Тимур Литовченко - Воины преисподней
Он вернулся на скамью и сидел прикрыв глаза, не шевелясь, пока падавшее из окна разноцветное световое пятно не подползло к кончику его левого сапога. Тогда снаружи в дверь постучали, и приглушённый голос осторожно позвал:
— Пора, государь…
— Да!
Данила Романович резко вскочил, передёрнул плечами, несколькими широкими шагами пересёк комнату, распахнул дверь и бодро крикнул:
— Ну что, все собрались?
В соседней, гораздо более просторной комнате его уже поджидал облачённый в ризу с золотым шитьём митрополит Иосиф с толпой архиереев, наименее почтенными из которых были архимандриты Печерской лавры, Михайловского Златоверхого, Кловского и Выдобецкого монастырей. Также там было множество бояр из самых знатных киевских родов. Особняком держались волыняне, обосновавшиеся в Киеве сравнительно недавно (Данила Романович не забывал о земляках, оказавших ему первоначальную поддержку).
С появлением короля занятые неспешной беседой присутствующие мгновенно умолкли и с почтительным видом повернулись к нему. Несколько секунд Данила Романович раздумывал, не подозвать ли всё же Димитрия, но в конце концов сдержанно спросил:
— Где Лев?
— Он ждёт, государь, — ответил боярин Вартемир, выступая вперёд, — и готов следовать вместе с тобой в Десятинную церкву.
Не успел Данила Романович перевести взгляд на Иосифа, как тот уже принялся распоряжаться построением торжественной процессии. О да, сегодня этому старому честолюбцу предоставляется превосходный шанс покрасоваться перед толпой киевлян во всём блеске, величии и славе! А через три дня он на какое-то время и сам станет «именинником судьбы».
Данила Романович прекрасно понимал, как важно наладить хорошие отношения с церковью, и сдержал обещание, данное митрополиту накануне татарского штурма. Тот же посланник Константинопольского патриарха, который доставил из Никеи королевскую корону, привёз митрополиту патриарший чин. Поэтому через три дня Иосиф станет именоваться не просто митрополитом Киевским, но экзаршим патриархом Киевским и всея Руси. И выговоришь-то не сразу!
Правда, тут не обошлось и без курьёзного недоразумения. Иосиф страстно желал, чтоб Данила Романович получил корону и королевское достоинство непосредственно из его рук. Для этого достаточно было поменять две церемонии местами и сделаться автокефальным патриархом прежде, чем королевский статус Данилы Романовича будет узаконен при всём честном народе. Вот тогда Иосиф мог провести коронацию сам, оттеснив посланника вселенского патриарха на второй план!
Сделать это было тем более легко, что ни духовный владыка христианского мира, ни Никейский император в Киев не приехали. Так вышло опять же из-за рыцарей-крестоносцев, которые затеяли какие-то непонятные и в высшей степени подозрительные приготовления. Потому император Иоанн Третий Дука Ватац в свою очередь занялся военными делами, а без него и вселенский патриарх не решился предпринять долгое и опасное путешествие на север, выбрав для осуществления столь ответственной миссии никейского митрополита Теопемпта. Следовательно, даже по своему нынешнему положению Иосиф ничем не уступал чужеземцу. Зато как он будет благодарен Даниле Романовичу после коронации! И сколько дополнительных почестей достанется на его, Иосифа, долю!
Насилу удалось королю уговорить старика прекратить упорствовать. В конце концов, существует лишь один вселенский патриарх, пусть даже находящийся в изгнании. Но раз так, корона должна быть получена именно от посланника вселенского патриарха, а не от местного владыки, сколь бы привлекательной подобная перспектива ни выглядела для последнего. Ибо королевская власть тем крепче, чем значительнее ранг духовного лица, даровавшего королевское достоинство.
Их спор длился битых три часа, причём митрополит постоянно упирал на шаткость положения заброшенного волею злых обстоятельств в Никею изгнанника. Возможно, Данила Романович мог бы употребить эти три часа с большей пользой, но, с другой стороны, отстоять свою точку зрения перед Иосифом также было немаловажно. Теперь, по пути из королевского дворца в Десятинную церковь, Данила Романович посматривал на митрополита с некоторым превосходством и не без удовольствия вспоминал малейшие нюансы их прежних конфликтов, потому как в конечном итоге всегда побеждал он, а не старый упрямец.
Взять хотя бы историю с «погаными колдунами». Ведь предшественника его, князя Ростислава, Иосиф сумел-таки убедить в том, что от Хорсадара и Дрива нужно избавиться — и то чем скорее, тем лучше. Но колдуны почему-то не желали исчезать, развеиваться в прах ни от святой воды, ни от святых митрополичьих молитв. Гораздо более разумным оказался другой выход — прекратив бороться с ними, склонить к сотрудничеству и обратить их колдовские умения себе на пользу.
А затем, накануне татарского штурма, как же яростно Иосиф упирался, когда его попросили, казалось бы, о простой вещи: призвать паству ко всенощному бдению и молению. Сразу заподозрил неладное, начал говорить, что не Бог ниспошлёт невероятное чудо, о котором никто не мог даже помыслить, а «поганцы», подладившиеся под святую веру! Ишь, хитрая бестия…
Но в конце концов митрополиту пришлось уступить. «Чудо» с молниями пришлось как нельзя более кстати, и толпы верующих не усомнились в его источнике.
И, положив руку на сердце, Данила Романович должен был признать, что без пресловутых колдунов, без Давида и Андрея, не было бы сейчас никакой коронации. И Иосиф ни за что не стал бы независимым ни от кого патриархом. Где уж там — неизвестно, что было бы с Киевом, да и вообще с Русью без этой парочки. Вполне возможно, татары уничтожили бы, разграбили и вытоптали всё подчистую. Зато теперь — полная победа и торжество!
Не поднимая склонённой головы, Данила Романович скосил глаза, осмотрелся. Он стоял на коленях перед алтарём Десятинной церкви, окутанный полумраком, в котором витали ароматы ладана и расплавленного свечного воска. На амвон взобрался никейский митрополит и хорошо поставленным голосом стал читать по-гречески проповедь о смирении светского владыки перед Создателем земли и неба, равно как и всего сущего на земле, в земных водах, под небесами и на Небесах.
Перед королём стоял в полный рост митрополит Иосиф, который старался компенсировать недостаточно заметную, с его точки зрения, роль на сегодняшней церемонии тем, что расчесал особым образом седую бороду и надувал щёки до невероятных размеров, делаясь похожим на лоснящийся от подвальной сырости бочонок.
За его спиной застыл исполнившийся сознанием торжественности минуты епископ Черниговский, который держал на расшитой бисером пурпурной подушечке королевскую корону, привезенную из Никеи и освящённую вселенским патриархом. Чуть правее находился епископ Володимирский с шапкой Мономаха, которая отныне должна венчать чело наследного принца и соправителя королевства, великого князя Киевского и Галицкого.
