Ксения Баштовая - Пыль дорог
— Прошу прощения, благородный дон, что отрываю вас от несомненно важных занятий, — степенно начал бубновый туз.
— Ничего страшного, благородный дон, — перебил его трефовый туз, — я всегда готов вас выслушать.
— Понимаете, благородный дон, — Ирдес откинулся на спинку стула, — я бы не пришел к вам, но обстоятельства сложились так, что я вынужден спросить у вас… Как вы смотрите на то, чтобы одолжить мне на один день свой гильдейский знак?
Трефовый туз, неспешно цедивший вино из высокого бокала, поперхнулся и пораженно уставился на Ирдеса:
— Вы серьезно?
— Абсолютно. И я готов выслушать ваши предложения на предмет того, что вы хотите получить взамен.
Мужчина отставил бокал, на миг закусил губу, размышляя, и выпалил:
— Как насчет вольного времени?
— Сколько?
— Неделя, — ляпнул первое, что пришло ему в голову, трефовый туз — он совершенно не ожидал, что на его предложение так быстро согласятся.
— Три дня, — в тон ему ответил эльф.
— Шесть дней, — решил поторговаться глава гильдии грабителей.
— День.
— Пять дней!
— Двенадцать часов.
— Три дня!
— Шесть часов.
— Два дня — и это мое последнее предложение! — выпалил трефовый туз, чувствуя, что что-то идет не так.
— Договорились, — мягко улыбнулся эльф. Перстень упал на подставленную ладонь.
Конечно, Ирдес предпочел бы договориться с червами так же, как и с трефами, но один Великий дух знает, что могла затребовать донна Корсолиани в качестве платы. Тоже вольных часов — времени, когда на криминальную раскладку не действует Кодекс чести гильдий? И как бы оно проявилось по отношению к червам? Нет, пусть лучше все остается как есть. Тем более что отсчет начнется с завтрашнего полудня.
Хорошо, что Тишт согласился. А мнение черв никогда никого не интересовало.
День клонился к закату, а Фабиар уже морально готовился к увольнению. Все приготовления свелись к тому, что он собрал свои вещи (накопилось их всего ничего: пресс-папье, купленное на первое жалованье, да пара мешков поганок), сложил ровной стопочкой все изученное дело и нарисовал на обложке клыкастую харю, не забыв при этом пририсовать стрелочку и подписать: «Это О'Кадоган». Больше в голову ничего не приходило.
Скрип плохо смазанной двери прозвучал громом небесным. Кроссарт, как раз дорисовывавший непосредственному начальству ослиные уши, вскинул голову и ошарашенно уставился на пришедшего: на пороге стоял мальчишка-орк. Тот самый, которого обвиняла в краже купчиха-горгулья.
— Тебе что здесь надо? — подозрительно поинтересовался тренти, прикрывая рукавом свое художество.
Орчонок шагнул вперед и вдохновенно начал:
— Господин стражник, знаете, у меня есть тетя, ее Ташеной зовут, так она сильная предсказательница — говорят, самому императору гадала…
— Короче, — оборвал его тренти. — От меня ты чего хочешь? Вместе со своею теткой?
— Ну я рассказал те Те, как вы меня спасли.
— И что? — еще подозрительнее вопросил стражник. Мальчишка набрал побольше воздуха в грудь и на одном дыхании оттарабанил:
— Моя тетя сказала, что сегодня ночью вам надо быть по адресу: город Алронд, улица Тополиного рассвета, дом пятнадцать, если вы не хотите получить нагоняй от начальства завтра утром.
— Что? — подскочил на месте стражник, но орчонка уже и след простыл.
Бубновый туз сидел в кабинете, уставившись в потолок.
Бубновому тузу хотелось повеситься. Прямо здесь и сейчас, не откладывая дело в долгий ящик.
На мгновение Ирдес даже заинтересовался этой идеей, попытался найти в ящике стола веревку и мыло, наткнулся на ворох бумаг и понял, что это бесполезно.
На город спускались сумерки, где-то вдали загорались огоньки фонарей, а в огромном особняке, где уже долгие годы проживали главы Бубновой гильдии, царила тишина. Не было слышно детского смеха, топота маленьких ножек и привычного свиста арбалетных болтов, не перекрикивались Хэлле и Рихар, не заглядывала в комнату растрепанная дочка с обиженным воплем: «Папа, а Рихар у меня удавку отобрал!» Не было ничего. Жена забрала детей и, не сказав ни слова, ушла.
Эльф сжал кулаки и зло обронил в темноту комнаты:
— Мы рассчитаемся, господин Румиел. — Он рывком встал и, не обращая внимания на перевернувшийся стул, вышел из комнаты.
Пора было заканчивать этот заказ.
Фабиар уже часа два торчал неподалеку от пятнадцатого дома по улице Тополиного рассвета. Кто и когда придумал подобное название, было для тренти тайной. То ли лесные эльфы постарались, то ли гоблины после внеочередного возлияния окончательно окосели и сочинили нечто невероятное… Как бы то ни было, ничего подозрительного стражник пока не замечал. Хозяин вернулся домой минут сорок назад, и пока больше никто не появлялся. Фабиар уже хотел плюнуть на болтовню орчонка, развернуться и уйти, когда возле дома появились двое. И если лицо первого гостя тренти не разглядел — тот стоял далековато, то рассмотреть, что вторым подошедшим оказался господин Доран, он смог.
Очень интересно.
Ночные путешественники, появившиеся с разных сторон, пооглядывались по сторонам — не подсматривает ли кто за ними (замаскировавшегося тренти они попросту не заметили), — пошептались, а затем зашли в тот самый дом номер пятнадцать.
Фабиар дождался, пока закончится действие предыдущего заклятия, сдернул с браслета новую сушеную поганку, растер ее в ладонях и, пробормотав пару слов, сдул крошево в сторону того самого дома. Теперь можно безбоязненно идти вслед за молчаливым библиотекарем — никто никого не заметит.
Подвал тонул в полумраке, лишь стоящие в центре пентакля свечи освещали комнату. Дэмитриас Румиел неторопливо обходил по периметру оставленную предыдущим хозяином пентаграмму. Оставалось лишь проверить качество прочерченных линий, дождаться выполненного заказа — и алый дракон счастья у тебя в руках! Всего-то и останется, что прошептать нужные слова, разложить кольца по углам пентакля и дождаться вызванного демона. Конечно, мирового господства он не даст, к тому же вызов подобной нечисти на территории Гьертской империи запрещен, но если дух способен выполнить любое желание… Игра ведь стоит свеч?
Последние шаги, необходимые слова — и тихий смешок за спиною:
— Добрый вечер, господин Румиел.
Тролль порывисто обернулся и уставился на спускающуюся по лестнице фигуру — ступени, которые, по всем канонам дурного романа, должны были скрипеть, молчали.
— С каких пор он добрый? — мрачно буркнул тролль.
Эльфа буквально перекосило от этих слов:
