Цена весны (ЛП) - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер"

— Что произошло? — спросил Ота, боясь ответа.

— Я собирался спросить то же самое. Ты говорил с Аной Дасин прошлым вечером?

— Да, — сказал Ота.

Синдзя отпил чай, прежде чем заговорил:

— Ну, не знаю, что ты ей сказал, но сегодня утром я получил посыльного от Фаррера Дасина. Он предлагает свои корабли и своих людей для флота Баласара. Как раз сейчас генерал встречается с ним, чтобы обсудить детали.

Она наклонился вперед, вода вокруг него закрутилась.

— Фаррер-тя…

Синдзя поставил стакан с чаем.

— Сам лично. Не Иссандра, не один из его слуг. И почерк был его. Там не было деталей, только предложение. Раньше, каждый раз, когда Баласар спрашивал, он отвечал сдержанно и пренебрежительно. Похоже, что-то изменилось. Если это то, чем кажется, то мы отплывем через несколько дней и туда приплывет настоящая боевая эскадра.

— Это… — начал Ота. — Я не знаю, как это произошло.

— Я тут поплавал в дворцовых сплетнях, стараясь понять, что вызвало такое изменение, и услышал только одну наполовину правдоподобную версию: Ана Дасин встретилась с Данатом-тя, после чего отправилась во второсортную чайную, выпила больше, чем считается здоровым и пришла сюда. Поговорив с тобой, она вернулась в старый дом поэта; фонари горели всю ночь и погасли только тогда, когда солнце встало.

— Мы не говорили о флоте, — сказал Ота. — Даже речи не было.

Синдзя расшнуровал сандалии и сунул ноги в теплую воду купальни.

— Почему бы тебе не рассказать, о чем вы говорили? — спросил Синдзя. — Похоже где-то, посреди разговора, ты сделал что-то правильное.

Ота пересказал встречу, вставая из воды и вытираясь. Синдзя внимательно слушал, по большей части, и только один раз рассмеялся, когда Ота рассказал о том, как извинился перед девушкой.

— Ну, вероятно, это сделало больше, чем любое другое, — сказал Синдзя. — Император Хайема в разговоре с дочерью высшего советника ругает себя за неуважение к ней. Боги, Ота-кя, как низко ты ценишь свое достоинство. Я даже не знаю, как ты ухитрился все эти годы сохранять власть.

Ота промолчал, его руки сложились в позу вопроса.

— Ты извинился перед гальтской девчонкой.

— Я плохо отнесся к ней, — сказал Ота.

Синдзя поднял руки. Это не было никакой формальной позой, но, скорее, говорило о сдаче. Что бы там Синдзя не понял, он явно отчаялся когда-либо узнать.

— Расскажи мне остальное, — сказал Синдзя.

Больше ничего особого не было, но Ота покорно рассказал все. Он сам одел платье. Слуги смогут поправить его, когда встреча закончится. Синдзя выпил еще одну пиалу чая. Вода в купальне успокоилась и стала ясной, как воздух.

— Ну, — сказал Синдзя, когда Ота закончил, — везде столько неожиданностей.

— Ты думаешь, что Ана-тя вступилась за нас.

— Не могу найти другую причину, — сказал Синдзя. — Она — интересная девушка, необычная. Быстро приходит в ярость и в столкновениях такая же крепкая, как вареная кожа, но, как мне кажется, она прониклась к тебе добрым чувством. Ты все сделал очень умно.

— Я не имел в виду, что это был заговор, — сказал Ота.

— Скорее это то, что заставило заговор заработать, — сказал Синдзя. — Иссандра и Данат должны услышать об этом побольше. Ты знаешь, что один маленький заговор уже начал трещать по швам?

— Что ты имеешь в виду?

— Фальшивую любовницу Даната. Шиия Радаани? Похоже твой парень влюбился в нее по-настоящему. Или, если это не любовь, то, по меньшей мере, кровать. Сегодня утром я услышал очередную сплетню. Поздно вечером Шиия вошла в комнаты Даната и до сих пор оттуда не вышла.

Ота одернул рукава, его брови попытались заползти на лоб. Синдзя кивнул.

— Возможно, это часть плана Иссандры? — спросил Ота.

— Тогда она лучший игрок, чем я.

— Я проверю все это.

— Можешь не беспокоиться. Я уже послал новость всем партиям, которым необходимо об этом знать.

— То есть Иссандре.

