Андрей Фролов - Пути Держателей
Киоши практически разжал ладони, придерживая канат лишь расслабленными пальцами, и рухнул вниз. Успел вновь ухватить заклинание, когда его левая нога ударила во что-то мягкое, а веревка буквально затанцевала вдоль стены. Взглянул вниз, понимая, что уперся в плечо проводника.
А тот внезапно прекратил спуск, удобно упершись ногами в стену и обнажив кинжал.
— Если он атакует, нам все равно не спуститься, пока мы не убьем его! — прокричал он, пробиваясь сквозь усилившийся гам птичьего царства.
Киоши не ответил, оборачивая петлю каната вокруг левой кисти. Танара прав…
Птица-волк сделала пару широких кругов, до конца распугав обитателей этой части Небесного Озера, взмыла еще выше и напала.
Удар пришелся в Киоши. Тяжелый удар, не прицельный, словно в бою летающий хищник привык пользоваться не точностью, а массой и скоростью. Рукой сбив в сторону массивный клюв, демон попытался увернуться, отталкиваясь от стены, но волк ударил еще и крыльями.
В голове тоэха помутнело, что-то хрустнуло в шее, Киоши пробовал схватить гадину все той же рукой, когтями срезав несколько плотных перьев, но широкие крылья полностью перекрыли свет, а в лицо дыхнуло смрадом. Что-то кричал Танара.
Медленно, словно в ожившем сне, юноша понял, что теряет опору.
Волк отпрянул, и теперь Киоши видел свои руки, тянущиеся к канату. Когти царапнули по скале, высекая искры и каменную крошку, задели заклинание, но не удержали. Он перевел взгляд на далекие деревья, и булыжником рухнул мимо Танары, вплотную сцепившегося с птицей.
Море леса, покрытое волнами ряби, бросилось в лицо, стремительно приближаясь. Киоши падал, словно метеор, быстро, неподвижно, уже не стараясь ухватиться. С ледяным спокойствием поняв, что ему уже не удастся удержаться ни за канат, ни за выступы стены, он собрался, поджимая к груди ноги и руки, а подбородком привычно придерживая амулет.
Проводник с ужасом смотрел ему вслед. Тоэх стремительно удалялся, сшибая выступы гнезд и не успевших увернуться птиц.
Омываемый упругими волнами Небесного Озера, Киоши почувствовал, как вздулась кожа на спине. Позвонки, захрустев, начали трансформацию, истончаясь в шипы. Отстраненно он успел подумать, что не желал превращения, его инстинкты сработали самостоятельно, стоило лишь сущности тоэха приблизиться к гибели. Теперь юноша ощущал, как ребра растут, утолщаясь и крепнув, раздавая в стороны грудную клетку. Череп удлинялся, волосы развевались в полете. Позвоночник слился в гибкую костяную хорду, короткие толстые шипы пронзили остатки человеческой кожи.
Киоши оскалился, взревев, и ветер подхватил его рычание, но полностью изменение закончить не удалось.
Пышные зеленые ветви молниеносно надвинулись, расступаясь, и он нырнул в гущу леса.
Словно реактивный снаряд, срубая ветки и ударяясь о стволы, он с дикой скоростью врезался в землю, щедро усыпанную хвоей. Пыль, куски земли и сломанные ветки еще долго падали на оставленную им борозду, опускаясь на глубокую воронку. В ее сердцевине, неестественно вывернув руки, застыл молодой тоэх.
Чаща замерла, потрясенная внезапным ударом. Замолкли птицы, притаились звери, даже кроны стали шуршать чуть тише. В этой тишине, нарушаемой лишь скрипом вековых стволов, неподалеку от воронки, с присвистом шурша мертвыми крыльями, рухнул труп волка, заставив землю вздрогнуть повторно.
* * *Танара, выкладываясь из последних сил, продолжал спуск. Едва достигнув верхушек деревьев, он выпустил канат, спрыгивая на могучие ветви. Словно по ступеням, прыжками бросился вниз. Уже понимая, что опоздал и ничем не в силах помочь, он все равно спешил.
Проламываясь сквозь ветки, мягко приземлился рядом с воронкой.
Замер, разглядывая неподвижное тело. Взглянул на окровавленную птицу.
Потирая виски, Танара осторожно подошел к воронке, не замечая, как кровь отливает от лица.
Он точно не знал, сколько времени простоял над могилой юноши, которого так и не смог довести до конечной точки путешествия. В какой-то момент, все же вырвавшись из оцепенения, мидзури тяжело опустился на колени, расстегивая сумку.
Бережно выложил на вскопанную ударом землю несколько амулетов, мешки с травами, две жестяные баночки. Руки его дрожали от усталости, ноги подкашивались, но он не замечал. Холодными ладонями сгребая в кучу сухие иголки и обломки ветвей, бывший проводник запалил крохотный костерок. Из горла его потекла тихая, рваная мелодия напева.
Не сводя остекленевшего взгляда с тоэха, он принялся подбрасывать в огонь щепотки трав, раскачивая амулеты над погребальным дымком. Раз за разом Танара заставлял себя вспоминать оказавшееся столь коротким путешествие, шепча прощальные молитвы и короткие трехстишия, отягощающие собственную вину. Разноцветный дым поднимался к кронам, струйками тумана заползал в воронку, лаская бледную кожу Киоши, словно живой, старательно огибал тушу птицы-волка.
Вскрыв жестянки, проводник старательно протер клинок кинжала замшевым платком, нанеся на сине-золотой узор несколько капель густой бурой мази, похожей на запекающуюся кровь. Не выпуская из левой руки связку амулетов, раскачивающихся над костерком, он поднял правую — с кинжалом — к лицу. Плашмя приложил лезвие к щеке, оставляя на лице грязные разводы, дотронулся кинжалом к другой щеке. Вновь протер клинок, убирая оружие в ножны.
Пальцем растер мазь от нижнего века до подбородка, мазнул остатками по лбу. И тут же зашипел, стискивая зубы, но упорно продолжая твердить трехстишия позора и вины. От лица мидзури начал подниматься дым. В местах, где ее коснулась бурая гуща, кожа трескалась и закипала. Изнемогая от боли, Танара вспоминал путешествие, встречу у Портала, слово, данное Виктору Конте. Слезы катились по лицу проводника, но от этого становилось лишь больнее, особенно на месте свежей раны, оставленной когтями Киоши.
Раскаленная боль отступала медленно, время от времени возвращаясь волнами. Танара приоткрыл глаза, затянутые пленкой обиды и слез, прислушиваясь к звукам ожившего леса. Ему не нужно было смотреться в зеркало, чтобы узнать, что теперь его щеки, подбородок и лоб украшала сеть темно-синей татуировки, витиеватой, изящной, кружевной. Татуировки, говорящей каждому встречному мидзури о том, что ее обладатель не сдержал данного слова.
Деревья двоились перед глазами проводника, окружающее сливалось в одно зеленое марево. Над краем воронки, пронзая дым костра, поднималась расплывающаяся фигура.
Не удержав вскрика, Танара отпрыгнул, выхватывая меч. Тыльной стороной ладони протер глаза.
Молодой тоэх поднимался на ноги, выбираясь из ямы.
