Максим Свиридов - Я - природник
Буквально через десяток метров обнаружился завал, что вёл к разработкам. И, почти сразу, река резко раздалась в стороны - похоже, опять бассейн, на сей раз полный. Вода в нём опять текла неспешно, оттолкнувшись от стены, я постарался направить плот по центру. Так можно освободить руки - шест не доставал до дна, стал бесполезным. Стараясь не повторять своей пошлой ошибки, примотал его к свободным верёвкам. Вовремя.
Они появились все сразу, так слаженно, что не осталось сомнений - ведоры могут действовать вместе. Сколько их было? Сосчитать не получилось. Я достал оба меча и с минуту повторял, размеренно, монотонно, одно движение - корпус вправо, корпус влево, руки подняты на уровень груди. Прямо утренняя разминка совместно с водными процедурами, да и только. Ведоры прорывались, я не успевал разворачиваться так быстро, чтоб остановить всех. Много, их слишком много. Два раза приходилось создавать кольцо огня, от груди к ногам, но всё равно один остался, оттягивал ногу в сторону, мешал работать корпусом. Слава богам, до лица пока не добрался ни один. Это - смерть.
Я начал раскачиваться из стороны в сторону, не переставая разрубать их, кромсать, уже из последних сил, держа мечи только за счёт инерции от поворотов корпуса. После третьего кольца огня верёвки не выдержали. Опали почти все, осталась одна, и та дымилась, шипела. Хорошо, если хватит, ещё на раз. Хорошо, если меня хватит, ещё на минуту. Хорошо, если...
Они кончились. Я добил последнего, в ногах, и остался один. Живой. Доски и брёвна, старые, высохшие, они настолько промокли, что вода доходила до щиколоток. Ещё такое нападение, плот начнёт тонуть. Ещё такое нападение, меня просто снесут в воду. Такое нападение, и я просто не выдержу. Ещё... Я выдержал. Уже пройдя под высокими сводами бассейна, завернул в широкий тоннель, и столкнулся с очередной шестёркой. Нет. Их пятеро. Всего пятеро. И я выдержал. Метрах в пяти уже маячил завал. Я их убил. Бросил шест и убил.
Проход был засыпан на совесть. Без понятия, кто это постарался, старатели или наш злобный хозяин пещер, но засыпали так, что тоннель стал половину уже. Плот едва проходил. Впрочем, это только радовало. Я оттолкнулся от стены и сел днищем на один из осколков скалы. Посмотрел - сносит помаленьку. Отыскал трещину в скалах, воткнул шест, приторочил к борту обрывками верёвок. Вроде не унесёт.
Когда выбрался к завалу, на пологий подъём, сил осталось - упасть на камни и лежать. Блаженно, чувствуя под собой твёрдую, надежную скалу. Сложно сказать, сколько я так провалялся, было всё равно. Даже если меня почувствовал чернокнижник - пусть. Пусть сам разгребает эти камни, и приходит.
* * *С самого детства окружающие считали его уродцем. Даже отец, пекарь, добрейшей души человек, частенько отвешивал пинка, или подзатыльник. Он любил отца, и не обижался. С удовольствием выполнял любую работу: в пекарне, по дому. Но редко заслуживал благодарность. Самое большое, на он что мог рассчитывать, была избитая, давно заученная фраза: "С твоей внешностью всю жизнь спину дома гнуть, привыкай".
Всё поменялось, когда парню исполнилось десять. Проезжавший мимо пекарни маг, нездешний, просто путешественник, обратил внимание на ребёнка. Подъехав к отцу, бросил коротко: "У парня талант". И уехал. Тогда, именно тогда, он первый раз воспылал надеждой. Может, он великий маг и волшебник? Может, он выучится в школе, и приедет к отцу, он - богатый, стройный, и красивый, скажет ему: "Вот видишь, папа. А ты говорил, что я урод". И самая красивая девчонка в предместьях Тилона, Шер, дочь ювелира с соседней улицы, конечно, влюбиться в него. А он откажет. Или, может нет. Сначала откажет, потом вернётся, и заберёт её в красивый, самый большой замок в столице. Ведь магия творит чудеса. Разве не так?
Его действительно взяли в школу. Этому были рады все. Отец, который нашёл себе новую жену, он сам, и даже преподаватели. Ведь им сказали, что обратно мальчика не ждут. Да, радовались все. Неважно вовсе, что дети из его группы так же дразнили, издевались над нелепо большой головой, приплюснутым носом, и косым взглядом. Неважно, как они называли его. Он был маг. Сильный, одарённый маг, которому подвластны три стихии. Немногие могли похвастать таким талантом. И он учился. Прилежно, усердно, особенно - когда не получалось что-то. Неделями не вылезал из библиотеки. Сутками напролёт отрабатывал каждое заклятие в круге возврата. Ходил на все дополнительные занятия, учился во время каникул. Он должен стать могучим магом. Должен.
Преподаватели одобрительно посмеивались: "Учись, парень, учись. С такой внешностью надо быть очень умным". Он учился. Пока однажды не набрался смелости, и спросил саму Глоаду, саму главу школы, сколько ему осталось, что бы стать красивым. Она единственная была добра с ним, всегда откровенна, приветлива, и он набрался смелости, спросил. Зачем? Лучше не знать такого подольше. Может, всё бы пошло тогда по-другому. Он бы учился, с таким же усердием, кем-то стал в этой жизни. Зачем он тогда спросил?.. На её грустную улыбку, полные нежности глаза невозможно было злиться. Но слова, эти слова... Она сказала, что магия творения, в полной мере, доступна только природникам, только избранным. А потом улыбнулась, и поведала, что она природник. Но не стала красавицей, а ведь хотела.
Он был убит. Раздавлен. Не будет разговора с отцом, не будет Шер. Зато будут насмешки. Будут издёвки. Будет его уродство. Всегда. Юноша забросил учёбу. Забросил занятия, тренировки, книги. Он уже не хотел стать лучше. Хотел отомстить. Зачем? Отчего принял такое решение? Сдержи он себя... Ведь именно тогда он, Кхорг Заир, стал увлекаться магией крови. Стал мстить своим обидчикам.
Он никого не убивал, всё выходки были простым ребячеством. Так, пакостил по мелочам: сглазит перед экзаменом, наведёт порчу. Всё тихо, аккуратно, чтоб не заметили, не поняли, отчего вдруг: не повезло, или вылезли прыщи. И надо же, такая неприятность - одна из его "клиенток" серьёзно заболела. Нет, нет, что вы! Совсем не из-за него... Просто лекарь, опытный маг, почувствовал недавно наложенную порчу. Его нашли, точнее - нашли книгу, которую он, с таким трудом, раздобыл у того рыжего торговца, на рынке. Сослали в скалы. Пожизненно.
Тогда за него вступилась только Ангер, пыталась доказать, что он просто мальчик, обиженный, не ведающий, что творит. Даже пробовала переложить вину на себя, мол, не доглядела, не почувствовала вовремя. Всё напрасно. Девица та, вскоре умершая, была племянницей градоначальника. Родителям тоже, наверное, захотелось отомстить. Не важно, кому. И он уже шестьдесят три года живёт в скалах Аллеора, в этой проклятой, забытой всеми богами колонии.
