Меч Шаннары - Брукс Терри

Позднее этим же вечером Шеа подошел к Балинору и спросил у него, почему Даэлю разрешили участвовать в такой экспедиции. Принц Каллахорна улыбнулся озадаченному юноше, подумав про себя, что с трудом замечает между ними двумя разницу в возрасте. Он сказал Шеа, что в те дни, когда опасность нависает над всеми землями, никто не станет спрашивать, почему тот или иной человек хочет помочь тем, кто борется с ней — такие решения принимаются как должное. Даэль принял решение идти в поход, потому что беседовал об этом с королем и пришел к выводу, что в противном случае не смог бы назвать себя мужчиной. Балинор объяснил, что Гендель уже многие годы постоянно сражается с карликами, защищая свою родину. На нем лежит огромная ответственность, ибо он считается одним из самых умелых и опытных воинов Востока. Дома он оставил жену и детей, которых видел один раз за последние восемь недель и еще очень долго не надеется увидеть вновь. Всем, кто отправился в этот поход, есть что терять, заключил он; возможно, даже больше, чем догадывается Шеа. Не разъясняя своей последней фразы, высокий северянин отошел к Алланону, чтобы поговорить с ним о других проблемах. Несколько раздосадованный внезапно оборвавшейся беседой, Шеа вернулся к Флику и братьям— эльфам.

— Каков из себя Эвентин? — спрашивал Флик, когда Шеа подошел к ним. — Я много раз слышал, что он величайший из эльфийских королей и пользуется всеобщим уважением. Каков же он на самом деле?

Дарин в ответ широко улыбнулся, а Даэль весело рассмеялся, сочтя вопрос забавным и неожиданным.

— Ну что мы можем сказать про своего же кузена?

— Он великий король, — чуть помедлив, серьезно ответил Дарин. — Другие монархи и правители утверждают, что для короля он слишком молод. Но он прозорлив и, что самое главное, всегда успевает сделать нужное, пока еще есть время. Он искренне любит и уважает весь эльфийский народ. Эльфы пойдут за ним куда угодно, выполнят любую его просьбу, и это прекрасно для всех нас. Старейшины нашего совета предпочли бы отгородиться от других земель, попробовать жить по отдельности. Чистая глупость, но они боятся новой войны. Их сдерживает только Эвентин. Он понимает, что избежать войны, которая так их пугает, можно, только нанеся удар первым и разбив войска противника. Вот почему наша миссия так важна — эту войну необходимо остановить прежде, чем она охватит весь мир.

С другого конца маленького лагеря к ним подошел скучающий Менион и уселся рядом, как раз успев уловить последнюю фразу.

— А что вы знаете о Мече Шаннары? — с любопытством спросил он.

— На самом деле, очень мало, — признал Даэль, — хотя для нас это скорее история, чем легенда. Меч всегда был символом данного эльфийскому народу обещания, что ему никогда больше не придется бояться порождений мира духов. Всегда считалось, что с завершением Второй Войны Рас такая угроза исчезла окончательно, и никто не обращал внимания на то, что весь Дом Шаннары с годами постепенно гибнет, за исключением таких его членов, как Шеа, никому не известных. Династия Эвентина, наша семья, взошла на трон почти сто лет назад — мы носим фамильное имя Элесседилы. Меч все это время оставался в Параноре, до этих дней забытый почти всеми.

— В чем же сила Меча? — настаивал Менион, своим упорством вызвавший у Флика подозрения, и тот немедленно бросил Шеа предостерегающий взгляд.

— Не знаю, что и ответить на такой вопрос, — признал Даэль и взглянул на Дарина, который в ответ пожал плечами и покачал головой. — Кажется, это знает только Алланон.

Все они непроизвольно бросили краткие взгляды на темную фигуру, сидящую по другую сторону полянки и увлеченную беседой с Балинором. Затем Дарин повернулся к ним.

— Нам очень повезло, что сейчас с нами Шеа, сын Дома Шаннары. Он сумеет раскрыть секрет силы Меча, стоит нам вновь получить его в свои руки, и этой силой мы уничтожим Повелителя Колдунов прежде, чем он сожжет нас в огне великой войны.

— Ты хочешь сказать — ~если~ мы получим Меч в свои руки, — быстро поправил его Шеа. Дарин коротким утвердительным смешком согласился с поправкой и ободряюще кивнул.

