Птицы - Торин Владимир

– Я заметил…

– Мы пришли, – сообщила Арабелла. – Он где-то там…

Прямо за будкой миссис Прюкк проходил мост Трекклби. Наверху, у окон третьего этажа вплотную подступавших к мосту домов, время от времени проезжали горбатые троффы, а внизу, под его арками, был проход, ведущий к скверу Жилля. Жители Горри старались под мостом не ходить, и, стоило лишь к нему приблизиться, становилось понятно почему.

В темноте под мостом тут и там стояли ржавые бочки, в которых горел огонь. У бочек грели руки мрачные личности, согбенные старостью, болезнями, жизненными неурядицами и к тому же слишком близорукие, чтобы разглядеть что-то светлое в этой самой жизни.

Когда у Арабеллы появилась замечательная идея расспросить человека, который мог видеть фроббин Человека в черном, Финч был в восторге. Сейчас же от его воодушевления не осталось и следа: увидев это место и его обитателей, он мгновенно перехотел туда идти и что-либо вызнавать.

– Ты уверена, что… – начал было он, но Арабелла, даже не дослушав, бесстрашно направилась прямиком под мост.

– Ну вот, – проворчал Финч. – Позволь девчонке разгадывать тайну, и она втянет тебя в беду.

Мальчик огляделся в поисках прохожих, один из которых потом мог бы сказать констеблю: «Видел двоих детей, зачем-то идущих под Бродяжий мост». Никого поблизости не было, и он, тяжело вздохнув, пошагал следом за Арабеллой.

Под мостом Трекклби клубился дым. К чугунным опорам прислонились уродливые самодельные постройки, собранные, казалось, из обшивки старых дирижаблей. Со всех сторон на Финча слепо пялились иллюминаторы без стекол; на пороге одного овального дверного проема сидел старик в грязном пальто и старушечьей шали – он что-то с остервенением выедал куцей ложкой из консервной банки, не замечая, что в ней давно ничего не осталось. Скрежет ложки о банку разносился эхом.

Воняло под мостом Трекклби хуже, чем от сотни котов, извозившихся в керосине и гнилых помоях. Финч услышал мяуканье и задрал голову. Тощие коты с лишайными проплешинами в шкурах сновали туда-сюда по стропилам. Один кот прямо со своей балки справлял на одного из стоящих внизу бродяг нужду.

Финча передернуло, но он не остановился. Следуя за Арабеллой, мальчик углублялся в темноту подмостовья, все отдаляясь от утреннего света и приближаясь к огням в бочках.

В какой-то момент Финч понял, что боялся зря. Люди, которые грелись у бочек, не выглядели опасными. Они казались брошенными, угрюмыми и погрязшими в беспросветности. По их лицам было видно, что они ничего не хотят и ни о чем не думают.

Больше стоило опасаться облезлых блохастых собак, которые рылись в кучах какого-то тряпья и тут же начинали злобно рычать, стоило детям оказаться рядом.

Финч зашагал осторожнее, косясь всякий раз в сторону переулка, чтобы не потерять направление в случае, если придется дать деру.

Арабелла, в свою очередь, явно не терзалась сомнениями и ничего не боялась. Она уверенно шагала между ржавыми столбами, подходила к бродягам и звала:

– Мистер Джоди! Мистер Джоди! Вы видели мистера Джоди?!

Финч завидовал храбрости девочки. Если использовать язык Странных чисел, то одной бесстрашной Арабелле равнялись бы десять испуганных Финчей.

Наконец они нашли того, кого искали. У одной из бочек грелся старик с длинными сальными бакенбардами и черным морщинистым лицом, похожим на уголек. На голове у него косо сидел покрытый пятнами коричневый котелок.

Рядом со стариком у бочки стоял ржавый однорукий автоматон и тоже зачем-то грелся, как будто он мог мерзнуть. На латунном лице механического человека было такое же выражение тоски и беспросветности, как у прочих бродяг. Вероятно, здесь не имело значения, кто оказался на «обочине», и, будь ты нищий, или же псина, или же ржавая железяка, ты мог рассчитывать на место у бочки. Автоматон время от времени заливал себе в рот тягучую бурую жидкость из бутылки с надписью «Машинное масло» на этикетке.

Когда дети подошли, бродяга что-то авторитетно, но тихо рассказывал автоматону, а тот кивал.

– Мистер Джоди! – обрадованно воскликнула девочка.

– О, Мэдди! Как давно ты не заходила в гости к старику!

Арабелла склонилась к Финчу и прошептала ему на ухо:

– Он думает, что я – это моя мама.

