Павел Кошовец - Это не наша война
- Эй, Худук, ты там недалеко от припасов, - обернулся Ройчи назад, организуй нам что-нибудь поесть по-походному.
- Чтоб вы без меня делали, драконы безхвостые.
Раздался вздох, потом шевеление и опять вздох.
- Не забудь про подданных Элия, - на всякий случай напомнил человек.
- Ещё чего! - взвился пронзительный голос. - Воровать - воровал, убивать - убивал, охранял, грабил, лечил, но никогда - слышите? - никогда не занимался благотворительностью!
Наступила пауза, все переваривали услышанное, пытаясь понять, что так задело гоблина. И это вместо того, чтобы "переваривать" кусок мяса!
Агробарцы поморщились и, оседлав лошадей, отъехали в сторону.
- М-да, - хмыкнул гном, соскакивая на землю. - С кем приходится иметь дело... - покачал головой, сокрушаясь.
- А ты вообще молчи, землеройка! - Худук нашёл подходящую мишень. - Будешь руду на мои уши вешать, выброшу втихаря всё это барахло...
Ностромо бросил на гоблина чересчур спокойный красноречивый взгляд, и тот осёкся. Повозка тронулась с места, увлекаемая эльфом, который вёл под уздцы Мыша. РоГичи с гвардейцем пристроились сзади. Тролль поспешно спрыгнул с борта, запихнул съедобную массу целиком в рот и в несколько шагов нагнал гнома.
- Худук, где же твоё хвалёное гостеприимство? - раздался насмешливый голос Ройчи.
- Чего? - на мгновение копошение прекратилось - гоблин пытался оссмыслить очередное оскорбление. На свет явилась яростная взлохмаченная голова, уши аж дрожали от негодования. - Человек, ты ведь знаешь, - голос опустился до басов, - что такое гоблинское гостеприимство?!
Зловещая тишина была ему ответом; даже птицы перестали петь в деревьях, утих ветер, замерло солнце в зените - передохнуть, а заодно послушать, о чём говорят там, внизу, даже старающийся быть невозмутимым РоГичи вытянул шею.
- Это чистая капля совершенного яда, заставляющего умирать мучительно и бесконечно долго, в еде, приготовленной со всей душой. Это бархатные усики - словно тополиный пух - и прихотливый причудливый окрас смертельно-опасной сороконожки Павлиний глаз в мягкой постели со взбитой периной и абсолютно чистым постельным бельём. Это болотный гад - кровопийца, безумно голодный и злой от беспардонной смены среды, терпеливо дожидающийся жертву в отхожем месте. Это пыльца редкого горного растения - семицветка, известного удивительным ароматом, соприкосновение спор которого с водой - при умывании например - вызывает немилосердный зуд, вследствие которого слазит кожа, либо остаются язвы на всю жизнь...
- Ха-ха-ха! - Ройчи откинулся назад и хохотал так долго и так заразительно, что даже хмурый эльф, недовольно обернувшись вначале, улыбнулся. - Худ, ну ты даёшь! Ну, и рожа у тебя была! - левой ладонью вытер выступившие слёзы. - Ну, ты и сказочник! На ночь тебя можно заказать?.. Разве можно так над раненным издеваться?
Гоблин покрутил бровями, а потом не выдержал и хихикнул. Контраст с предыдущим образом был полнейший.
- Что тебе не нравится, человек? Ты хуже даже вечно недовольного дракона!
- Тебе бы в актёры податься. Комедийные...
- А ты думал! На этот раз тебе не удастся задеть меня - к творческим профессиям я питаю слабость. Ты ведь знаешь... - и они заржали какой-то им известной шутке. - Нос, мы тебе рассказы...
- Миллион раз, - правую сторону лица, видимую с повозки, прорезала морщинка смеха. - Как ты по пьяни чуть не уехал с бродячей труппой, но очнувшийся внезапно, упившийся до дракона хозяин вдруг отождествил тебя с ним и пытался святой водой и огромным бронзовым крестом изгнать... Да, при этом он был голый по пояс - снизу, а происходило это на площади, где они и давали накануне представление...
- Повезло ему, что я был тоже... изрядно пьян, - довольно пробурчал Худук.
- Слышь, Худ, ты ещё забыл упомянуть "терпимые", не смертельные правила гостеприимства. Такие как: плевок в суп, кошачье дерьмо в сапоге, заноза в скамье, крылышки тараканов в сметане...
- О-хо-хо! Хра-хра-хра!
- ...хотя последнее, скорее всего - деликатес.
Тут уже грохнули все; даже Рохля попытался изобразить необъятного филина.
- Так я не понял, - раздался неуверенный голос, хозяином которого оказался Улфео, - все эти штучки насчёт ядов - брехня?
Смех распространился по новой.
- Конечно, нет, - с полной серьёзностью ответил Ройчи.
- Улфео, перестань, пожалуйста, - на этот раз слабый голос донёсся из повозки, и по уверенным интонациям можно было узнать маркиза. - Я помру либо оттого, что развалюсь на части, либо от смеха, что в принципе, результат не меняет, но во втором случае, с идиотской улыбкой на губах.
- Как вы себя чувствуете, Ваша светлость? - заполнил Ройчи неожиданно возникшую паузу (попутчики прятали ухмылки и сдерживали смешки).
- Паршиво... Пожалуй, хуже было только после попойки после совершеннолетия Лидии... Ух мы тогда и дали... - мечтательно протянул. - Дворец дрожал... А Панорик на следующее утро устроил смотр... Вот это был позор! С опухшими лицами, мятой форме... Напротив ухмыляющийся Элий, устроивший разнос о "недопустимом поведении", - процитировал, - Панорик, наш капитан, красный, как рак, РоВенци и Лидия со своими... подружками. Что самое обидное, девчонки, с которыми накануне попивали - румяненькие, чистенькие, свеженькие, как огурчики - так бы и захрустел...
РоГичи смущённо кашлянул в кулак - но так, довольно громко. Да и остальные как-то невнятно захихикали - всё-таки речь шла о лицах королевской крови. Они конечно да, тоже люди, и сопли у них бывают и отхожее место посещают. Да положение у них такое, что по лестничке поближе к небу будут. Потому и насморк лечит не суровая бабка затрещинами, а заморский франт - сонетами. А в сортир ходят исключительно фиалками. Так-то!
РоПеруши уже понял по неловкому молчанию и отчаянному бренчанию сбруей капитана, что его занесло куда-то не в сторону. Ройчи подозрительно обернулся на гоблина - с того сталось бы подсунуть благородному такое зелье: заживляющее, но с незначительным побочным эфектом - болтливостью. Но Худук скорчил рожу и закатил глаза - мол, ох уж эти аристократы - и попойки у них знатные и яйца дубовые - не каждым сапогом и пробьёшь.
- Да... - постарался подвести черту маркиз сказанному раннее. - Стояли мы тогда, гвардейцы, на страже внутренних покоев, желание было одно на выбор: либо кружка пива, либо - смерть. Причём смерть не очень-то благородная: или от головной боли, или от позора. А во всём виновата Лидия...