— Все-таки что-то во всей этой истории не так, — тихо заявил Менион, резко вставая и отправляясь искать себе место для ночлега. Шеа смотрел ему вслед, в душе соглашаясь с горцем, но все еще не видя, что же они могут предпринять для изменения этого положения. Ему внезапно пришло в голову, что надежда успешно завершить свой поход за Мечом столь призрачна, что сейчас лучше думать только о том, как живым добраться до Паранора. В этот момент ему даже не хотелось задумываться о том, что случится вслед за этим.

С первыми лучами рассвета отряд поднялся и вновь двинулся по вьющейся тропе, возглавляемый бдительным Генделем. Гном быстрым шагом вел их сквозь чащу огромных деревьев и густого кустарника, по мере их углубления в Анар превращающихся в настоящие дебри. Тропа начала медленно подниматься, указывая на то, что они приближаются к горам, разделяющим средний Анар надвое. Раньше или позже на своем пути на север им придется преодолевать эти могучие пики, чтобы добраться до западных равнин, лежащих между ними и Паранором. По мере их продвижения вглубь территории карликов в отряде начало нарастать напряжение. Они испытывали неприятное ощущение, что за ними постоянно кто-то наблюдает, укрывшись в лесной чаще и выбирая момент для нападения. Казалось, только возглавляющий их Гендель не обращал на это внимания, ибо его страх существенно ослабляло его прекрасное знание местности. Во время марша никто не разговаривал, глаза людей не отрывались от окружающего их безмолвного леса.

К полудню тропа резко пошла вверх, и отряду пришлось карабкаться по ней. Здесь деревья росли заметно реже, и кустарник казался не таким плотным. Сквозь древесные кроны проглянуло ясное небо, его чистую синеву не нарушало ни малейшее облачко. Ярко светящее солнце источало тепло, сверкая в промежутках среди разбросанных деревьев и освещая весь лес. На их пути начали попадаться отдельные кучки камней, и вскоре они заметили, что местность впереди вздымается высокими пиками и выступающими гребнями, обозначающими начало южной границы гор среднего Анара. По мере того, как они поднимались, воздух становился все холоднее, и дыхание понемногу затруднялось. Спустя несколько часов отряд приблизился к опушке очень густого сухого сосняка, где деревья росли так тесно, что видеть сквозь их чащу дальше, чем на двадцать-тридцать футов, было невозможно. По обе стороны от тропы на сотни футов вверх вздымались высокие утесы плитняка, рассекая синеву дневного неба. Лес тянулся на несколько сот ярдов в каждую сторону, обрываясь у подножия утесов. Приблизившись к границе сосняка, Гендель быстро приказал остановиться и несколько минут совещался с Менионом, указывая на лес, а затем на утесы, очевидно, о чем-то его спрашивая. К ним подошел Алланон и вскоре велел оставшимся членам отряда собраться рядом.

— Горы, которые мы намерены пересечь, называются Вольфсктааг; это ничейная земля карликов и гномов, — тихо объяснил Гендель. — Мы избрали этот путь потому, что здесь меньше шансов наткнуться на охотничий патруль карликов, что привело бы к неизбежной кровавой стычке. Говорят, что в горах Вольфсктааг обитают существа из иного мира — неплохая шутка, верно?

— Говори по существу, — прервал его Алланон.

— А существо вопроса в том, — продолжал Гендель, словно не замечая слов мрачного историка, — что нас около четверти часа назад заметили один или даже два разведчика карликов. Может, здесь есть и другие, я не уверен — горец утверждает, что заметил следы большого отряда. В любом случае, разведчики сообщат о нашем появлении и спешно приведут подмогу, так что нам следует отсюда поскорее убираться.

— Хуже того! — быстро воскликнул Менион. — Эти следы говорят, что карлики где-то впереди — в этом лесу или за ним.

— Может, так, а может, и нет, горец, — резко отрубил Гендель. — Эти деревья тянутся так почти целую милю, и с обеих сторон их ограждают утесы, но за лесом они резко сужаются и образуют перевал Петли, проход вглубь Вольфсктаага. Нам придется идти этим путем. Любой другой маршрут отнимет у нас лишних два дня и наверняка предоставит возможность повстречаться по дороге с толпой карликов.