Анджей Сапковский - Меч Предназначения
— Не обижайся на них, Дан, — сказал Геральт. — Мимик копирует с такой точностью, что его невозможно отличить от оригинала, или от жертвы, которую он себе высмотрел. Ты что, никогда не слышал о мимиках?
— Слышать-то слышал. Да думал — выдумки.
— Не выдумки, как видишь. Допплеру достаточно внимательно присмотреться к жертве, чтобы мгновенно и безошибочно воспроизвести нужную структуру материи. Заметь, это не иллюзия, а абсолютно полное изменение. До мельчайших деталей. Каким образом мимики это делают, неизвестно. Чародеи предполагают, что тут действует та же составляющая крови, что и при ликантропии, но я думаю, это что-то совершенно иное либо же в тысячи раз более сильное. В конце концов, у оборотней всего две, самое большее — три ипостаси, а допплер может превращаться во что угодно, лишь бы более-менее точно совпадала масса тела.
— Масса тела?
— Ну в мастодонта, например, он не превратится. И в мышь тоже.
— Понимаю. А цепь, которой ты его связал, зачем?
— Серебро. Для ликантропа убийственно, у мимика, как видишь, только сдерживает трансформацию. Вот он сидит тут в присущем ему виде.
Допплер разлепил склеившиеся губы и зыркнул на ведьмака злыми мутными глазами, радужницы которых уже потеряли свойственный низушкам ореховый цвет и стали желтыми.
— И хорошо, что сидит, сукин сын, — буркнул Даинти. — Подумать только, он даже остановился здесь, в «Наконечнике Пики», где обычно останавливаюсь и я! Ему уже мнится, будто он — это я!
— Даинти, — покрутил головой Лютик. — Он и был тобой. Я встречаюсь с ним уже третьи сутки. Он выглядел как ты, и говорил как ты. Он даже мыслил как ты. А когда дело дошло до выпивона, то он и скупым оказался, как ты! А может, и еще скупее.
— Последнее меня не волнует, — сказал низушек. — Так что, может, верну хотя бы часть своих денег. Мне противно к нему прикасаться. Возьми у него мешок, Лютик, проверь, что там. Должно быть немало, если этот конокрад действительно продал моих лошадок.
— У тебя сколько было лошадей?
— Двенадцать.
— Считая по мировым ценам, — проговорил трубадур, заглядывая в мешок, — того, что тут есть, хватит разве что на одну, да и то ежели попадется старая и облезлая. А если по новиградским, то вообще на две, самое большее — три козы.
Купец смолчал, но вид у него был такой, будто он вот-вот пустит слезу. Тельико Луннгревинк Леторт низко опустил нос, а нижнюю губу еще ниже и тихонько забулькал.
— Одним словом, — наконец проговорил низушек, — ограбило меня и превратило в нищего существо, существование которого, простите за каламбур, я считал сказкой. Это называется: не повезло.
— Ни добавить, ни прибавить, — сказал ведьмак, окидывая взглядом съежившегося на табурете допплера. — Я тоже был уверен, что мимиков давным-давно истребили. Раньше, говорят, их много обитало в здешних лесах и на плоскогорье. Но их способность к мимикрии очень беспокоила первых поселенцев, и на них начали охотиться. Довольно успешно. А вскоре перебили почти всех.
— К счастью, — сказал трактирщик. — Тьфу, тьфу, клянусь Вечным Огнем, уж лучше дракон или дьявол, которые завсегда оказываются драконом или дьяволом, и ведомо, чего держаться. Но вурдалачество, в смысле оборотничество, всяческие изменения и перемены, эта мерзопакостная чертова процедура, обман и предательство людям на урон и погибель — уж это все придумано энтими, хрен знает как их еще и назвать-то, паскудами. Говорю вам, давайте вызовем стражу — и в огонь его, погань такую, в огонь.
— Геральт, — заинтересовался Лютик. — Хотелось бы послушать мнение специалиста. Векслинги, они что, действительно такие опасные и агрессивные?
— Их способность к копированию, — сказал ведьмак, — свойство, которое служит скорее защите, нежели нападению. Я не слышал…
— Дьявольщина, — зло прервал Даинти, хватив кулаком по столу, — если бить по морде и обкрадывать — не нападение, то что же тогда считать нападением? Кончайте мудрствовать. Все проще простого: на меня напали и ограбили, отобрали не только добытое тяжким трудом имущество, но и лично мою внешность. Я требую удовлетворения, я не усну…
— Стражу, стражу надыть скликать, — настаивал трактирщик. — И богослужителей призвать! И спалить энто чудище, энту нелюдь!
— Перестаньте, хозяин, — поднял голову низушек. — Надоели вы со своими «энтими». Заметьте, вам-то энтот, тьфу ты, этот нелюдь ничего не сделал. Только мне. Кстати, я-то ведь тоже нелюдь.
— Да что вы, господин Бибервельт, — нервно рассмеялся трактирщик. — Одно дело — вы, другое — он! Вы без малого человек, а он-то монстр. Удивляюсь я с вас, милсдарь ведьмак. Этак вы как-то спокойненько себе сидите. Для чего вы, прошу прощения, существуете? Ваша обязанность — убивать чудовищ или как?
— Чудовищ — да, — холодно сказал Геральт. — Чудовищ, а не представителей разумных рас.
— Ну знаете, милсдарь, — сказал трактирщик. — Теперь-то вы уж явно того, переборщили.
— Это уж точно, — вставил Лютик. — Перегнул ты палку, Геральт, с этой своей разумной расой. Ты только глянь на него.
Тельико Луннгревинк Леторт действительно в данный момент никак не походил на представителя разумной расы, а напоминал куклу, вылепленную из грязи и муки, глядящую на ведьмака умоляюще мутными желтыми глазами. Да и сопение, которое он издавал касающимся столешницы носом, было не к лицу представителю разумной расы.
— Кончайте пререкаться! — вдруг рявкнул Даинти Бибервельт. — Не о чем тут рассуждать! Важно одно: мои кони и мои потери! Слышишь, гриб вонючий? Кому продал моих лошадок? Что сделал с деньгами? Говори сразу, не то я тебя запинаю, изобью и сдеру с тебя шкуру!
Дэчка, приоткрыв дверь, сунула в эркер светлую головку.
— Гости в корчме, отец, — шепнула она. — Каменщики со стройки и другие. Я их обслуживаю, а вы тута так громко не орите, а то они уж починают зыркать на эркер.
— О Вечный Огонь! — перепугался трактирщик, глядя на распластавшегося допплера. — Если сюды кто-нить заглянет и увидит энто… ой-ёй, будет дело. Уж ежели не хочите вызывать стражу, то хоть… милсдарь ведьмак! Если энто и взаправду векслинг, то скажите ему, пусть превратится во что-нить поприличнее, вроде бы чтобы не узнали. Пока.
— Верно, — сказал Даинти. — Пусть он в кого-нибудь передопплерится, Геральт.
— В кого? — неожиданно пробулькал допплер. — Я могу принять форму, к которой как следует пригляжусь. Так в которого из вас мне перемениться?
— Только не в меня, — быстро сказал трактирщик.
— И не в меня, — охнул Лютик. — Впрочем, это был бы никакой не камуфляж. Меня все знают, так что два Лютика за одним столом — большая сенсация, нежели этот… тип «в собственном соку».
