Владимир Мясоедов - Искры истинной магии
— Метод ты использовал странный, но раз он дал результаты попробовать стоит. Как считаешь, Арт?
— Точно так же, что ж, придется вспомнить, что такое предел и к чему он стремится. Кстати, этот мир имеет огромный недостаток по сравнению с виртуальными.
— Только один? Я поражен тобой, друг мой, по-моему, их тысячи. И какой же он, тот дефект, что так тебя тревожит?
— Ни в одном РПГ с героя не списывают здоровье, уменьшившееся в результате длительного путешествия на качающейся телеге, не оборудованной амортизаторами.
Глава 7
Остаток дня мы пытались освоить метод Ярослава, даже не слезая с телеги. Сколько мата на русском языке услышал этот мир в этот день исчислить невозможно даже с помощью всей высшей математики. Ничего у нас не вышло. Под вечер, то есть где-то часов в шесть-семь я вместо формул и расчетов пытался вспоминать теории коллоидной химии и генетику. Так увлекся, что почти не заметил остановку и сполз с телеги только после тормошения за плечо. Сполз я удачно, стоило мне это сделать, как колесо у нашего транспорта отвалилось. Наллисссандр расширил наши познания в местном мате, после чего занялся ужином. Гадость у него получилась страшная, но горячая, так что кончилась быстро. От умственных усилий страшно разболелась голова, мнут пять поразмыслив, чем таким можно ее унять, я решил что здоровье дороже и от снадобий собственного приготовления отказался. Починку телегу отложили наутро. Караулить сегодня я должен был лишь под утро, так что спать я лег с больной головой и чистой совестью.
Гоблин, объясняющий мне теорию образования каллусных тканей, укоризненно покачал пальцем и вышел в окно. Заметил гаденыш, что я подгоняю результаты опыта под вычисленное среднеарифметическое. Все, писец, теперь придется чинить у телеги колесо, а может даже и тащить ее на руках, если конечно раньше я его не заколдую…Наверняка на вкус мерзость, да еще и не мытая, но хоть в магии потренируюсь.
С этой далекой от оптимизма мыслью я и проснулся. Ну и приснится же…Гоблины магия, телега. Бред. Как хорошо лежать в тепле под одеялом на мягком сене, жмурясь от яркого солнечного света…А почему это меня покачивает?
— Нас спящий красавец очнулся.
— Слава Спящему!
— Кому?
— Да был такой персонаж когда-то.
Голоса спорщиков раздавались слева и справа от меня, но открывать глаза было все еще лень.
— Народ, а в чем дело, почему меня не разбудили на вахту и завтрак? — спросил я у своих друзей. — И как вы, черт побери, умудрились затащить меня в телегу, и почему я не проснулся?
— Ну если честно на спор. Мы с Алколитом, увидев, как ты ворочаешься ночью решили продлить твой сон заклинанием, а утром силой мысли Ярослава перетащить тебя вместе с одеялом в повозку.
Я и не подумал обижаться. Тепло, светло, лениво. Так зачем же портить такое прекрасно настроение?
— И в чем же был спор?
— Если бы ты все же проснулся, то он бы следующую неделю мыл посуду вместо меня, а так этот паразит теперь будет отлынивать, сволив сей тяжелый труд на мои хрупкие плечи.
— Так, народ, глядите, что у нас прямо по курсу? — раздался голос означенного паразита справа. — О! Вижу остров!
— Остров в чистом поле. Круто. Алхимик, что пил наш алкона…
— Levitate!
Не любит Ярослав если его зовут алконавтом, сильно не любит. До драки. До серьезной.
Звук удара, шмяк от падения чего-то тяжелого из телеги, и продолжительные медленно удаляющиеся матюги в исполнении Ассаина. Изза горизонта прилетате что-то холодное и мокрое и падает прямо мне на лцицо. Грязь. Ненавижу дорогу. Ненавижу гоблинов. Ненавижу телеги. Ненавижу демонов. Да все я ненавижу, а особенно ненавижу этих долбанных мудаков, что зовутся моими друзьями!
Сажусь, отчищаю лицо и наконец открываю глаза. Мрачно смотрю на лежащего рядом с небольшой лужой, примостившийся у обочины дороги, Артема. Судя по всему, ждут Ярослава физические тренировки. На выживание. А мне показалось или он произнес слово левитация по латински с целой кучей ошибок? Хотя какая разница, чего говорить когда колдуешь, все равно фонетика тут роли видимо не играет. Где бы взять полотенце?
Мазнув по своему лицу скошенной травой и хорошенько прочихавшись и проплевавшись, я наконец обратил внимание на ту аномалию, которую Ассаин назвал островом. А что, похоже. Посреди чистого луга стоит себе этакое образование метров дцать в поперечнике, возвышаясь над окружающей местностью поросшим травой постаментом.
— Наллисандр, притормози, надо подождать нашего восставшего из лужи, да и на эту необычную горочку взглянуть поближе хочется. Откуда она, кстати, взялась, образование же явно не природное?
— Всегда тут была, нехорошее место, страшное, — завел абориген шарманку, призванную попугать суеверных туристов. — Мне дядя про нее рассказывал, будто по ночам там ведьмы собираются, и хороводы водят, не ходили бы вы туда, а?
— Угу. Какие ведьмы, ну ты подумай головой, здесь народа на весь лес одна ваша деревенька. Откуда они сюда лететь будут? Что им, поближе места не нашлось? Алколит, хватит изобретать заклинание невидимости, Артем тебя и на ощупь отыщет. Поднимай свою волшебную пятую точку и айда со мной. Поищем ка в этой локации приключений на упомянутую часть тела, нюхом чую, не с проста тут этот объект.
Увы, но упомянутое чувство меня подвело. Ни монстров, ни сундуков с сокровищами, ни даже каких-нибудь способных пригодиться в хозяйстве трав мы, вместе с присоединившимся Ассаином не нашли. Правда, Ярослав нашел себе на голову большую шишку. Он споткнулся. Случайно. Два раза. В третий смог увернуться от подножки.
Следующие дни пути были спокойны. Нам не встретились ни бандиты, ни волки, ни какая-либо другая живность или представители альтернативных форм существования. Один раз даже переночевали на хуторе у одного старичка, жившего бобылем вдали от людей. Дедуля оказался единственным выжившем в роду после эпидемии какой-то болячки десять лет назад, но после того как похоронил всех своих домочадцев, перебираться поближе к людям не захотел. В силу очень преклонного по местным меркам возраста в шестьдесят лет он решил, что бегая от смерти, много не выгадает и остался вродных стенах. Однако не то на небесах, не то где-то поближе, за стариканом не торопились, и потому он продолжал коптить небо, искренне радуясь редким в этих краях путешественникам, скрашивающим его досуг.
За время вынужденного безделья мы старались совершенствоваться в разговорном языке людей данной местности, сняв свои амулеты-переводчики, а также расспрашивали охотника о том, что, в общем-то, вокруг твориться.
