Терри Гудкайнд - Седьмое Правило Волшебника, или Столпы Творения
— Нет, мама.
— Это та монета, которую ты мне вернул.
Оба кивнул головой. У него не было причин отрицать это.
— Да, мама. Это монета, которую ты мне дала для Латеи. Но я же сказал тебе, что Латея погибла в огне, и я не смог купить лекарство. Вот поэтому я и вернул тебе монету.
Раскаленный взгляд матери готов был испепелить его, но голос прозвучал поразительно холодно и спокойно.
—Это не та монета, Оба.
Оба ухмыльнулся:
—Да нет же, мама.
—У монеты, которую я тебе дала, на ребре была царапина. Вот здесь я ее пометила.
По мере того, как мысли проносились у Обы в голове, улыбка медленно сползала с его лица. Он пытался придумать, что бы такое сказать, чтобы она поверила. Не мог же он ответить, что положил монету в карман, а потом достал и вернул другую — ведь у него никогда не было собственных денег. Мать прекрасно о том знала, она бы и не позволила ему иметь их. Она думала, что он, придурок, обязательно их потратит.
Но сейчас у него были деньги. Судьба так распорядилась, что он заполучил все деньги Латеи. Он вспомнил, как в спешке собирал монеты, выпавшие из карманов колдуньи, включая и ту, которой только что с нею расплатился. А когда откладывал монету, чтобы вернуть матери, то и не подозревал, что она пометила ту, которую дала ему. И, к сожалению, вернул ей совсем другую.
— Мама, ты уверена? Может, ты всего лишь собиралась пометить монету… Может, ты забыла.
Она медленно покачала головой:
— Нет, Оба. Я специально пометила ее. Так что если бы ты потратил ее на выпивку или женщин, я бы об этом узнала. Пошла бы, нашла ее и узнала все, что ты делал.
Пронырливая сука!.. Не верить собственному сыну!.. Что это за мать, в конце-то концов!.. Какие у нее могли быть доказательства помимо исчезнувшей малюсенькой царапины на ребре монеты? Никаких!
— Но, мама, ты скорее всего ошибаешься. У меня нет денег, ты ведь знаешь. Откуда же у меня может быть другая монета?
— Вот это я и хотела бы знать, — ее глаза были пугающими.
Он с трудом переводил дыхание под ее пронзительным испытующим взглядом. Однако голос ее по-прежнему оставался спокойным:
— На эти деньги я велела тебе купить лекарства.
— Но как я мог это сделать?! Латея умерла. И я вернул тебе монету.
Она стояла перед ним с такой уверенностью, будто это дух мщения прибыл из мира мертвых. Или дух Латеи вернулся, чтобы поговорить с убийцей. Но Оба не верил в такую возможность. Назойливая колдунья хотела убить его. А мать скорее всего пытается отнять у него недавно обретенное ощущение собственной важности.
— Ты знаешь, почему я назвала тебя Обой?
— Нет, мама.
— Это древнее д’харианское имя. Ты знал об этом, Оба?
— Нет, мама. И что же оно значит?
— Оно имеет два смысла: слуга и король. Я назвала тебя Обой в надежде, что когда-нибудь ты станешь королем. Или же, в противном случае, ты будешь хотя бы слугой Создателя. Придурки редко становятся королями. И ты никогда не будешь королем. Это была просто глупая мечта новоиспеченной матери… Значит, остается слуга. Кому ты служишь, Оба?
Оба прекрасно знал, кому он служит. И потому он должен стать непобедимым.
—Где ты взял эту монету, Оба?
— Я же сказал тебе, мама… Я не мог купить тебе лекарство, потому что Латея погибла при пожаре в собственном доме. Возможно, твоя метка стерлась, пока монета лежала у меня в кармане.
Казалось, она обдумывала его слова:
—Ты уверен, Оба?
Он кивнул в надежде, что ее мысли наконец-то уйдут от подмены монеты.
— Конечно, мама. Латея умерла. Поэтому я и вернул тебе монету. Я не смог купить лекарство.
Мать подняла бровь:
— Да, Оба?
Она медленно вытащила руку из кармана платья. Он не видел, что у нее в руке, но почувствовал облегчение, думая, что наконец-то обвел ее вокруг пальца.
— Да, мама. Латея умерла, — ему понравилось, как он сказал это.
— И ты не смог купить лекарство… Ты ведь не должен врать своей маме, не так ли, Оба?
— Так, мама, — он выразительно кивнул головой.
— Тогда что это? — Она повернула руку и показала бутылку с лекарством, которую Латея дала ему прежде, чем он разделался с нею. — Я нашла это в кармане твоей куртки, Оба.
Оба уставился на бутылку. Все-таки проклятая колдунья отомстила ему. Следовало убить ее сразу же, до того, как она дала ему эту предательскую бутылку с лекарством. Он совершенно забыл, что положил ее той ночью в карман куртки, намереваясь выбросить в лесу по дороге домой. Однако то новое и важное, что он тогда узнал, заставило его совершенно позабыть об этой чертовой бутылке.
— Думаю… Думаю, это должна быть старая бутылка…
— Старая бутылка? Да она же полная! — Голос матери напоминал лезвие бритвы. — И как это тебе удалось заполучить бутылку с лекарством у женщины, которая умерла, и дом которой сгорел? Как, Оба? И каким образом ты вернул другую монету, а вовсе не ту, которую я тебе дала, чтобы расплатиться? Каким образом? — она шагнула к нему — Каким, Оба?
Оба отступил. Он глаз не мог отвести от этого проклятого зелья. И не мог встретить свирепый взгляд матери. Он знал, что под этим несущим смерть взором у него из глаз брызнут слезы.
— Ну, я…
— Что «ты», Оба? Что «ты», грязный развратный придурок? Ты — гнусное лживое ленивое ничтожество! Ты — жалкий подлый ублюдок, Оба Шолк.
Оба поднял глаза. Он был прав — она пыталась заставить его наткнуться на ее смертоносный взгляд.
— Меня зовут Оба Рал, — ответил он. Она даже не вздрогнула. И Оба понял, что она специально приводила его в бешенство, чтобы он выдал себя. Это было частью ее плана. И имя «Рал» само по себе выдало, как Оба узнал его, рассказало матери обо всем. Оба похолодел. Мысли путано носились в голове, как крысы, которым наступили на хвост.
— Духи прокляли меня, — сказала мать, обдавая его дыханием. — Я должна была сделать то, что Латея мне советовала. Я должна была освободить всех нас. Ты убил ее! Ты, отвратительный ублюдок! Ты, презренный лжец…
Оба замахнулся лопатой, вложив в это движение всю свою силу и мощь. И сталь зазвенела, как колокол, ударившись о череп матери.
Та осела, как мешок с зерном, уроненный на землю.
Оба быстро отскочил, опасаясь, что она бросится вперед, быстро, как паук, и схватит его за лодыжку своим маленьким ртом. Он был уверен, что она в состоянии так поступить. Подлая сука!..
Как ужаленный, он ринулся вперед и стал наносить удары, один за другим, в этот ненавистный лоб, в этот ненавистный нос, в этот ненавистный рот… Одним ударом он выбил ей зубы, и она уже не могла по-паучьи схватить. Он часто представлял ее паучихой. Черной вдовой…
Звон стали повис в прозрачном воздухе сарая, медленно, очень медленно замирая. А потом тишина тяжелым покрывалом окутала все вокруг.
![Терри Гудкайнд - Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших [вcтавлен проп. отр.]](/uploads/posts/books/55555/55555.jpg)
