Михаил Высоцкий - Принцесса и арбалет
«Знаешь, сенсей… Если бы были – поверь, я бы запомнил. Такое, согласись, не забывается».
«Наши люди пол дня проработали в библиотеке – упоминаний о существах с такой аурой нет. Ты понимаешь? Тебя убил тот, кого не существует в нашем мире! Ты спокоен?»
«Вполне. Если ты не заметил – рядом с тобой сидит и нагло жрет уже пятую за вечер банку сгущенки тот, кого тоже не существует в этом мире. Такими мелочами меня не удивишь».
«Его не удивишь иномирскими тварями… И после этого ты, «вундеркинд», удивляешься, почему мы так тебя боимся? Когда я был на Тибете – мне учителя рассказывали о множественности миров, но одно дело лишь слышать их мудрые слова, слова из древних легенд и преданий, и другое дело в своей квартире беседовать с духом человека, которого иным миром не удивишь».
«Что дальше? Вы не смогли проследить моего убийцу?»
«Не смогли. И знаешь, почему не смогли? Его след исчез! Просто исчез! Сначала он исчез из обычного мира, потом из первого слоя Сумрака, из второго, из третьего… Мы шли дальше и дальше, но с каждым шагом астрал становился все чище, казалось, что тварь просто под землю провалилась… Исчезла в никуда».
«Понятно, и почему вы за ней дальше не пошли?»
«Ты что, не слышишь меня?»
«Почему же, прекрасно слышу. Ты сказал, что следы поочередно исчезали из слоев Сумрака, первого, второго и третьего. Отсюда я делаю вывод – мой убийца шел, постепенно опускаясь все ниже и ниже, перешел с третьего уровня на четвертый и мирно себе пошел дальше. Я и спрашиваю – почему вы за ним по четвертому уровню не пошли? Или, если бы понадобилось, по пятому».
«Ты понимаешь, что говоришь?»
«Прекрасно».
«Четвертый уровень смертельно опасен! Лишь сильнейшие иные седьмого уровня могут опуститься туда и вернуться назад, не лишившись рассудка! Я не встречал ни одного человека, которому бы это удалось…»
«Врешь, меня ты встречал. А я был на четвертом уровне, и назад вернулся… И рассудок пока при мне. Ладно, я понял. Не было у вас нормальных специалистов. Хорошо, проехали – след убийцы вы потеряли. Что еще?»
«Ты был… Если мы дадим тебе временное тело – ты сможешь это сделать?»
«Тело иншого?»
«Да, иного».
«С полным контролем?»
«Да, он будет иметь право вмешаться, он будет при сознании, но контроль весь будет у тебя».
«Я думаю, что смогу. Один раз смог? И второй смогу! Только, интересно, ты не забываешь, что для этого этот иной должен совершенно добровольно меня пустить к себе в голову? Тебя это не смущает? Где ты найдешь такого иного?»
«Не смущает. Этот иной – я».
«Да уж…»
«Я пообещал тебе помочь, пообещал сделать все, что в моих силах – я сделаю это. Мой учитель говорил мне – лишь тот, кто верен слову и делу своему, способен при жизни достичь прозрения и в следующем бытие возродиться на уровень выше».
«Никогда все эти восточные буддизмы-кармаизмы не понимал…»
«Но хоть во что-то ты веришь?»
«Я, сенсей, верю в себя самого! И ни при жизни, ни после смерти моя вера меня еще ни разу не подводила! Короче, так как, даешь тело?»
«Да. Завтра утром…»
«Давай лучше сегодня! Я не знаю, дотяну ли я до утра».
«Хорошо».
***
– Дорогая, мне срочно надо по делам… Я приеду поздно, может утром, ты меня не жди.
– Что-то случилось, Вань?
– Нет, все в порядке. Просто один мой старый… друг попал в беду, и я должен ему помочь.
– Это опасно?
