Юлия Набокова - Легенда Лукоморья
Углядев в другом углу метлу, я вооружилась ею и стряхнула со ступы кружева паутины. По полу брызнули потревоженные пауки, я с визгом отпрыгнула в сторону. Кот осуждающе проворчал:
– Если ты пауков боишься, то при виде медведя, поди на месте помрешь от страха.
– Я только пауков боюсь до дрожи, – возразила я. – А медведя я видела, как тебя сейчас.
В памяти всплыла оскаленная медвежья морда, смрад из желтозубой пасти, острые когти, раздирающие мышцы, и невыносимая боль, от которой темнеет в глазах… Медведь-людоед, встретившийся мне в вессалийском лесу, нанес мне смертельную рану, но прежде, чем потерять сознание, усилием воли я превратила его в безобидного плюшевого мишку. До этого случая я не верила, что могу творить чудеса, но перед лицом смертельной опасности магия пробудилась. Вот только, если бы не Ив, я бы все равно не выжила. Рана от медвежьих лап была слишком серьезной. Такой серьезной, что даже Ив не смог ее залечить, смог только взять на себя. Я очнулась в порванной рубахе, пропитанной кровью, но на месте раны не было ни царапины. А рядом лежал Ив, умирая от раны, нанесенной мне медведем. Его одежда была цела, но плечо и рука были изодраны в клочья. Я не вспомню всего, что я бормотала над его телом, пытаясь исцелить, залечить, воскресить. Все было словно в тумане, я не могла представить жизни без него и сочиняла будущее, в котором мы будем вместе, в надежде, что настоящее сжалится и не отпустит Ива, не даст ему стать прошлым. И магия, проснувшаяся во мне, оказалась сильней, чем можно было мечтать. Она залатала раны рыцаря, окончательно убедив меня в собственных силах.
Варфоломей этого не знал. На его глазах я не совершила ни одного мало-мальского чуда. Поэтому кот лишь насмешливо сощурился, глядя на меня снизу вверх:
– И что, ноги спасли?
Я покачала головой:
– Чудо!
Уточнять кот не стал. Прыгнул в ступу, разогнав затаившихся там пауков, и, выбравшись обратно, с чувством выполненного долга доложил:
– Чисто!
Я с сомнением посмотрела на ступу. И что с ней делать? Забираться внутрь, разгоняться и вылетать в открытую дверь?
– Давай ее во двор, – разрешил мои сомнения Варфоломей.
Еще раз внимательно оглядев ступу на предмет пауков, я все-таки решилась обхватить ее и попробовала приподнять. Да, богатырши из меня не вышло. Чуть оторвав ступу от пола, я с грохотом обрушила ее обратно, едва не отдавив хвост суетившемуся под ногами коту.
– Кто ж так делает? – сокрушенно воскликнул он.
Я виновато отвела глаза и, поморщившись, выдернула из ладони впившуюся щепку. Надо было Ива напрячь перед отъездом. Не девичье это дело – ступы тягать!
– Метелку-то в руки возьми, – прикрикнул кот. – Да в бок легонько подтолкни и вели: «Сама пошла!»
– Разыгрываешь? – Я с обидой взглянула на него.
– Слушай меня – не пропадешь! – Варфоломей был сама серьезность.
Я взяла метлу, несмело тронула ступу, пробормотала волшебные слова. Ступа отозвалась душераздирающим скрежетом и качнулась из стороны в сторону, словно разминаясь после долгого простоя. После чего легко заскользила по полу, перепрыгнула порожек и устремилась на крыльцо.
– Встань посередь двора! – прикрикнул кот, припуская следом.
Ступа стояла во дворе и, наклонившись к крыльцу, приглашала взобраться на борт. Кот потерся о порог.
– Ну избушка, прощай. Веди себя хорошо, не скучай, гостей не пускай, скоро вернемся!
И, сбежав по ступеням, он запрыгнул в ступу, наклонившуюся почти горизонтально к крыльцу, и обернулся ко мне.
– Ну чего ты там? Не боись, полетели. Я Иву обещал, что с твоей головы волос не упадет. Я за тебя в ответе и рисковать тобой не буду.
Я невольно подалась вперед.
– Ив взял с тебя такое обещание? Он за меня волновался?
– А то как же? – искренне удивился кот. – Чай, ты ему не чужая. Хотя, – помолчав, осуждающе добавил он, – ты, его как чужого проводила. Так что, летим? Метелку только не забудь.
Я схватила метлу и сбежала с крыльца, запрыгнув в наклонившуюся ступу и потеснив вжавшегося Варфоломея. Помахав рукой избушке, оттолкнулась от земли метлой и, как научил кот, прокричала название села, куда лежал наш путь.
– Да потише, – прибавила я от себя.
Ступа медленно оторвалась от земли… и пробкой шампанского выстрелила в облака.
На таких лихих аттракционах даже в Луна-парке не катают! Я визжала, кот, вздыбив шерсть, жался к моим ногам. Как только метлу не выронила – сама себе поражаюсь. Полет напоминал показательные выступления по воздухоплаванию. Ступа сперва бороздила небо зигзагами, подобно мячику для пинг-понга, потом, дав нам отдышаться, плавно заскользила по волнистой линии, словно была лыжником в Куршевеле.
– Варфоломей, – окликнула я кота, – а что это за Чаруево такое? Там что, одни волшебники живут?
А что, есть же в Америке городок, где живут одни пенсионеры. А в скольких городах есть китайские, индийские районы! Почему бы в Лукоморье не найтись деревушке, сплошь заселенной волшебниками? Наверное, там по улицам самодвижущиеся телеги ездят, дрова из леса уже нарубленными прикатываются, и, стоит только подойти к колодцу, ведра уже полными выскакивают. А еще там круглый год лето и солнце, даже в январе, когда все Лукоморье снегом занесено.
– Скажешь тоже, – охладил мои фантазии кот. – На все село одна Забава из чаровников и сыщется.
– Село в честь нее назвали? – с уважением спросила я. А Забава-то не так проста, как Варфоломей описывает.
– Велика честь! – фыркнул кот и пустился в объяснения: – На месте села раньше лес был, в лесной избушке кудесница жила, Агафья. Народ прознал о ее чудесах и повалил в избу. Скоро просителей стало так много, что изба их уже не вмещала, народ стал за забором на ночлег устраиваться. Постепенно лес повырубили, избушек вокруг дома Агафьи настроили, появилась деревня – Чаруево. Волшебницы на свете уже нет давно, а деревенька со временем в целое село разрослась.
– А Забава к этой Агафье отношение имеет? – поинтересовалась я, гадая, уж не дальняя внучка ли она волшебнице. Вот уж некстати это было бы! Поди, от знаменитой прабабки передался ей какой-нибудь сильный артефакт и, в случае чего, с Забавой так просто не сладишь.
– Никакого, – успокоил меня Варфоломей.
– Это тебе тоже кошечки твои рассказали? – с улыбкой уточнила я.
Кот самодовольно встопорщил усы.
– А то кто же!
– Наверное, волнуешься?
– Почему? – не понял он.
– Давно ведь в селе не был?
– Да уж года три как.
– С тех пор, поди, уже не только сыновья с дочками, но и внуки твои народились, – объяснила я.
Варфоломей встревоженно вздыбил шерсть и надолго погрузился в молчание, видимо, подсчитывал, сколько деток успели народить ему случайные подружки, и сколько внучат за три года могли настрогать эти детки.