— И никому другому, — сказал Синдзя. — Твоя забота — найти Маати и его девиц-поэтов. И твоя сестра. Что бы ты ни делал, не спускай с нее глаз.

Ота уже собирался возразить, но Синдзя только наклонил голову набок. Идаан убила братьев Оты. Его отца. Она была способна на хладнокровное убийство, и все это знали. Не было смысла утверждать, что мир — что-то другое, а не то, чем он является. Ота показал позой, что принимает совет и обещает приложить все усилия.

На самом деле, когда он вернулся в свои комнаты после завтрака и утренней аудиенции, которую не мог отложить, Идаан его ждала. Она надела заимствованное платье из синего шелка, темное, как сумеречное небо. Ее руки и плечи были толще, чем позволяло платье, так что ткань натянулась. Волосы она стянула в серый хвост, толстый как грива. Она не улыбалась.

— Идаан-тя, — сказал он.

— Брат, — ответила она.

Он сел напротив нее. Ее длинное лицо было холодным и непроницаемым. Она коснулась бумаг и свитков на низком столике, стоявшем между ними. Запах кедра и яблок должен был сделать комнату более уютной.

— Я не справилась, — сказала она. — Но я сомневаюсь, что год и десять писцов было бы достаточно для этой работы. Нас только двое, ты половину времени проводишь при дворе, и мы можем надеяться только на взвешенную догадку.

— Тогда мы должны взяться за работу, — сказал он. — Я прикажу принести нам еду и…

— До этого, — сказала Идаан. — До этого мы должны кое-что обсудить. Наедине.

Ота поглядел ей в глаза. Они были такими же черно-коричневыми, как и его. Ее челюсть стала мягче, рот — бледным и морщинистым. И он все еще мог видеть девушку, которой она была, когда он вытащил ее из самых глубоких камер под Мати и подарил свободу, хотя она ожидала рабство или смерть.

— Я отошлю слуг, — сказал он. Она приняла позу благодарности.

Когда он вернулся, она вышагивала перед окном, сложив руки за собой. Мягкие кожаные подошвы ее сапожек шелестели по деревянному полу. Под ними простирался город, а за ним — море.

— Я никогда не думала о них, — сказала она. — Андаты? В молодости даже мысли не было. Размягченный Камень был чем-то, застрявшим на полпути между тренированным охотничьим котом и еще одним придворным в мире, наполненном ими. Но они могут уничтожить все, верно? Если поэт пленит кого-нибудь вроде Пара или Тумана, тогда океан может исчезнуть в одно мгновение, верно?

— Да, похоже на то, — согласился Ота.

— Я могла бы управлять им. Размягченным Камнем, я имею в виду. И Семаем. Если бы все произошло так, как я замышляла, я бы командовала этой силой.

— Скорее твой муж, — сказал он. Ота приказал казнить ее мужа. Тело Адры Ваунёги повесили на развалинах дворца его семьи, пища для воронов. Идаан улыбнулась.

— Мой муж, — сказала она теплым и веселым голосом. — Еще хуже.

Она встряхнулась и повернулась к столу. Толстые пальцы вытащили дощечку для письма. Ота видел буквы, вырезанные на воске.

— Я составила список людей, которые кажутся наиболее вероятными. — Я написала туда дюжину имен и могу добавить еще дюжину, если захочешь. Все они очень часто путешествовали в последние четыре года. У них всех есть расходы, которые выглядят подозрительными в той или иной степени. И, насколько я вижу, они все против твоего договора с гальтами или близко связаны с кем-то, кто против. И все они тесно связаны с двором, как и тот, о ком похвастался Маати.

Ота протянул руку, Идаан не отдала ему дощечку.

— Я думала о том, что бы произошло, если бы я получила такую власть, — сказала она. — Я подумала о девушке, которой была тогда. И о том, что делала. Ты можешь себе представить, что я могла бы сделать?

— Этого бы не произошло, — сказал Ота. — Семай повиновался бы тебе только до тех пор, пока ему бы приказывал дай-кво. Если бы ты начала осушать океаны или уничтожать города, он бы запретил это.

— Сейчас дай-кво мертв. Мертв многие годы и почти забыт.

— Что ты хочешь сказать, Идаан-тя?

Она улыбнулась, но в глазах таилась печаль.

— Все ограничения, которые не давали поэтам делать то, что они считали подходящим? Сейчас они исчезли. И я хочу сказать, что ты должен помнить это, когда увидишь список. Помни, что поставлено на карту.