Павел Буркин - Сила Мира
Так можно спасти свою любовь. А сколько других любящих никогда не встанут из могил после кошмара последних полутора лет? Ствангарцы, семиградцы, жители державы Атаргов, да даже обитатели Озерного Края… Люди, орки, драконы… И сколько их будет, когда понадобится следующий Герой? А потом вновь и вновь. Скольким будущим борцам с Хаосом придется убить тех, кого любят больше всех на свете?
Да, наверное, и у Единого есть причины так поступать. Но скорее всего, дело в другом. Он ведь никогда не жил в Мире, не знал, каково это — любить, трудиться, растить детей, ходить в храм, с помощью веры соединять свою волю с волей предков… Он неспособен верить, любить и ненавидеть. Он может только властвовать и изо всего извлекать выгоду. А все эти Вестники да Наместники — всего лишь Его частицы, которым Он дал некое подобие собственного разума и даже воли.
И значит… Тетрик едва удерживает изумленный возглас. Это значит, что он неспособен понять разумных обитателей Миров. Понять и просчитать действия истинно живущих. При всем неравенстве сил, при Его непредставимом людям разуме, при непревзойденном умении Его посланцев играть на людской ограниченности и страстях, Он не сможет понять силу ненависти, вскормленной любовью.
Тетрик не замечает, как груз вновь открывшейся истины ссутулил спину, заставил покорно склонить голову. А теперь он выпрямляется и глядит на Аэллу. «Да, я знаю, для чего меня вырастил Мир. И знаю, за что буду сражаться. А как — придумаю. Я ведь человек, не Бог. Мне не впервой идти против неодолимых и непобедимых. Я знаю, что их слабость — в их силе».
Когда вслух говорить нельзя, все, что нужно, скажут и глаза. Тетрик смотрит в лицо Аэлле и видит все, что хотел увидеть — лукавый, по-девичьи озорной блеск в глазах, легкую полуулыбку на ярких губах. И полное одобрение. Эти глаза и губы беззвучно говорят: «Я с тобой! Не сдавайся, мы вместе, значит, справимся!»
— Аэ, делай, что буду делать я, — произносит Тетрик, отрезая все пути к отступлению. И, повернувшись к Наместнику, добавляет: — Вы правы. Мы готовы. Что нужно делать, чтобы вступить в войско Единого и отправиться в бой?
— Давно бы так, — ворчит Наместник. Ловко он притворяется человеком. Ловко — но настоящий человек тут же поймет правду. Потому, что ни Наместник, ни его создатели, ни Создатель его создателей не знают, каково это, когда твоих губ касаются влажные, горячие губы любимой, когда под тонкой тканью одежды чувствуется молодое, гибкое тело танцовщицы, когда на плечо ложится, рассыпая медь волос, голова той, кто дороже жизни и души. Он не знает, почему так хороши леса и поля, почему так манит даль моря и греет летнее солнце, почему так блестят снега под луной и отчего радует веселая суета базаров древних городов. Мы умеем ненавидеть потому, что умеем любить. Поэтому мы — сильнее. — Для начала верните в Мирфэйн Силу Мира, откажитесь от нее. Новым Героям она пригодится.
Аэ изумленно ойкает.
— А сражаться как будем? Без нее ведь Герой — не Герой, а одинокий вояка с мечом…
— Вы ничего не поняли. Сила Мира позволяет развить то, что заложено в вас с рождения, но обычными средствами развивается слишком медленно. Помогает осознать, в чем ваше предназначение, научиться быть Героем. Она позволяет вырасти из Мира, породившего вас, как выросли когда-то из детского платья. В некий момент вы привыкаете к мысли, что Сила Мира — все, традиционная магия Мира — ничто. Отсюда один шаг до понимания, что один Мир — ничто по сравнению со Вселенной. Но одновременно вы вырастаете и из Силы Мира, приучаясь пользоваться своими, а не заемными, силами.
— То есть мы станем даже сильнее? — потрясенно спрашивает Аэлла.
В голове вертится древняя, как мир, притча, что некая добрая вдова в голодный год угостила нищенку последней лепешкой. Нищенка оказалась Исминой в одном из воплощений. На следующее утро вдова обнаружила, что сумка, из которой она достала лепешку, скрылась под грудой свежих лепешек, пустой подвал, где было зерно, переполнен, да еще вдобавок вернулся муж, которого она считала погибшим. Да, не оскудеет рука дающего… Силу Мира.
— Именно так. И после этого раскроете все свои способности.
— Какое заклятие надо сотворить? — уточняет Тетрик.
— Любое. Нужно, чтобы оно задействовало магию всех систем вашего Мира. Только тогда Сила Мира вернется обратно.
— Хорошо, — кивает Тетрик и выбрасывает из головы все, что его окружает: волшебную, пронизанную лунным и звездным светом ночь, темнеющий слитной массой лес, стрекот цикад и ласковый шепот моря. Ненависть нужна, чтобы принять решение. Для его исполнения лучше полное спокойствие. Как же хорошо, что Налини, а потом Левдаст и сама Сила Мира научили его контролировать чувства. Права была аркотская храмовая танцовщица, когда втолковывала ученикам, что «жизнь есть танец». И то, и другое требует спокойствия, самоконтроля и сосредоточенности. Не попробовать ли сейчас сплести танец-заклятие? Как дань памяти Наставнице, которая помогла сделать первые шаги и которую он, скорее всего, больше никогда не увидит? У Врат двое исполнили Танец Любви. Пришел черед Танца Судьбы. Танца Судьбы Мира.
— Пора, — обращается Тетрик к Аэлле. — Делай, что буду делать я, — напоминает он. — Но так, как считаешь нужным.
— Понятно, — произносит танцовщица и улыбается. — У Врат ты подстраивался под меня, теперь моя очередь.
— Скорее, скорее! — торопит Наместник. — Мне необходимо отчитаться!
— Разве твой могущественный хозяин не знает все, что ты делаешь? — с самым невинным видом удивляется Аэлла. — Разве ему нужно докладывать словами?
— Хватит болтать! — со спокойствием машины произносит Наместник. Теперь, когда согласие получено, он не тратит Силу даже на притворство. «Как говорящий труп» — брезгливо думает Аэлла. — Воинству Единого срочно требуются подкрепления.
Аэлла помнит, как потрясло ее открытие: Тетрик не просто помнит все, чему успела научить Налини. На окровавленном поле у Врат он показал себя не только хорошим танцором. Каким бы танцором человек не был, как бы не умел он отображать в узоре танца радость и горе, смех и слезы, само по себе искусство не делает магом, не дает возможности воздействовать на магическую составляющую Мира.
Но Тетрик не просто танцор. Он маг, использующий танец как один из способов построения заклинаний. Способ не быстрый, зато надежный и экономный, не требующий, никаких специальных приспособлений и артефактов. Единственный по-настоящему необходимый артефакт, используемый танцевальной магией — собственное тело. Да и то, как выясняется, не всегда…
Тетрик делает первые движения, входя в необходимый магу-танцору транс. Аэлла встраивается в беззвучный ритм, придавая стремительному, неистовому танцу любимого грацию и плавность. Нужно совершить невозможное, и они его совершат. Во имя любви, во имя Мирфэйна.
