Джин Вулф - Воин тумана
Некоторое время мы бродили по кладбищу, под ногами шуршали сухие колоски пшеницы, посаженной на могилах. Эврикл подолгу стоял у некоторых надгробий, порой даже водил по высеченным надписям пальцем, а то вдруг поднимал с могилы комок земли, нюхал и даже пробовал землю на вкус.
Залетевший неведомо откуда ветерок принес запахи кухни и городских помоек, а также запах свежевскопанной земли.
Фая вдруг пронзительно вскрикнула, выронила факел и вцепилась в Эврикла, точно ища защиты. Петух закукарекал как безумный, вырвался и вылетел из-под плаща. Рассерженный Эврикл даже шлепнул Фаю как следует, спрашивая, какая муха ее укусила.
– Вон там! – в ужасе вымолвила она и указала дрожащей рукой на одну из могил.
Подняв повыше факел, я увидел то, что раньше заметила она, и подошел посмотреть.
Могила была разрыта. Груда земли высилась в стороне, там же валялись останки похоронных венков, а гроб кто-то наполовину вытащил из могилы и разбил крышку, из-под которой виднелось тело молодой женщины. Ноги мертвой и нижняя часть туловища все еще покоились в гробу, а остальное почти вывалилось наружу. Саван был сорван, несчастная была совершенно обнажена и прикрыта лишь своими длинными темными волосами. От нее пахло смертью, и я невольно отступил прочь, чувствуя, что запах этот издавна мне знаком, хотя и не мог бы сказать, где и когда мне довелось познакомиться с ним.
– Возьми себя в руки! – приказал Фае Эврикл. – Сейчас не время падать в обморок и демонстрировать содержимое собственного желудка. – Но девушка по-прежнему безудержно рыдала и прятала лицо в складки его плаща.
– Здесь, должно быть, произошло нечто ужасное, – сказал Ацет. – Это же осквернение праха! – Он схватился за рукоять меча.
– Полностью согласен с тобой, – откликнулся Эврикл. – Именно осквернители праха и действовали здесь, но вот кто они? И зачем это сделали?
Ацет в ответ лишь растерянно покачал головой.
Я погладил Фаю по руке и спросил, не лучше ли ей. Она кивнула, и я поднял ее факел, зажег от своего и передал ей.
– Я всего лишь гость вашего города, – сказал Эврикл, обращаясь ко всем остальным, – однако же я благодарен его хозяевам за гостеприимство и считаю своим долгом выяснить, что здесь произошло. Мы должны сделать это и оповестить архонтов[86]. Мои личные способности и уменья – и, что важнее, милость хтонических[87] богов – также накладывают на меня определенные обязательства. Я вызову душу этой несчастной, и от нее мы узнаем, кто это сделал и почему.
– Я больше не могу, – еле слышно прошептала Фая, но Эврикл все же услышал ее и, обернувшись, спросил:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я не могу смотреть на мертвецов! И ни за что не останусь здесь, если ты будешь… Ах, да все равно! Что бы ты ни делал, я возвращаюсь домой! – Она оттолкнула его. – И не пытайся остановить меня!
– Вот еще! – возмутился Эврикл. – Можешь идти, и, если хочешь знать, я вполне тебя понимаю и, даже если б не был занят, сам проводил тебя. Но, к сожалению, остальные господа…
– Заключили с тобой пари, о котором теперь сожалеют, – вставил один из капитанов. – Если хочешь, я провожу тебя домой, Фая. Что же касается пари, то я в нем заодно с моим старым хозяином Гиперидом. Если выиграет он, то выиграю и я. А если он проиграет, то и я тоже.
– Нет! – Фая с такой ненавистью сверкнула в его сторону глазами, что мне показалось, она хочет вцепиться ему в физиономию. – Ты что же, думаешь, я в восторге от того, что ты будешь лапать меня своими грязными ручищами всю обратную дорогу? – Она резко повернулась и побежала прочь; огонек ее факела выписывал зигзаги в ночной темноте, пока она пробиралась среди могил и их молчаливых обитателей.
Эврикл только плечами пожал.
– Зря я позволил женщине пойти с нами, – сказал он. – Могу лишь извиниться перед всеми.
– Пустяки, – успокоил его Гиперид. – Однако если ты намерен что-то делать, то приступай поскорее. – И он плотнее запахнул плащ.
Эврикл кивнул и сказал мне:
– Попробуй поймать этого проклятого петуха, хорошо? Вряд ли он далеко улетел в такой темноте.
В нескольких шагах от могилы рос невысокий кипарис. На его ветвях и устроился петушок, так что я легко поймал его, а когда вернулся, Эврикл вытащил нож и мгновенно перерезал петуху горло, произнеся при этом какие-то слова на непонятном мне языке. Три раза он пробежал вокруг могилы какими-то странными замедленными прыжками, разбрызгивая кровь жертвы, а завершая каждый круг, тихонько призывал: "Тигатер!" – что, должно быть, означало имя мертвой женщины. После третьего круга женщина открыла глаза и посмотрела на Эврикла, и я, заметив это и вспомнив, о чем просил меня Пиндар, присел на корточки, протянул руку и коснулся ее.
И мертвая тут же села, выпростав ноги из своего разбитого гроба.
Я услышал, как Гиперид и все остальные ахнули и затаили дыхание, и, должен признаться, я тоже был ошарашен настолько, что резко отдернул руку.
Даже у Эврикла отвисла челюсть, когда он уставился на ожившую женщину.
Тигатер встала, однако с места не двинулась и ни на Эврикла, ни на Пиндара, ни на кого другого не глядела.
– Ты выиграл! – прошептал Гиперид дрожащим голосом. – А теперь давайте уйдем отсюда!
Но Эврикл, откинув голову назад и простирая свои тощие длани к луне, вскричал:
– Я торжествую победу!
– Да тихо ты, – прошипел кибернет. – Ты что, хочешь…
– Я торжествую победу! – снова взвыл Эврикл и ткнул пальцем в землю у своих ног. – Встань здесь, Тигатер! Перед своим повелителем!
Мертвая послушно выбралась из могилы и встала там, где указал Эврикл.
Хоть она и переставляла ноги самостоятельно, однако в ней не ощущалось ни капли жизни; так могла бы передвигаться марионетка, которой управляет ребенок.
– Отвечай! – приказал ей Эврикл. – Кто потревожил твой сон?
– Ты, – сказала мертвая, и тут же изо рта ее выпала монетка и пахнуло смертью. – И еще этот человек… – не поворачивая в мою сторону головы, она указала на меня пальцем, – хотя он, как говорит мой повелитель, должен был идти, куда послан им ранее.
– Да, это я пробудил тебя от вечного сна, и этот человек с факелом помог мне. Но скажи, кто раскопал твою могилу и разбил гроб, в котором ты лежала?
– Я там не лежала, – возразила мертвая. – Я была очень далеко отсюда.
– Но здесь же кто-то копался! – продолжал настаивать Эврикл.
– Волк.
– Но ведь, наверное, не волк разбил твой гроб, а человек?
– Нет, волк.
– Она говорит в точности как оракул, – тихо заметил Пиндар.
Эврикл еле заметно кивнул, соглашаясь с ним.
– А как имя этого волка? Говори!
