Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается
Хейзит потер рукавицей замерзающий нос. Да, непростое путешествие их ожидает. Остается только надеяться, что, если вода в колодцах не замерзает даже в лютую стужу, значит, под землей чуток потеплее, чем на поверхности. Оглянувшись и встретившись взглядом с Гийсом, Хейзит представил, как они будут спускать его на веревке в жерло колодца. За руки не привяжешь: они связаны за спиной и выйдут из суставов раньше, чем они опустят его на нужную глубину. Перевязывать их по-новому, на животе, опасно: придется полагаться на честность пленника, который либо убежит, либо схлопочет вполне ожидаемый удар топором от матерого Тангая. В обоих случаях они его потеряют. А Ротрам прав: еще неизвестно, чем обернется их бегство, и такой важный заложник будет не столько обузой, сколько подспорьем. Неужели он и в самом деле приходится сыном этому Демверу, о чем успела шепнуть ему Велла перед тем, как они полезли в окно? Хейзит отчетливо помнил, что впервые услышал это имя именно из уст Гийса, когда обсуждал с ним появление на карьере Брука.
Гийс тогда ни словом не обмолвился про свои родственные связи. Скорее напротив: объяснив положение Демвера на одном уровне с Тиваном, то есть в непосредственном подчинении Ракли, высказал надежду, что в случае ухода последнего от дел власть не достанется ни тому, ни другому. Говорил ли он в тот момент искренне? Действительно ли стеснялся отца? Или просто скрывал свою родовитость, чтобы втереться к нему, Хейзиту, в доверие? Истину предстоит установить. Причем чем скорее, тем лучше. По крайней мере чтобы не тешить Веллу лишними иллюзиями. И если выяснится, что Гийс все-таки враг, виноватым в их знакомстве окажется он, Хейзит. Лишь бы Велла к тому времени не наломала дров. Он ведь видел ее взгляды там, в таверне, когда жизнь Гийса висела на волоске. То, что в них читалось, вызывало по меньшей мере тревогу. Потому что Велла сделалась совершенно похожа на мать, когда та вспоминала мужа, его отца. Глаза не видящие, а устремленные куда-то вглубь себя, с поволокой, которую легко можно принять за пелену слез.
Улицы по-прежнему словно вымерли. Точнее, то были не улицы, а узкие проходы между избами, по которым никак не получалось идти быстро, потому что ноги вязли в глубоких сугробах. В какой-то момент Хейзит настолько увлекся размышлениями, что ему даже показалось, будто они прошли мимо цели и заблудились. Он велел Тангаю остановиться, а сам пошел вперед и, к своей радости, обнаружил, что каменный колодец торчит из-под снега как раз за углом.
— Нам сейчас нужно будет спуститься, — сообщил он удивленным спутникам, обрадованным лишь возможностью перевести дух. — Я полезу первым. Гийса, считаю, нужно вязать за ноги, а уж я его там, внизу, приму. Справишься? — Это относилось к Тангаю.
— Если тебе захотелось искупаться, могли бы пойти сразу к Бехеме, — вместо ответа заметил дровосек. — Я туда не полезу.
— Полезешь, — заверил его Хейзит, — потому что там есть подземный ход. А еще каморка, в которой можно скрываться столько, сколько потребуется. А в каморке есть еще кое-что, о чем я тебе пока не буду говорить. Но я там был и знаю. Возражения? Нет? Тогда давайте сюда веревку.
Он сам обвязал себя за пояс и двинулся к колодцу. Веревка волочилась за ним по снегу длинной змеей.
По обыкновению, колодец в зимнее время был накрыт деревянной крышкой. Судя по снежной шапке, его не открывали с утра. Крышку они подняли и убрали в сторону вдвоем с матерью. Тангай присматривал за Гийсом. Велла на всякий случай обшарила внутреннюю стенку и извлекла подвешенное там ведро.
— Крюк крепкий? — спросил Хейзит.
