Виталий Горелкин - Рождение Темного
– Как тебя звать?
– Остин, подмастерье. Школа морской волны, – представился мой недавний противник.
Он был лет на пять старше меня и, что удивительно, не испытывал никакого страха.
– Я могу заплатить за себя и моего друга выкуп. Десяти золотых хватит?
– Десять золотых? Немаленькая сумма, – удивился гном. Он закончил мародерствовать и подошел к нам. – Не уверен, что у тебя столько есть.
– Есть, я могу в этом поклясться. А также в том, что никому не скажу, что мы вас нашли. Клянусь своим даром, призываю в свидетели светлых богов…
– Ну-ка, погодь, – прервал клятву Остина гном. – Кому ты это не скажешь, что нас не нашли? Разве мы не уничтожили весь ваш отряд?
– Из отряда Краша остались только мы, да один полоумный огадур. Но дикарь уже, наверное, нахлестывает лошадей, они все до жути боятся магии, – на бледном лице волшебника появилась презрительная улыбка.
– Лошади, это хорошо. Далеко вы их оставили? – встрял в допрос Ровен. Старик потирал от радости руки, ведь теперь мы сможем увезти всю добычу.
– Часа три неспешного хода, – ответил Остин.
– Подожди, Ровен, – попросил приятеля Онир и, вынув из-за голенища сапога нож, приставил его к горлу мага. – Ты забыл мой вопрос?
Остин испуганно вздрогнул и замер, стоило только гному надавить чуть сильнее.
– Н-нет. Ни один охотник за беглыми рабами не узнает про вас, – пролепетал маг.
– Какие охотники? Наемники? – подтянулся к раговору Снурвальд.
– И они тоже, на вас же розыскные листы развешены по всей империи! Но вы не бойтесь, огадур про вас ничего не знает, это я случайно подсмотрел у командира объявление о награде за ваши головы.
– Вадим, на пару слов, – отозвал меня в сторону гном, в то время как северянин начал задавать Остину уточняющие вопросы.
– Пленных отпускать нельзя, даже за выкуп, – прошептал мне Онир. – Давай быстро спрашивай его про магические побрякушки и будем их кончать здесь.
– Быстро не получится, – возразил я гному. – Дай мне хотя бы денька два. Я обязательно должен научиться той защите, которую они применили в бою!
– Нет, – отрезал Онир. – Нужно торопиться. Чем дальше мы уйдем от земель империи, тем будет меньше шансов, что в нас опознают беглых рабов.
Я тоскливо посмотрел на небо и отвернулся в сторону. Минут через десять за спиной раздался крик:
– Пятнадцать, двадцать золотых!
Потом наступила тишина, бьющая по нервам сильнее воплей умирающего человека…
Трупы магов мы кинули к телам остальных наемников. Потом закидали все это кучей веток и подожгли. Я долго смотрел на высокое пламя костра, пока не выдержал и не создал Огненную стену. Заклинание, до предела насыщенное энергией, быстро сожгло трупы наемников, оставив после себя только глубоко въевшийся запах жженного мяса.
***
Как Шурга и предполагал, все наемники были уничтожены. Огадур даже восхитился магом, сумевшим мастерски загнать в ловушку своих противников и накрыть всех одних ударом.
Шурга осторожно слез с дерева и тихо пополз к новому лагерю беглецов. На прежнем месте теперь мог спать только сумасшедший. По прикидкам огадура, бывшие рабы уже должны были закончить подсчитывать трофеи, и начать готовиться к отдыху после тяжелого боя.
Одноглазый Дюрен сильно недооценивал своего протеже – на самом деле оградур был не только отменным следопытом, но и лучшим лазутчиком в отряде. Никто из беглецов и не заметил, как рядом с ними, всего в паре-тройке локтей, одна тень стала чуть больше. Шурга притаился и стал ожидать подходящего момента.
– Все же я сильно замерз. Ровен, давай сюда бочонок, сейчас нутро согреем, – прогудел гном, обращаясь к старику с огромной ссадиной на голове.
Чуткие ноздри огадура уловили пьянящий аромат старого вина.
– Я тоже буду, – произнес маг. – Налей мне кружку. Снурвальд?
– Не откажусь, – рядом с чародеем сел северянин. – Давай и тебе.
– Нет, – отказался старик. – После удара по голове пить нельзя. Но ты не бойся, я потом свое наверстаю.
Услышав эти слова, Шурга позволил себе небольшую улыбку.
***
Моя голова раскалывалась точно после дикой пьянки. Что же намешали в это клятое вино, если от одного бокала мне так плохо?
Я с трудом приоткрыл глаза и понял, что лежу поперек седла на лошади. Голова закружилась и меня вырвало желчью. Тут же подскочил гном и аккуратно снял меня с лошади. Потом он поднес к моим губам кувшин с холодной жидкостью. Я успел сделать пару больших глотков, прежде чем понял, что пью вино.
-Онир, ты с ума сошел? Дай мне воды!
Я попробовал отпихнуть кувшин, но гном неожиданно сильно вцепился в мою голову и заставил выпить еще пару глотков.
Да что это с ним, совсем ополоумел? Я собрался высказать Ониру все, что о нем думаю, но с удивлением увидел перед собой незнакомое лицо.
– Ты кто? – спросил я, чувствуя, что снова теряю реальность.
Лицо незнакомца начало искажаться. По нему пробежала рябь, а из открытого рта выросли огромные желтые клыки.
– Дру-уг.
От гулкого протяжного голоса этого мутанта мне стало еще хуже. Мой лучший друг – моя магия, и сейчас я тебя с ней познакомлю!
Я попытался встать, но внезапно под ногами дрогнула земля, а небо почему-то оказалось снизу. Потом кто-то сильно ударил меня по голове, и я отключился.
Глава 7
Возвращение в родные Пустоши далось огадуру с большим трудом. Один раз на его след встали дружинники Арсума, незнамо что забывшие в преддверии нейтральных земель, названных людьми Дикой пустошью. Годы, прожитые среди наемников, привили огадуру неправильные представления о человеческой натуре. Он совершил большую ошибку, когда устроил дружинникам ловушку, в которой, судя по крикам, погиб один воин.
Шурга рассчитывал, что ужасная смерть от грязных кольев, заряженных в охотничий самострел, охладит людей, трусливых и жадных землеедов, и они оставят в покое показавшую зубы добычу. Однако это наоборот разозлило дружинников, и они почти полную седьмицу нещадно гнали огадура. Окажись дикарь в такой ситуации один, он легко избавился бы от погони. Сейчас же его сильно тормозил груз, с которым следовало обращаться по возможности осторожно. Если маг случайно умрет, то народ может потерять последний лучик надежды. Поэтому Шурга петлял меж сопок и курганов и практически не останавливался на отдых, пытаясь избавиться от вцепившихся в него мертвой хваткой дружинников.
Огадуру повезло – вскоре начались настоящие Пустоши, и преследователям пришлось сбавить прыть. На каменистой земле, где только местами росли жалкие пучки жесткой серой травы, было намного легче спрятать следы. Кроме того, здесь могли встретиться отряды огадурского молодняка, решившего показать свою удаль в набеге на человеческие деревни. Впрочем, Шурге тоже было не с руки встречаться сейчас с соплеменниками – молодежь, как правило, редко признавала авторитеты и клановые ограничения, преклоняясь только перед силой. Такая свора с радостью ограбила и убила бы богатого путника, не посмотрев на его родовые татуировки. Нейтральные земли они на то и нейтральные, что здесь не действовали никакие правила и ограничения.
