Дэвид Ферринг - Конрад
Один из них заговорил с Конрадом на непонятном языке, его речь звучала быстро и мало походила на человеческую.
Конрад затряс головой, показывая, что не понимает.
Моряки переглянулись и принялись что-то бурно обсуждать, отчаянно жестикулируя.
Миднайт фыркнул и хотел шагнуть вперед. Конрад быстро схватил его под уздцы, заставив попятиться.
Внезапно жеребец присел на задние ноги и взвился на дыбы.
Моряки выхватили длинные и острые как бритва ножи.
Конрад понял это сразу, ему даже не пришлось оборачиваться. Бросив поводья, он тоже схватился за кинжал. Он уже знал, что эти моряки – его смертельные враги.
Миднайт ударил передними копытами, которые мелькнули в воздухе, как руки кулачного бойца. Один из моряков отскочил в сторону, чтобы избежать страшного удара копыт.
Второй бросился на Конрада, издав пронзительный боевой клич. Конрад ответил ему столь же яростным криком.
Острые клинки скрестились, противники сошлись в рукопашной.
Наконец они покатились по земле, каждый держал противника за правую руку, в которой был нож.
Шансы были примерно равны: Конрад был выше, но его противник тяжелее.
Вдруг раздался пронзительный, отчаянный крик – крик смерти. Это был первый моряк. Угодив под копыта Миднайта, он лежал теперь на земле, затоптанный огромным белым жеребцом.
На какое-то мгновение Конрад и его противник забыли о драке, уставившись на расплющенное, окровавленное тело. Затем их глаза встретились – и Конрад усмехнулся.
– Теперь твоя очередь, – прошипел он.
Моряк его не понял, но догадаться было нетрудно. Выкрикнув какое-то ругательство, он попытался выбить из его руки нож и дотянуться до горла.
За секунду до того, как это произошло, Конрад заметил, что его противник немного ослабил хватку, притворившись, что теряет силы. Конрад сделал вид, что поверил, и ринулся в атаку – и вдруг почувствовал, что летит по воздуху…
От удара о землю из него едва не вышибло дух. Разбираться, что произошло, было некогда, поскольку противник уже бежал к нему. Не было времени и искать кинжал, который Конрад выронил во время неожиданного полета.
Он перекатился по земле, увернувшись от удара ножа, но моряк уже навалился на него. Сцепившись, они вновь покатились по земле, борясь за единственный оставшийся нож.
К этому времени бойцов уже окружила толпа зрителей, – катаясь по земле, Конрад заметил, что их окружает кольцо ног. Матросы и докеры с удовольствием наблюдали за дракой, хохоча, свистя и улюлюкая, словно речь шла о веселой шутке, а не смертельной схватке.
Вцепившись друг в друга, Конрад и моряк подкатились к краю причала – и свалились в воду.
Оказавшись под водой, они расцепились. Сквозь поднявшуюся муть Конрад увидел, что противник целится ему в грудь ножом.
Конраду удалось схватить моряка за руку; он вывернул ее, и нож упал на дно. Схватив моряка за горло, он изо всех сил сдавил его. Пуская пузыри, тот начал захлебываться.
Конрад подтащил его к свае и начал бить о нее головой. Один раз, другой, третий. Пузырей больше не было, вместо них по воде расплылось красное пятно. Еще один сильный удар, и противник перестал сопротивляться. Еще один удар о дерево, снова кровь, и Конрад отбросил в сторону тело, которое стало медленно опускаться на дно, а Конрад вынырнул на поверхность, жадно хватая ртом воздух. Его появление было встречено гулом восторженных голосов.
На причале толпились люди. Среди них был и Вольф.
С причала к воде спускались деревянные ступеньки. Подплыв к ним, Конрад выбрался на берег. Оглянувшись на воду, он подумал, что если бы не Элисса, сейчас на дне остался бы он. Ведь это она научила его плавать.
Сев на ступеньку, он принялся выливать воду из сапог.
На причале стоял человек – он протянул Конраду его нож. Юноша напрягся, но человек рассмеялся и что-то сказал на чужом языке. Затем он повернул нож рукоятью к Конраду и протянул его снова. В другой руке он держал горсть монет.
Когда Конрад взял у него нож, человек пожал ему руку, вновь рассмеялся и пошел своей дорогой. Видимо, победа Конрада принесла ему неплохой куш.
Конрад поискал глазами Вольфа – тот стоял рядом с каким-то стройным светловолосым человеком и показывал ему их вьючную лошадь. Светловолосый осматривал ее зубы. Мокрый с головы до ног, хлюпая сапогами, Конрад подошел к ним.
Вольф продавал их серого. Он нахваливал животное, демонстрировал, какие у него прекрасные стати, а светловолосый качал головой, давая понять, что не все так хорошо.
– Ну, я не знать, – сказал чужеземец.
– Но я-то знаю, – уверял его Вольф. – Это хороший конь, Стефан. Он еще будет служить и служить. Он крепкий, надежный, здоровый. Чего тебе еще нужно?
– Чего мне нужно? Мне нужно честный сделка, Вольф.
– Слушай, тут полно людей, которые дадут мне за серого гораздо больше, чем ты.
– Тогда почему ты не продавать лошадь им?
– Я же тебе говорил, деньги мне не нужны. Мне нужна ладья, только и всего. Тебе это ничего не будет стоить. Я тебе лошадь просто дарю.
– Я тебя везти и больше никого не посадить.
– Соглашайся, Стефан. Мне нужно подняться вверх по реке – я же еду освобождать Кислев.
– Ха! Теперь тебе понадобиться мой патриотизм?
– Да.
Стефан еще раз осмотрел лошадь. Снова покачал головой.
– Значит, так: ты, твой лошадь, твой слуга – до Болгасград?
– До Праага.
– Хорошо, – вздохнув, согласился Стефан.
Мужчины поплевали в ладони, пожали друг другу руки, и сделка состоялась.
– Поставь мой лошадь вместе с твоей в ладья, – сказал Стефан. – Отплывать будем вместе с отлив.
С этими словами он отправился по своим делам. Вольф взглянул на Конрада, затем на мертвого моряка, который валялся на причале.
– Тебя что, и на минуту нельзя оставить? – проворчал он.
– Я ничего не сделал. Они сами на меня напали.
– Что-то ты не слишком популярен, парень. Ох, не нравишься ты им.
– Кому? – спросил Конрад, понимая, что Вольф имел в виду не чужеземных моряков. – Кому не нравлюсь?
Вольф не ответил, а только спросил:
– Ты на ладье когда-нибудь плавал?
Конрад покачал головой; он никогда ни на чем не плавал и не слишком к этому стремился.
– Мы поплывем в Прааг на ладье. Это лучше, чем идти пешком. – Вольф бросил взгляд на мокрую одежду Конрада. – Или плыть туда своим ходом. Пошли, нужно найти ладью Стефана, пока он не передумал. – И Вольф вскочил в седло.
Ладья стояла у причала возле верфи. Вольф завел на нее Миднайта, а Конрад чуть не волоком затащил по сходням упирающегося серого. Команда, с хохотом наблюдавшая за сценой, помогать ему не стала.
– Обсушись, – сказал Вольф, когда лошади были привязаны на палубе.
