал, и благородный юноша откашлявшись начал:
— «Поднимаясь вверх от Кларетты по реке Плескучей, я вышел к Радужному озеру, названному мною так в честь разноцветных ворот, установленных на его берегу. Сами же местные жители никак его не зовут, так как нелюдимы и замкнуты по натуре. Живут они рыболовством, но боятся выходить далеко в озеро из-за его чересчур бурливого нрава, а потому уловы их бедны, дома, одежда и утварь убоги. Также они боятся болот, говоря, что там живут их мертвецы, которые утонули в озере, или те, у кого не осталось среди живых родственников, совершающих поминальные обряды, и прочие злые существа. Чтобы умилостивить этих вечно обиженных на людей злых существ, прибрежные жители придумали следующий обряд. Осенью, когда землю скует первый заморозок, на рассвете все неженатые юноши гурьбой устремляются вниз по склону и бегут через все ворота до самых последних, стоящих у кромки воды. Состязание это очень жестокое — заступать сопернику дорогу, толкать его, сбивать с ног и даже при случае сталкивать с откоса не считается зазорным. Случается, что юноши сильно калечатся во время этого бега, но старики говорят, что так установили их предки.
Тому же, кто первым добежит до последних ворот, провозглашается великий почет, а также его матери, сэтарийсу или тэтарейси. Победитель тут же на песке закалывает жертвенного барана, кровь его отдают озеру, мясо готовят и съедают сообща, а шкуру сдирают и окровавленную вешают на плечи юноши. Ему дают рогатину, сажают на лошадь, барана или свинью и везут по деревне, причем рогатиной он пытается уколоть стоящих у дороги девушек и молодок в бедра, поясницу или ягодицы. Девушки, впрочем, очень этим довольны и не разбегаются, а напротив, сами выскакивают на дорогу, лишь бы попасть под рогатину, так как ее прикосновение сулит легкие роды.
Не знаю, должен ли этот обряд умилостивить духов озера или духов болот, а может, тех и других, но ясно, что лишь грубая нечувствительность натур этих людей да, может быть, то бедственное положение, в котором они находятся, могло привести к его возникновению. К сожалению, сам этот обряд и подобные ему лишь усиливают дикость и невежество, царящие в деревнях, и отнимают у несчастных людей последнюю надежду на достойную жизнь. В самом деле, все надежды человеческого рода заключены в детях, а какими могут вырасти дети, если они созерцали подобное непотребство каждый год на протяжении того нежного возраста, в котором…»
— Ну дальше уже не так интересно, — сказал Сурви, откладывая свиток. — Но батюшке, помнится, эта история нравилась, он считал ее весьма поучительной, и каждый раз, приводя нас сюда, заставлял перечитывать, а потом говорил о том, сколь многое изменилось здесь за последние годы и сколь многое еще нужно изменить. Ну, а вы, господин Андрет, тоже находите ее поучительной, или как человек городской и образованный придерживаетесь мнения Королевского Картографа?
— Право не знаю, — пробубнил Андрет. — Честно говоря, я совершенно не разбираюсь в подобных вещах. А вам, господин Осви, не приходилось что-нибудь слышать об описанном обряде?
— Нет, право же, нет, — затряс головой Осви.
— А что такое… э-э-э… — Андрет подвинул к себе свиток. — что такое «сэ-та-ри-й-су» и «тэ-та-рей-си»?
— Знать не знаю, — отозвался Осви.
— И я тоже, — печально добавил Сурви. — Надо же, совсем забыл об этих словах, хотя теперь вспоминаю, что в детстве они меня также очень занимали. Но сколько я ни спрашивал… Возможно, они что-то значат на языке Королевства? Надо будет посмотреть в Университетской библиотеке, когда вернусь в Кларетту.
Что ж, больше спрашивать не о чем, и Андрет распрощался с Осви. Сурви вышел вместе с ним — он торопился вернуться к отцу и обещал рассказать тому последние новости о поисках Андрета.
«Хорошо хоть я этого не услышу! — думал незадачливый сыщик. — О чем тут рассказывать-то? Позор один!»
Фигурка Дея все же поймала какой-то ветерок и теперь раскачивалась, словно на качелях, и скалила зубы, одаривая гостей Храма насмешливой ухмылкой. Любо-дорого, мол, смотреть на вас, голубчиков. Болтаете что ни попадя, а сами хоть понимаете, что городите?