— Вроде да, — ответила она, подергав железный крюк, к которому обычно крепилась веревка или цепь, а на ночь или зимой вешалось ведро.
— Я тебя руками спущу, — заверил Тангай, изобразив, будто закатывает рукава своей куцей шубейки.
— Побереги силы, дед. Тебе их всех спускать, — кивнул Хейзит на женщин и пленника. — Ведро, прежде чем самому лезть, повесь обратно. Чтобы никто раньше времени не заметил вторую веревку. Она нам еще пригодится. Пока я буду спускаться, вяжи Гийса за ноги. Ход там в стене, сбоку. Я его приму.
— Ладно-ладно, как-нибудь разберусь, — отмахнулся Тангай. — Ты мне еще расскажи, кого за кем спускать, чтобы не устать раньше времени. Лезешь, так лезь.
«А мальчишка-то толковый, — подумал он, на всякий случай придерживая Хейзита за шиворот. — Хоть и с норовом. Не зря, видать, его беглый сынок Ракли начальником над нами поставил. Голова у мальца работает. Ишь ты: я там был и знаю! Все-то он знает. Знать-то, может, и знает, а без меня, деда старого, сейчас бы лежал вместе с сестренкой и мамашкой в холодном подвале, тихий и мертвый, как те, что остались в амбаре. Если б не почуял я недоброе, если б пошел сразу к себе, как собирался, а не на поиски этой их таверны, если б не повстречал по пути сестренку, много бы он сейчас тут накомандовал. Мне-то что, я не гордый. Гордый, конечно, но не по мелочам».
— Ты давай руками посильнее держись! — добавил он вслух, наклоняясь над краем колодца. — Рукавицы снял бы, а?
Хейзит молча спускался в ледяную темноту.
«Эх, не то он затеял, явно не то, — продолжал думать Тангай, принимаясь связывать веревкой ноги пленника. Парень послушно сидел в снегу и помалкивал. — С виду на врага как будто и непохож. Обычный. Вроде как бы даже симпатичный. Это если с женской точки зрения поглядеть. А так белобрысый, глаза голубые, не стеклянные, как иногда бывает, а именно голубые. Лицо открытое. По нему видно, что не боится. Спокоен. Ни на кого, правда, старается не смотреть. Ну да и понятно, если виноват. Наверняка сам ищеек на таверну натравил. Лишь бы теперь какой фортель не выкинул. Затяну-ка потуже, чтобы знал, с кем дело имеет».
— Ну что там у тебя? — Сделав дело, Тангай снова заглянул в колодец.
— Подвинь-ка меня, — долетело снизу.
Свою веревку Хейзит привязал к крюку, чтобы никого лишний раз не заботить. Положился на силу рук. Видать, малость не рассчитал.
— Куда тебя двигать?
— Проход вижу, но не достаю.
— Двигать куда, скажи!
«Вот еще орать тут на всю улицу. Того и гляди люд нагрянет любопытный. Что он там копается?»
— Правее давай. Не, постой, от тебя левее. Погоди, сейчас пониже спущусь. Ногой бы только дотянуться…
Тангай изо всех сил потянул вбок и без того натянутую под весом тела веревку. Мысленно он представил себе, как Хейзит висит на руках и пытается поставить ногу на край прохода, уходящего в стену колодца. Интересно, там в рост стоять можно или на четвереньках ползти придется? Подземные ходы не были для Тангая тайной, однако он только слышал о них, как и большинство вабонов. Собственно, в их существование он никогда толком не верил, да и ни к чему ему было. Мало ли что люди говорят. Ну ходят обитатели замка под землей аж до самой Обители Матерей, и что с того, пусть себе ходят. И вот теперь ему самому нежданно-негаданно представилась возможность на опыте проверить правдивость этих побасенок. Как он сказал? Каморка там есть? Что ж, можно и в каморке посидеть. Особенно если там окажется потеплее, нежели здесь.
