Андрэ Нортон - Тройка мечей
Мужчина-Ящерица явно не относился к ним. Я не знала, что замышляет против него Лайдан, но, как только она отвлеклась и воля, удерживавшая меня, чуть ослабла, я тут же начала осматриваться в поисках хоть какого-нибудь оружия или союзника.
В помещении, где мы находились, не было окон, вдоль стен громоздились полки почти до самого потолка, а по углам, словно ободранные занавеси, клочьями свисала пыльная паутина. В эту паутину, в самую её гущу, я и послала первый пробный импульс мысленного контакта. Разум, которого я коснулась, был совершенно чужим. Искра сознания, к которой я пыталась воззвать, пробудила в нём тупой, алчный голод. Но я никогда прежде не пыталась наладить контакт с членистоногими, и даже такая реакция явилась для меня маленькой победой. А Лайдан, озабоченная своими снадобьями, не уловила моего импульса, и он беспрепятственно проник сквозь сеть её колдовства.
Следом за первым я отыскала другое ползающее создание, затем третье. Держать с ними постоянный контакт было очень трудно, так как уровень их сознания настолько отличался от моего, что любая попытка общения походило на нить, постоянно выскальзывающую из пальцев.
Там, в складках пыльной паутины, таились охотники, холодные и безжалостные. Они не проявляли к моим заигрываниям никакого интереса, никак ко мне не относились, но они там были. Я сфокусировала своё усилие, сосредоточившись на самой большой и, должно быть, самой старой паутине. Что-то шевельнулось в её центре; итак, вот и обитатель, владелец этих тенёт. У меня не было никакого определённого плана, ничего, кроме смутной надежды, и я судорожно пыталась использовать свой Дар, вызывая тех, кто жил в паутине. А жили там, как водится, пауки. У них, судя по всему, не было недостатка в пище, и выглядели они весьма упитанными. А паук, обитавший в самой большой паутине, был крупнее моей ладони.
Пауки эти относились к разновидности ядовитых. Они могли обездвижить свою жертву и заключить её в паутину, оставив живой, чтобы съесть впоследствии. Их крошечные глазки сверкали дьявольским огнём.
Лайдан тем временем закончила приготовления к своему колдовству. Она ходила вокруг пентаграммы и к каждой свече ставила рядом ещё одну, посыпая вокруг них пол сушёными травами, запах которых показался мне весьма неприятным.
Оставалось только догадываться, что она собирается делать: возможно, мы с ней должны оказаться под защитой силового барьера, и она сейчас всячески его укрепляет, а лежавший внутри пентаграммы Тсали, судя по всему, предназначался кому-то в жертву.
Занятая своим делом, Лайдан совсем ослабила контроль за мной и принялась бормотать заклинания, смысла которых я не понимала и которыми настоящая Колдунья никогда не осквернила бы свой язык. Но я знала, что заклинания эти должны быть очень точны, в противном случае силы Тьмы могли ненароком разрушить её охранные заграждения, и она жестоко поплатилась бы за своё неумение. Паук, притаившийся в самой крупной паутине, высунулся наружу и блестящими глазами отыскивал жертву — я послала ему импульс, что добыча близка. Паук выпустил нить и стал медленно, покачиваясь, спускаться, в воздухе мелькало его толстое, оранжевое с чёрным, тело.
Я чувствовала, что запах трав, рассыпанных Лайдан, раздражает хищную тварь. Паук предпринял было поползновение подняться обратно, но картина богатого пиршества, которую я мысленно послала, удержала его. Из своего пыльного логова выпал второй затаившийся комок, за ним — третий.
— Ну вот! — Лайдан поднялась и отряхнула руки от травяной трухи. — Всё готово, сестричка. Тебе остаётся только шагнуть вперёд по моей команде, жертва будет принята, а тебя станут приветствовать как одну из нас.
— А если я не шагну? — я старалась больше не смотреть на пауков, чтобы Лайдан не проследила направление моего взгляда.
— У тебя нет выбора, — заявила она. — И нет защиты от того, кого я вызвала. В любом месте он сумеет завладеть тобой и доставить сюда. А здесь, — она обвела рукой полки вдоль стен, — ты добровольно станешь изучать тайны нашего ремесла. Да, сестричка, в тебе есть то, что всегда откроет нам двери. Тебе не приходило в голову, что мы всегда и отовсюду можем забрать тебя? Впрочем… — она взглянула на меня со странным выражением. — Думаю, ты не откажешься развить то, что заключено в тебе с рожденья. Ты — нашего рода, сестричка, ты принадлежишь к тем, кто призван повелевать, а не подчиняться. Думаю, ты не станешь отрицать этого?
— Я не из Тьмы, — упрямо ответила я.
Она опять пожала плечами.
— Что такое Тьма? Что такое Свет? Ты слышала только одну трактовку, да и ту из уст наших врагов. Тебе предстоит многому научиться. Неужели мы должны перекрыть доступ знаниям только потому, что боимся их? Знания расширяют желания, а из всех желаний достойно уважения только одно — жажда Власти. Всё прочее — суета, тлен.
Только Власть правит миром. Ты ещё будешь счастлива от того, что попадёшь в сонм избранных, которым такая Власть дана. Так перебродившее вино наливают в ожидающую его бутыль…
Что-то в её словах находило отклик в моей душе. Точно так же я чувствовала себя, когда со мной разговаривала последний раз Леди Крисвита, и теперь во мне росло сомнение. Да, я хотела изучать то, что развило бы мой Дар и помогло овладеть им в полной мере. Я хотела Власти!
И тут же другая частица моей души гневно запротестовала. Власть… Зачем она? Это опасный инструмент, он способен принести много вреда окружающим и даже поразить того, кто им владеет, если, конечно…
Большой паук висел теперь над самой головой связанного Тсали. Яркие глаза мужчины-Ящерицы перебегали с моего лица на повисшую над ним тварь, на спускавшихся рядом его собратьев и опять на меня.
Лайдан подошла и стала рядом со мной в одном из лучей пентаграммы. Она подняла небольшой чёрный жезл, который с самого начала находился у неё в руках, поочерёдно указала им на каждую из свечей, и те последовательно вспыхивали чадящим алым пламенем. В такт своим движениям она что-то тихо напевала.
К горлу моему подступила тошнота, я съёжилась и прижала руки к груди. Было в её колдовстве нечто такое, что повергало меня в смущение, вызывало отвращение и неосознанный протест. Однако моя решимость помешать Лайдан только усилилась!
Она творила своё колдовство, а я тем временем сосредоточила всю волю на пауках над нами. Я ещё не знала, смогу ли каким-то образом использовать их, но у меня больше ничего не было. А Леди Дагона выучила меня достаточно, чтобы знать: в любом колдовстве очень важно точно рассчитать равновесие сил, потому что его так легко нарушить. Лайдан оградила себя и меня заклинаниями и символами, начертив их на мозаичном полу, но не подумала о том, что может находиться сверху.
