Галина Ли - Призрачные дороги
— Вонючие падальщики! Трупоеды проклятые… Чтобы их крыльям неба не трогать! Чтобы у них мозги через клюв вылезли, все одно от них толку нет! Какого… они это утром не сделали?!
На этот раз Эли был полностью с другом согласен — сколько ненужных смертей избежали бы. Ладно люди — Эли их было уже не жалко — но своих-то могли поберечь! Каменные головы, бараны откормленные…. Надо было их с утра засунуть в эти норы, может, быстрее поумнели бы!
Ночевать в городе не хотелось, но выбора не оказалось — иначе все пришлось бы начинать сначала. Рои выставил дозорных, слава Небесной матери, не из стило Эли, и юноша, даже не поев, заснул. На этот раз ему приснилась безумная гонка в призрачной свите Борра, подломившиеся крылья, падение в черную дыру без дна, ледяную и бесконечную. Лишь под утро кошмар сменился тревожным сном, в котором юноше чудился плеск воды. Проснувшись, Грэзу так и не понял: то ли он снова блуждал по берегу озера с зеркальной водой, то ли просто слышал, как спасаются вплавь перепуганные горожане — драконы устроились на ночлег недалеко от реки.
Следующий день оказался немного легче: большая часть людей все-таки поверили сирин. Особенно самки боулу, в чьих семьях выжили дети, но не осталось мужчин. Некоторые из этих самок были весьма привлекательные. Не такие, конечно, как женщины сирин, но… симпатичные. Особенно те, что помоложе.
Воины, опоенные чувством власти над этими существами, ощупывали их внимательными взглядами. Жрецы давно объяснили, что скверна Ансуре затрагивает лишь сущность людей, а не их тела. Поэтому они… как скотина в хлеве, как вещи — без души, но их можно использовать во благо высших народов.
И хотя сирин брезгливо морщились, при встрече с боулу, а нет-нет, тянули руки, проверить, не прячут ли самки за пазухой оружие, не таят ли ножи под подолами. Покорные клятве верности женщины не сопротивлялись, расстегивали рубашки по первому требованию, позволяли тискать обнаженное тело. Такая доступность и вседозволенность приводила к тому, что сами сирин теряли разумный облик, превращаясь в объятых похотью зверей. Те, кто совсем обезумел, брали покорных, не сопротивляющихся боулу тут же во дворах, не удосуживаясь даже скрыть этот срам за стенами домов.
Грязь насилия низводила сирин до уровня людей. Нет! Делала их намного хуже: крылатый народ не имел права забывать о своей божественной сути!
Именно поэтому командира пятого стило, когда он наткнулся в одном из дворов на "героя" со спущенными штанами, затрясло от желания уничтожить ублюдка, позорящего род сирин. Позорящего его, Эли Грэзу, и тех, кто пал от рук порождений демона.
Юноша сунул меч в ножны, одним рывком поставил на ноги насильника и изо всей силы врезал ему кулаком по морде, затем еще, и еще, превратив за три удара лицо в кровавое месиво. А когда поганец вздумал сопротивляться, и вовсе чуть не убил. Грэзу опрокинул сучонка на землю и принялся его пинать, изрыгая проклятия и брызгая слюной. Оторопевшие от гнева командира драконы в этот момент опомнились, повисли у него на плечах и оттащили от жертвы. К окровавленному насильнику тут же подбежали товарищи.
Один из них зло крикнул:
— Рехнулся?! Это же крысы, боулу!!
Эли в ответ прохрипел:
— Зато вы — сирин!
Обвел тяжелым взглядом своих бойцов и припечатал:
— Застану кого за подобным… убью на месте!
— А ну — пшли вон!! — зарычал на насильников Вэлвиль, и те шустро порскнули со двора, прихватив избитого товарища.
Яир помог женщине подняться, махнул в сторону дома:
— К себе иди!
А Эли уже шагал прочь. У него было чувство, словно его только что в дерьме изваляли — никто, никто из сирин не смел уподобляться бескрылым крысам!! Иначе все жертвы Эли и Иски теряли смысл!
В воротах юноша наткнулся на своего командира. По его напряженному настороженному взгляду понял, что сотник видел всю сцену от начала до конца. Эли не стал останавливаться, ему было наплевать на то, что думает командир майджа. Даже короткое, брошенное в спину "все правильно", оставило Эли равнодушным. Он убил бы и Рои, вздумай тот измараться в подобной грязи.
К вечеру Сырт был свободен от враждебных боулу и от нежити. Правда, оставалось еще подземелье, куда сирин не посмели сунуться. Даже дома людей вызывали у крылатого племени приступы страха — слишком отличались эти темные подземелья от легких, открытых солнцу башен — что уж говорить о смертельно опасных коридорах, которые, казалось, уводили прямо в лапы самого Ансуре. Поэтому маги попросту оплели смертельными заклинаниями каждую из дверей, ведущую в утробу горы.
Майдж драконов разместили в большой норе, похожей на ту, где убили женщину и мальчишку. Только в этом доме хозяева выжили: сирин встретили униженными поклонами женщина и девушка. Эли хотел их прогнать, чтобы не будили в душах его соплеменников грязную похоть, но сотник не дал:
— А стирать и готовить кто будет? Ты, Грэзу?
Опытный Рои был не столь бескомпромиссен, как его солдат. Он не стал отказываться от рабынь. А через несколько дней и Эли привык к их присутствию. Оценил, когда по возвращению из дозора или с очередной зачистки его ждали горячий суп и свежий хлеб, а наутро — выстиранная одежда.
Какими усилиями это давалось боулу, Грэзу не задумывался, пока не наткнулся на младшую из них в коридоре. Она сидела на полу и тихо поскуливала, совсем как раненый звереныш. При виде мрачного Эли, испуганно вскрикнув, попыталась спрятать что-то под передником.
— Покажи! — зло потребовал Грэзу.
Девушка от страха оцепенела и уставилась на сирин. Этот испуганный взгляд неожиданно отозвался болью в сердце Эли: так смотрела Иска в тот последний день, перед тем как стать Айелет.
Не дождавшись от боулу ответа, Эли схватил рабыню за руку и дернул на себя. Девушка болезненно вскрикнула, а в следующее мгновение командир пятого стило почувствовал себя полнейшим дураком: девчонка прятала потрескавшиеся, стертые до крови руки.
Подняв глаза, он увидел затравленный взгляд, по-ребячьи трясущиеся губы, и неожиданно для себя приказал:
— Пошли!
Эли отвел боулу к Яиру, чтобы тот залечил ссадины. Маг не отказался помочь: осторожно обмазав руки девушки какой-то мазью, отправил спать. Утром Грэзу рассказал сотнику о проблемах со здоровьем боулу. Тот в ответ хмыкнул, позвал старшую из женщин и разрешил ей найти еще пару помощниц, готовых работать за еду. Это оказалось легко: привычная жизнь города была нарушена, и в нем поселился один из неизменных спутников войны — демон голода. Все запасы продовольствия оказались в руках победителей, и люди были вынуждены обходиться попрошайничеством, мародерством да охотой на настоящих крыс. А если учесть, что большинство жилищ обчистили еще во время эпидемии, людям приходилось туго. Чтобы хоть как-то обеспечить себя пропитанием, выжившие боулу стали возвращаться к прежним занятиям в надежде, что сделанные вещи удастся обменять на продукты. Лучше всего это получалось у детей и старух — некоторые сирин начинали потихоньку жалеть боулу. Крепко повязанные клятвой верности, они больше не представляли угрозы.