– Нет, что ты… Алвит остается…
«Нет, он едет с нами! Алвит! Да? Алвит, иди за человеком, делай все, что он говорит, как будто бы это был я. Понял? Алвит понял! Человек усы – Михаил! Ты отрастить усы, да? Да, Алвит. Человек с усами – это я».
– Не, пусть лучше с нами пойдет – это и его друг тоже.
– Может позвонить в милицию? Или твои ученики, может кому-то из них…
– Дорогая, не волнуйся! Мне ничего не грозит. Если будешь волноваться – ты знаешь мой номер мобильного, звони. Пццц, – звук поцелуя.
Хлопает дверь, и человек, зыкруд и призрак выходят в прохладную зимнюю киевскую ночь.
***
Вечерний Киев… Долго добираться сенсею с Алвитом от Лесной до места моей гибели… Они – живые существа, и пусть у сенсея автомобиль, пусть вечером дороги пустынны – мне, бестелесному духу, не интересно ехать с ними. Я буду их ждать на месте, там, в темной подворотне, где пуля ночного снайпера сразила наповал одного хорошего человека… То есть меня.
Что такое жизнь города? Жизнь города – это жизнь каждого из его жителей. Именно из них, простых людей и могущественных инших, и состоит Киев. Без людей нет города, и человеческие жизни создают ту ткань бытия, тот неповторимый дух места, который мы все чувствуем, но не можем увидеть. Борис Акунин путешествовал по кладбищам, он написал историю мертвых некрополей… Так почему бы мне, мертвому, не написать историю этого огромного муравейника, этого огромного мира живых?
И пусть меня проклянут те, кто ожидал увидеть битвы магов с героями, заклятья и проклятья, могущественные артефакты и амулеты. Да, это все интересно, это затягивает, это щекочет нервы и возбуждает. Но мне, духу, не нужно щекотать свои нервы. У меня их нет. Все, что у меня есть – сознание. И слабая надежда, что если мне сказочно повезет, то, может быть…
Забуду о надежде. Пусть она и есть – но пока я лишь дух, лишь призрак, я могу проходить сквозь любые стены и видеть сокрытое. Быть может, уже завтра меня не будет – мое сознание сольется с божественным разумом, тем, во что я никогда не верил. И дайте уж мне напоследок посмотреть тот город, где я родился, где я жил и где я умер! Я свободен, словно призрак в небесах, я и есть призрак в небесах, и весь трехмиллионный город лежит подо мной открытой картой.
Крещатик, огни, праздный люд. Ночные клубы. Танцы, коктейли, шампанское. Свет, смех, развлечения. Лечу дальше. Город темнеет. Моя скорость – скорость мысли. Лукьяновка, древняя тюрьма, астрал помнит злодеев и невинных, которых приютили не по своей воле эти стены. Идет в депо последний трамвай. Дегтяревская, дома.
Сенсею с Алвитом еще ехать и ехать – они пока лишь в Дарнице, скорость машины – ничто по сравнению со скоростью духа… Улица Ломоносова. Общежития университета. Смех, радость – есть тут всегда. Тут жили, женились, рожали поколения студентов, тут молодость, тут безудержное, беззаботное веселье. Тут учат и учатся жизни, тут живут те, кому не посчастливилось родиться в Киеве, но кто приехал для того, чтоб уже никогда не покинуть этот город. Или покинуть – не важно, но сейчас, в этот момент, они – киевляне. И не важно, в какое из общежитий заглянуть – я увижу там то же самое. Я залетаю в первое, первое попавшееся. Я лечу по коридорам, я смотрю на жизнь – я вижу жизнь. Я смотрю, я вижу. Девушка, приехала покорять Киев. Я вижу душу – я вижу прошлое. У нее своя судьба – у меня своя. Это – человек, со своей жизнью, и в то же время это – частица города, это киевлянка, это одна капля в том море, что я называю своим родным городом…
