Тэд Уильямс - Грязные улицы Небес
Мне подумалось, что внешность твари могла бы дать намек, кем был ее хозяин. Чудовище выглядело большим и отвратительным демоном, но я чувствовал в нем какую-то странность, которая удерживала меня от окончательного суждения. Оно казалось очень старым и… примитивным. Многие мерзкие и опасные инфернальные существа могли общаться со своими противниками — если, конечно, находили это нужным. Но рогатый монстр вел себя как безмозглая тварь. Он представлял собой чистую идею насилия, оформленную в эфемерную плоть. Я никогда не слышал о подобных созданиях. Тем не менее он гнался за мной и, судя по всему, хотел разорвать меня на мелкие части.
Вас может удивить моя забота о собственной жизни: почему я так упорно сражаюсь и не даю врагам убить себя, хотя смерть означает для ангела лишь временную приостановку деятельности? Наверное, вы думаете: Вот нашел себе проблему! Ну и что, если мерзкая тварь сожрет тебя? Ты ангел. Значит, всегда можешь получить другое тело. Однако вы упускаете несколько важных моментов. Прежде всего (и для меня это первостепенный пункт) болезненная смерть воздействует на психику. Ангелы знают, что смерть похожа на небольшую объездную дорогу в их долгом путешествии через вечность. Но, поверьте, никто из них не захотел бы оказаться жертвой монстра, чьи когти напоминали раскаленные крюки багров. Кроме того, бывали странные случаи, когда некоторых ангелов и демонов не удавалось воскресить. Нечто подобное произошло с моим наставником Лео, а обвинитель Трававоск давал еще один пример такого неприятного феномена. Об этом мало говорили — по крайней мере на Небесах. Однако мы знали о подобной возможности. Время от времени наступал печальный момент, и убитый ангел исчезал навсегда. Боссы называли это «непредусмотренной смертью». (Хороший эвфемизм они придумали, верно?) Вы могли бы ожидать нечто подобное в рядах Оппозиции, но чтобы у ангелов… Некоторые мои коллеги нашептывали мне, что «непредусмотренные смерти» случались только с проблемными работниками — теми ангелами, о которых Небеса нисколько не скучали. Конечно, это святотатство. Я просто пересказываю вам слухи, которые услышал от других адвокатов. Наверное, они хотели предупредить меня об опасности, считая, что я могу оказаться в списке «трудных» персон.
Вопросов становилось все больше и больше. Мне было интересно, почему на меня натравили массивное чудовище, отнимавшее силы даже у самых могущественных обитателей Ада? Неужели не нашлось бы пары узколобых демонов или наемников с автоматами «узи»? (При достаточной огневой поддержке вы можете убить любого земного ангела.) Эта мысль встревожила меня. Почему я думаю, что монстр пытался убить меня? Существовала и более пугающая возможность: он мог захватить меня в плен.
Я имею в виду следующее: несмотря на то что обвинитель Трававоск в конечном счете умер, его сначала долго пытали. Когда речь идет об Аде, причин для пыток не так много. Обычно это старая добрая месть, приправленная кровожадностью и садизмом. Иногда находятся другие поводы — желание извлечь информацию или показать сородичам жесткий пример. Поскольку я считал, что мои нынешние неприятности были связаны с исчезновением Уолкера и последующей гибелью Трававоска (мучительной гибелью, потому что кто-то хотел выведать у него тайные сведения), мне не хотелось попадать живым в лапы чудовища. Я лучше согласился бы погибнуть от его когтей. Хотя мне вообще не нравилось, когда меня убивали.
* * *Путешествие через Поля немного успокоило бурлившую тревогу. Мои ангельские нервы больше не натягивались до точки разрыва. Я проплыл остаток пути без субъективных переживаний времени. Путешествие в Небесный город было мгновенным (на самом деле даже более быстрым, потому что я, как мне казалось, превратился в одну из тех частиц, которые могли находиться в нескольких местах одновременно). Вы как бы еще остаетесь в точке А, но уже появляетесь в точке Б — да, точнее не скажешь. В любом случае я прибыл именно в тот момент, когда меня ожидали. Впрочем, Мул все равно казался сердитым и нетерпеливым.
— Входи, Долориэль, — сказал он.
Мой инспектор работал над какими-то документами. Его сияние казалось мутным и пульсирующим, как огоньки рождественской елки за окном, чьи стекла были залиты дождем.
— Они ожидают тебя.
Через минуту мы вышли из лабиринта света, известного как Калифорнийская башня, и покинули комплекс Северной Америки. Темюэль переместил меня к внушительным вратам сияющего дворца, которого я прежде никогда не видел — или, по крайней мере, не помнил, что видел. (Еще одна странность Небес заключалась в том, что, возвращаясь в смертные тела, мы почти не помнили свои визиты в ангельский город; каждый раз он виделся нам по-новому.) Огромное сооружение было вырезано из одного куска алмаза. Местные обычно говорили: «чистейший бриллиант размером с гору». Его башни возносились к небу — к прекрасной и прозрачной синеве, на которой среди звезд проступали контуры Земли. Сквозь прозрачные стены я видел проблески душ, скользивших внутри дворца.
— Анакторон Третьей Сферы, — сказал Темюэль.
Его тихий напряженный голос подсказал мне, что мы прибыли в Департамент правления всеми земными вопросами.
— Зачем нас вызвали сюда? — спросил я.
Ответа не последовало.
Через краткое мгновение мы оказались внутри строения. Нас уже ожидали. Темюэлю даже не пришлось объясняться с внушающими ужас охранниками, стоявшими у ворот. Мы вошли в огромный зал, не уступавший по площади Пасадене,[11] и остановились у каменного стола. Жемчужный свет небес вливался в гигантские окна — в сто футов высотой, не меньше. Небольшая река втекала в полуматериальную субстанцию полированной двери и широкой дугой огибала центральную часть зала. Журчание воды было единственным звуком в этом святилище власти. По другую сторону стола парил квинтет сверкающих фигур — пять очень важных ангелов: двое мужчин, пара женщин и некто среднего пола.
— Это твой эфорат, — сказал Темюэль и затем представил собравшихся персон. — Караэль, Чэмюэль, Терентия, Энаита и Разиэль.
Некоторые имена я уже слышал. У меня не было ни малейшего желания общаться с кем-нибудь из них, и тем более со всеми сразу. Эфорат являлся судейской коллегией, решавшей спорные вопросы. Никто точно не знал, как верховные ангелы выбирались в эфоры. Однако было ясно, что они собрались здесь по делу первостепенной важности. Чем я заслужил их внимание? Неужели они хотели осудить меня за мои прегрешения? Я не знал, за какие именно, но надеялся, что мои страхи окажутся напрасными. В любом случае, меня вызвали на ковер для большой игры.
