Андрей Посняков - Тевтонский Лев
— Да пожалуйста. — Гладиатор скривил губы в улыбке, и пришедшие с сержантом воины тут же выстроились в очередь.
— И мне, и мне можно пожать?
При всей своей показной скромности, Красавчик Апис держал себя как настоящая суперзвезда: улыбался дежурной неискренней улыбкой, за которой сквозило тайное равнодушие и даже презрение к поклонникам, руку протягивал с холодной надменностью, с этакой скучноватой ленцою — будто знаменитый футболист или певец, раздающий автографы верным фанатам. К футболисту он по роду занятий, пожалуй, был ближе.
— Надеюсь, у вас найдется пара мечей, господин Сульпиций? — поинтересовался ланиста.
— А ты что же, не захватил своих? — удивленно хмыкнул центурион.
— Ну, я подумал, зачем таскать лишнюю тяжесть? Уж оружие-то в доме столь славного воина непременно найдется!
Виталий усмехнулся, вдруг вообразив развешанные по всему дому мечи, щиты и копья: в атриуме, в спальне, на кухне вперемешку с посудой… Да, еще пулемет под кроватью нужен.
Марк Сульпиций сделал знак слугам, и те тотчас же притащили два гладиуса в узорчатых ножнах с круглым наконечником.
— Ну? Что стоите? Раздевайтесь! — Вытащив мечи, ланиста вручил их каждому из бойцов, уже успевших стянуть туники.
Пленник остался в браках, Красавчик Апис — в набедренной повязке, которую обычные люди использовали как нижнее белье, а гладиаторы — в качестве одежды для боя. Еще на нем был широкий кожаный ремень, украшенный сверкающими драгоценностями — пожалуй, не имитацией, как Виталий поначалу подумал, а настоящим жемчугом и золотыми бляшками. Стоило такое дорого, но ведь знаменитые гладиаторы, даром что рабы, были людьми далеко не бедными, могли себе многое позволить.
— Вот там подходящее место, — показал Сульпиций, азартно потерев руки. — Где больше песка.
— Ну, нам сейчас все равно, — ухмыльнулся Валерий. — Начинайте!
Красавчик Апис нанес удар первым. Виталий опомниться не успел, как тяжелый клинок взметнулся стремительной разящей молнией и раскровянил ему плечо. Скорее оцарапал, но взял бы чуть левее и ниже — попал бы прямо в сердце. Убивать сразу его не собирались, но и стоять неповоротливой чуркой что-то не очень хотелось.
Почувствовав, как по груди стекает кровь, Виталий быстро пришел в себя и собрался. Так, этот гладиус ничем не отличается от тех, к которым он привык, только острый. Шлема на Красавчике нет — по голове не бить. Это легче решить, чем сделать: в реконструкции бьют в основном по голове, потому что она полностью защищена.
Отбив очередной вражеский натиск, аспирант сам перешел в контратаку, нанес удар… Апис его отбил, но Виталий улыбнулся: тело ощутило себя в привычной стихии, вспомнило все, чему научилось, растерянность исчезла.
Удар! На клинках сверкнуло солнце… Или это вспыхнули яростью карие глаза соперника? Не надо смотреть в глаза. Воспринимать противника целиком и не как личность, а как некий подвижный манекен с мечом.
Снова удар!
Ага, на этот раз Виталий был наготове и ловко подставил клинок, с трудом преодолев привычное нежелание это делать. Но как иначе, если щитов им не дали? Не берегут свое железо, богатеи хреновы!
И еще удар, потом целая серия — градом. Уклониться… отскочить в сторону… А теперь резкий выпад.
Отбив! Еще выпад, на этот раз с обманным движением вправо. Сейчас — влево… Теперь — «покачать маятник», переместиться… дать противнику ринуться в атаку… Ага!
Подставить ему шею… якобы…
Упав на левое колено, Виталий стремительно выбросил вперед руку с клинком. Но враг попался опытный. Вот черт — этим хитрым приемом почти любого можно достать. Но не этого. Ишь ты, он еще и смеется!
Меч в руках пленника закружил, словно крылья ветряной мельницы! Легионеру в плотном строю удобнее было гладиусом колоть, но сейчас Виталий обрушил на гладиатора удар за ударом — и рубящие, и крутящие, и скользящие с оттяжкой.
Тщетно! Красавчик Апис спокойно отражал все выпады, да еще и улыбался. А сам тем временем выбирал момент для удара. Что, выбрал? Ну, давай…
Виталий резко бросился влево — и ощутил легкое прикосновение к груди. Боли особой не было — точно бритвенным лезвием порезался, ведь только и заметишь, когда пойдет кровь.
— Ну, наверное, хватит, а? — послышался голос ланисты.
Опять понукает — все время «ну» да «ну». Других слов не знает?
— Он, кажется, ранен?
— Пустяки, царапина. Ну? Что скажешь, Апис?
По первому слову Валерия гладиатор прекратил бой и отошел в сторону, бросил меч на землю, скрестил на груди руки и улыбнулся. Не сумевший сразу остановиться, Виталий метнулся было за ним, но замер — не мог же он вонзить клинок в безоружного? Пожал плечами, протянул меч подскочившему слуге.
Зрители разразились овацией — видать, остались довольны.
— Этот парень неплохо бьется, — дождавшись, когда аплодисменты стихли, негромко промолвил Красавчик. — Хоть сейчас на арену… Конечно, чуть подучить.
— Ну… — Ланиста смешно сморщил нос. — Уж само собой, сразу-то мы его не выпустим. Ты, дружище Апис, и будешь его учить, коли начал.
— Как скажешь. — Гладиатор усмехнулся. — Только за отдельную плату.
— Ну, договоримся, не переживай.
— Эй-эй, господа! — наконец подал голос Юний. — Что это вы строите планы на чужую собственность? Валерий! Ты, между прочим, его еще не купил.
— Ну так куплю. — Ланиста пожал плечами. — Сколько за него хочешь?
— Я уже говорил — шестьдесят тысяч сестерциев.
— Ну-у-у… Надо подумать.
— Нет уж, дружище. — Юний набычился. — Не помнишь, что ли, наш уговор?
— Ну, помню. Ладно… Только у меня деньги в школе. Пойдем, там и рассчитаемся.
— Ты согласен на эту цену? — Проигравший пари центурион вовсе не выглядел расстроенным, скорее даже наоборот, имел довольный вид и загадочно улыбался. — Я пойду с вами. Ты знаешь, хочу устроить игры.
— Да, господин Сульпиций, — с достоинством поклонился ланиста. — Мой давний друг Квинт Юний мне об этом говорил. Клянусь Марсом, обратившись ко мне, ты сделал правильный выбор! Лучшие гладиаторы именно в моей школе!
— А что, есть еще и другие? — удивился центурион. — Я знал только твою.
— Появился тут один проходимец, тоже школу открыл. — Валерий презрительно скривился. — И как только ему разрешили? Наверное, дал взятку претору.
— А, так, значит, в Нарбо теперь две гладиаторские школы?
— Ну, выходит, две. Только моя все равно лучшая! У нас такой большой опыт работы!
— Что ж, идемте. — Марк Сульпиций махнул рукой. — Эй, слуги, принесите мой плащ и приготовьте коляску. Слава богам, у нас еще не Рим — можно ездить и днем.