Финч вспомнил, что девочка ему рассказывала о мистере Джоди: когда-то он служил консьержем в доме, где жила в детстве мать Арабеллы, пока его не выгнали за какую-то оплошность.

– А это Генри, о котором ты мне рассказывала? – продолжил мистер Джоди. – Приятно познакомиться, молодой человек.

Арабелла прошептала:

– Просто кивай.

И Финч кивнул.

– Приятно познакомиться, сэр, – сказал он.

– О! – оценил мистер Джоди. – Воспитанный парень! Сразу видно, что из университетских, не то что эти оборванцы с Портишед. Им бы только крыс ловить да драки устраивать.

– Я вам кое-что принесла, мистер Джоди.

Арабелла протянула бродяге бумажный сверток. Он принял его и дрожащими руками стал разворачивать бумагу.

– О, сосисочки! – обрадовался бродяга. – Родненькие! Как же давно мы с вами не виделись!

Он резво разложил сосиски на железной решетке и сунул ее прямо в огонь. Не прошло и секунды, как запах жареного мяса заполонил все под мостом Трекклби.

Финч вдруг обнаружил, что стоит в окружении подступивших бродяг, о его ноги трутся собаки, а коты с воплями дерутся за лучшее место на стропилах над бочкой мистера Джоди.

– Поджаривайтесь! – все приговаривал сам мистер Джоди. – Поджаривайтесь, родненькие!

Бывший консьерж потирал руки в дырявых митенках, он в предвкушении склонился над бочкой и даже стал пускать слюни. Те закапали в огонь и зашипели.

Арабелла явно посчитала, что не стоит дольше тянуть, и перешла к делу:

– Мистер Джоди, вы, случайно, не видели поблизости такой большой красивый экипаж? Ну, из дорогих. Черный, двухэтажный, с пятью колесами и крышей-гармошкой.

Бродяга задумчиво пригладил бакенбарды.

– Гм… Фроббин, да, видал… – кивнул он, и дети радостно переглянулись. – Сюда такой транспорт редко заезжает. Здоровенный, с фонарями и воронеными спицами в колесах. Стеклышки все помытые, борта лакированные и полированные, шторки на окнах, да паровая машина почти не гудит. Красавец-экипаж…

– А когда вы видели его в последний раз?

– Когда-когда? – наморщил лоб мистер Джоди, вспоминая. – Вчера.

– Вчера?! – поразился мальчик. – Когда именно?

– В обед, Генри. Помню, еще часы в Горри отбили полдень. Он проехал мимо, я как раз собирался выбраться прошвырнуться к «Фривольной Фре» – там иногда наливают старикам.

– И куда поехал этот фроббин? – спросила девочка.

– Да проехал через трубу и остановился у тумбы афишной. Высадил пассажира и дальше покатил. А пассажир бывший по Трум пошаляпил.

– Пассажир? – Арабелла даже закусила губу от волнения. – Вы разглядели его, мистер Джоди?

– Да что там разглядывать, Мэдди? Я знаю этого пассажира. Тетка из этих мест. В старом зеленом пальто и шляпке. У нее еще облезлая лиса на воротнике.

– Миссис Чаттни?! – хором воскликнули дети.

Мистер Джоди презрительно сплюнул в бочку – прямо на сосиски.

– Да, которая якшается с фликом нашим, провались он пропадом, – сказал он.

– Но почему она приехала в фроббине? – недоуменно проговорил Финч.

– А мне-то почем знать? – Бывший консьерж ткнул палкой в решетку, подцепил ту за край и потянул, вытаскивая блюдо дня. – Мое дело маленькое: выглядывай синемундирных и ищи, где смочить старое горло, чтоб не заржавело вконец. Верно, Бобби? – добродушно ткнул он локтем автоматона.

Мистер Джоди достал из кармана нож и принялся делить сосиски. Он все сбивался со счета, и Арабелла вызвалась ему помочь: она просто не выносила чужие мучения, связанные с исчислением.

Пока она делила сосиски, кое-что привлекло внимание Финча. Он краем глаза заметил подозрительное шевеление у самого края моста. Там, в снегу, ковырялся один из бродяг – почему-то он не подошел к бочке и не стоял сейчас, потирая от голода и жадности руки, ожидая своей порции, как прочие. Этот тип в рваном пальто и кое-как намотанном вокруг шеи полосатом черно-белом шарфе что-то вырывал из-под снега и тут же отправлял найденное себе в рот. В свой кривой и изорванный, как прореха в мешке, рот. У бродяги была белая кожа, а еще огромный вислый нос и черные глаза.