Гарри Тертлдав - Конан в Венариуме
— Привет, — пробормотал Мелсер и добавил осторожно: — Между нами все еще мир?
Копье торчало в земле вроде рядом, но не так близко, как хотелось поселенцу, тем более что Конан выглядел быстрым и опасным противником.
— Никакая война между нами пока, во всяком случае, — подтвердил отрицать киммериец, — И не хочу с тобой ссориться специально.
Его аквилонский был все еще плох, но лучше чем в прошлый раз. Он явно успел достаточно пообщаться с соотечественниками Мелсера, за время своего последнего посещения фермы.
— Значит, не будешь специально искать со мной ссор? — поселенец незаметно сдвинулся поближе к копью и теперь смог бы воспользоваться им в случае возникновения каких-нибудь неприятностей. — А что? Может возникнуть повод?
— Конечно, — казалось, Конана удивил такой вопрос. — Ты — аквилонец. Захватчик. Не за что вас любить, — он чмокнул губами, чтобы Мелсеру стало более понятно.
Захватчик… Аквилонец… Фермер задавался вопросом: неужели в сердце каждого киммерийца гнездится ненависть, чтобы рано или поздно выплеснуться наружу? Вероятно, должны пройти долгие годы прежде, чем юг Киммерии полностью смирится с властью Аквилонии.
И все же Конан сказал, с грубоватой прямотой варвара, что пока не видит повода для ссоры с поселенцем. А у Мелсера, в свою очередь, не было причин не верить его словам. Ведь юноша открыто заявлял о своей ненависти к захватчикам, а не лично к нему.
— Где ты пропадал? Почему не появлялся так долго? — спросил гандер.
— Жил в моей деревне. Охотился в разных местах. Был какое-то время у пастуха, — ответил Конан. — И еще, я истреблять волков, — добавил он, став при этом будто бы выше ростом и осанистее.
— Рад за тебя, — искренне порадовался Мелсер.
Он знал, что в Киммерии водится гораздо больше серых хищников, чем в том же Гандерланде. Здесь их вой держал в напряжении на всем протяжении долгих зимних ночей. И он, несмотря на бдительность, все же лишился нескольких голов домашней скотины.
— Я также убивал волков, — объявил фермер киммерийцу.
— Работа для настоящих мужчин, — с одобрением кивнул Конан, и Мелсеру показалась, что похвала предназначалась больше для него самого. — Я хочу убивать всех волков в Киммерии, — добавил юноша, глядя при этом не на собеседника, а на юг — в сторону Венариума, который являлся главным бастионом аквилонцев в завоеванной стране.
Мелсеру привиделись волки, ходящие на двух ногах, а не на четырех, правда, он думал не о людях из Форта. Вместо них поселенец представил косматых дикарей, вроде этого молодого варвара. Он сомневался, что киммерийцы станут предупреждать кого-либо, когда выйдут на охоту.
Конан прервал мрачные размышления фермера довольно странным вопросом:
— Ты знаешь Стеркус? — он произнес чужое имя, чуть ли не по слогам, чтобы ненароком не ошибиться в произношении.
— Знаю ли я самого графа? Митра! Конечно, нет, — воскликнул Мелсер. — Но я слышал о нем, как и всякий аквилонец, живущий здесь.
Сосредоточившись на собственных мыслях, Конан даже не обратил внимание на слова: «аквилонец, живущий здесь». Он просто спросил:
— Что ты слышал про него?
— Ну, то, что граф назначен наместником этой области, — начал Мелсер, но Конан нетерпеливо махнул рукой, давая понять — ему это не интересно.
Фермер продолжил:
— Как человека, я не знаю его вовсе. Так, ходят разные сплетни…
Тут юноша перешел на родной язык, и из всего сказанного Мелсер не понял ни чего. Зато догадался, что большая часть этого была набором отборных проклятий. Уж слишком пламенными казались слова, слетавшие с губ молодого варвара. Правда, поселенец нисколько не пожалел, что не владеет киммерийской речью. Он наслаждался сладкоголосым пением далекой птицы, пока Конан изливал свой гнев.
Наконец, юноша справился с охватившей его яростью и попытался снова заговорить на языке цивилизованных людей:
— Рассказывай все, что слышал!..
К тому времени, когда до Мелсера дошло, что варвар не имеет ни малейшего права командовать им, он уже начал рассказывать:
— Говорят — Стеркус известный развратник. И если бы это были только слухи, то он бы сидел сейчас в Тарантии, и его бы не послали командовать армией, которая вторглась в Киммерию.
— Развратник… — снова Конан повторил слово, тщательно произнося каждый слог, — Что это означает?
— Это означает, что он любит преследовать женщин. Особенно, как болтают в народе, совсем молоденьких девушек. Хотя я не знаю, стоит ли верить подобным слухам. Но, если это правда, то считаю, что такое поведение недостойно мужчины.
— Кром! — только и выдавил из себя юноша.
В следующее мгновение, он уже словно испарился. Исчез также тихо и молниеносно, как незадолго до того возник в окрестностях фермы. Лишь кусты слегка задрожали, указывая в виде маленькой подсказки направление, в котором он скрылся. Но никаких звуков Мелсер не услышал.
Гандер пожал широкими плечами и вернулся к незаконченной работе. На ферме, особенно новой, всегда находилась масса дел. В какой-то момент, ему на ум пришло: «Почему молодой варвар интересуется аквилонским дворянином столь высокого ранга?». Однако, в бесконечной рутине хозяйственных работ, он быстро позабыл и про самого Конана и про его проблемы.
Глава 8. Странствующий прорицатель
огда весна плавно перетекла в лето, Мордек стал полагать, что аквилонцы уже не будут мстить жителям деревни за исчезновение Хондрена. Наверное, все-таки Конан спрятал тело солдата достаточно хорошо, чтобы его случайно обнаружили. Кузнец не думал, что Тревиранас захватит и убьет заложников без веских оснований. Капитан из местного гарнизона производил впечатление порядочного человека, если, конечно, не брать в расчет тот факт, что он все-таки был врагом. А вот граф Стеркус, тот являл собой совсем другую историю. Всякий раз, когда Мордек видел командующего аквилонской армией, то представлял себе змею. А змеи, как известно, часто наносят удар без предупреждения.
Стеркус попадался на глаза кузнецу гораздо чаще, чем тот желал. Дворянин продолжал наносить визиты в Датхил, используя любой предлог. И всегда, когда граф находился в деревне, он считал обязательным для себя увидеться с дочерью Баларга.
После трех или четырех таких посещений, не оставалось сомнений, относительно грязных планов Стеркуса, хотя Конану все было ясно уже с первого раза. Мордек же сначала не разделял позицию сына в том, что аквилонец воспылал нездоровой страстью к столь молодой девушке, фактически Тарла была еще совсем ребенком. Но вскоре и кузнец не мог не замечать истинного положения дел. В нем тоже начала зреть лютая ненависть к Стеркусу, правда, не такая открытая, как у Конана. Ему хотелось раздавить наместника Нумедидеса подошвой сапога, словно ядовитую гадину, просто стереть с лица земли. Скверно было то, что Стеркус пока вел себя прилично, независимо от его тайных намерений. А еще хуже выглядело то, как Тарла сама принимает знаки внимания со стороны графа. Иной раз, Мордеку казалось, что она специально использует аквилонского дворянина, чтобы досадить Конану.
