Андрей Легостаев - Канун Армагеддона
— Отойди, юноша, — сказал сэр Гловер Уррию, — пора заканчивать эту комедию, бычья требуха, не на ярмарке!
— Он вызвал на бой меня! — возмутился юный оруженосец барона, отражая удар. — И я должен убить его!!!
— Нет, — вдруг осенило Гловера. — Его нужно взять живым. Ведь мы же ничего о них не знаем, ни кто они такие, ни почему хотели убить барона Ансеиса и графа Маридунского…
— И меня! — крикнул юноша, атакуя все яростнее.
— Тем более, — ответил граф Камулодунский и решительно ввязался в бой, вызывая противника на себя. — Я не собираюсь его убивать, не беспокойся, он твой. Но сперва пусть ответит на многочисленные вопросы, бычья требуха!
Два неуловимых движения — и меч вылетел из рук пришельца.
— Вали его!!! — заревел граф, и оба юноши, словно только и дожидались его приказа, бросились на того, кто явился в замок в облике заморского рыцаря.
Через несколько минут побежденный враг был связан по рукам и ногам и водружен на табурет.
— Кто ты такой?!! — взревел Гловер. — Откуда вы такие явились?! Что вы хотели?
Но пленник сидел с закрытыми глазами.
— Может, — предположил Уррий, — та тварь, которая им управляла, сбежала, а мы не заметили?
Гловер задумался. Потом со всей силы влепил пленнику пощечину.
Тот открыл глаза.
— Ну, кто ты такой? Говори!!!
— Он ничего не скажет вам, — заметил Отлак после некоторого ожидания.
— Что ж, бычья требуха, не скажет мне — найдется тот, кому скажет. В конце концов, будь я проклят, я свою задачу выполнил, я — рыцарь, а не палач. Пусть дожидается барона Ансеиса. Тот решит, что с ним делать.
— А вдруг мы не уследим и тварь все-таки убежит? — спросил Отлак. — Мы же не знаем, может, она через рот вылезает…
— Или через задницу, — расхохотался Гловер и вдруг стал серьезен:
— Это что? — спросил он, указывая на огромный сундук в дальнем углу.
— Там, наверное, хранятся вещи матушки, — оторопело ответил Отлак. В сундуке легко поместились бы два, а то и три таких гиганта, как сэр Гловер.
— Вроде без щелей, — заметил граф. — А ну, вытаскивайте все на пол. Баронесса не обидится, а если обидится, бычья требуха, то попросим извинения. Никуда этот таракан до прихода Ансеиса не денется.
Через несколько минут сундук был освобожден от сложенных в нем вещей, пленник был поднят, словно запеленутый ребенок, на руки и брошен внутрь. Крышка захлопнулась. Гловер, заметив, что замка нет, улегся на сундук, прижав крышку всем своим весом (ноги, правда, свешивались с края).
— Подай-ка мне кубок с элем, герой, — обратился граф к Уррию. — И позови опять лекаря, пусть посмотрит твои раны…
Юноша не знал, как воспринимать примененный к нему эпитет, но кубок подал. Доблестный граф залпом выпил эль, подложил руку под голову и вновь захрапел.
Но Уррий почему-то был уверен, что ни одно движение, ни одно слово, которое прозвучит в этой комнате, не ускользнет от внимания сэра Гловера.
Глава пятнадцатая
Помнишь, печалясь,
Склонясь пред судьбой,
Мы расставались
Надолго с тобой.
В холоде уст твоих,
В сухости глаз
Я уж предчувствовал
Нынешний час.
Джордж Гордон БайронРадхаур открыл глаза и увидел рядом с собой какую-то женщину. Она была примерно его лет, в волосах виднелась серебряная прядка, странным образом не портящая общее впечатление. Ее нельзя было назвать красивой, но и отталкивающей — тем более. Одета в простое, ладное и чистое платье, без изысков и каких-либо украшений. Обычная женщина, каких множество… Впрочем, нет, на ее лице не отразились трудности буден, оно словно подсвечивалось изнутри чувством, помогающим ей преодолеть все жизненные бури, и чувство это было — любовь.
У графа Маридунского страшно болела голова, особенно ломило в затылке, но боль эта была давно знакомая, привычная, почти родная — следствие его силы Наследника Алвисида. Он приподнялся, увидел, что его одежда в крови. И сразу вспомнил все, что было до того, как он впал в беспамятство.
Он резко сел на скамье, опустив ноги на пол. Женщина из-за этого внезапного движения чуть отстранилась, но его пальцы, которые держала в своей руке, не выпустила.
— Где Этвард? — быстро спросил Радхаур. — Он жив? Что с ним?
— Жив. Король тебя сюда и принес. Вместе с бароном Ансеисом …
— С бароном? — переспросил Радхаур.
Он посмотрел на окровавленную рубаху — рана была пустяшная, а благодаря торсу Алвисида заживет, так что к завтрему о ней и не вспомнит.
Радхаур перевел взгляд на женщину. И узнал ее, хотя они виделись всего один раз, в другой жизни, почти забытой Радхауром, когда он еще толком не знал, что значит быть Наследником Алвисида. Узнал ее по взгляду. И понял, любовь к кому освещала ее лицо, в таких вещах не ошибаются. Но прошло пятнадцать лет…
Он осторожно высвободил свои пальцы из ее руки.
— Ты кто? Где я? — спросил Радхаур, чтобы что-то спросить, но по ее взгляду догадался, что она поняла: он ее узнал.
— Я — отшельница Озера Трех Дев, — ответила женщина. — Ты — в моей хижине.
— Как тебя зовут?
— У меня нет имени.
Правильно: тогда, в Маридунуме, он не спросил, как ее зовут. Ему не нужно было ее имя. Провел ночь и забыл… Сколько позже было таких — на одну ночь… Но эту не забыл. Потому что тогда казалось, что он ее любит. Всего лишь казалось, конечно. Позже, по прошествии лет, он точно знал, что никого не любит, а тогда… Потому и запомнил.
Он снова посмотрел на свою окровавленную рубаху. Его принесли сюда Этвард и барон Ансеис. Мертвого? Его опять возвратила к жизни любовь!!! Нет, невыносимо.
И он честно сказал ей:
— Я тебя не люблю. Я не способен любить.
— Это не имеет никакого значения, — ответила она. — Я люблю тебя. И эта любовь изменила всю мою жизнь. Благодаря ей, я узнала, что такое счастье. Я счастлива здесь, в лесу, я ни с кем не хочу своим счастьем делиться. И от тебя мне нужно одно — знать, что ты жив. Больше я ничего не прошу ни у Бога, ни у тебя…
Радхаур встал, оправил одежду и перевязь; кто-то, наверное Этвард, заботливо вложил Гурондоль в ножны.
— Я ухожу, — сказал он, почему-то глядя в сторону.
— Счастливого пути и хранит тебя Господь!
Больше он ничего не сказал. Вышел и — не специально, озорной сквозняк постарался, — хлопнул дверью.
У берега он увидел скопление людей с факелами и поспешил к ним, чтобы не задумываться о только что происшедшем разговоре. Чтобы не разбираться в своих чувствах. Их нет. Осталось одно: он должен возродить Алвисида, чтобы вернуть прежний облик Рогнеде, чтобы продолжить славный род графов Маридунских. Все остальное — не в счет, по боку, не должно волновать его. Сердце устало, оно стало ледяным.
