Александр Фед - Вселенское эхо разбитого кувшина
Последние слова он произнёс вслух, довольно потирая руки и предвкушая реакцию сына на его открытие.
– Я давно не Ваньша, папа.
От неожиданных слов, прозвучавших за его спиной, Идиш чуть не потерял дар речи, вместе с сознанием.
– Ты ходишь, как кошка. Это может привести к моему инфаркту.
Они поцеловались, обнялись и пожали друг другу руки.
– Извини, в следующий раз войду с песней и оркестром, а сейчас, если ты не против…
– Нет, я всё приготовил и, немедленно, бегу на кухню за крепким и горячим чаем, с бутербродами и пирогами, которые я…
Иван не расслышал окончания фразы, так как отец скрылся за поворотом прихожей, направляясь в кухню. Впрочем, Иван был рад, что отец убежал за чаем и что, перед этим, он оборвал его на полу фразе, которую действительно не стоило произносить.
– Дурак я, а не сын, если считаю визит к отцу причиной разборок и выяснений отношений. Фу-у-у, стыдоба…
Глава 26
Домашняя переэкзаменовка
Иван всегда немного нервничал, когда приходил в этот дом, где прошли его детство и юность. Всякий раз, ему казалось, что отец вновь заставит его отвечать очередной урок по источниковедению или цитировать древних авторов.
Конечно, если бы не упрямство Ивана Диаматовича в привлечении сына к исторической науке, то сын никогда не стал бы профессором археологии. С другой стороны, именно стремление доказать “домашнему экзаменатору”, что он сам не малого стоит, толкало Ивана в самые опасные передряги во время поисков древних реликвий.
На кухне слышались дикий грохот и возня. Создавалось впечатление, что отец неистово борется с вором или иным злодеем, проникшим в дом. Однако неожиданно наступила тишина, и через несколько секунд хозяин дома показался в дверном проёме с двумя огромными бокалами чая и единственным, тощим бутербродом. Вид у Идиша был весьма печален. Он напоминал маленького ребёнка, потерявшего своё песочное ведёрочко с совочком и, боящегося, что его серьёзно накажут за потерю.
– Знаешь, Ванюша, как оказалось, я только подумал купить пирожки и другие разносолы? Надеюсь, ты не очень голоден?
– Конечно, папа. – Иван неожиданно сглотнул слюну. – Я очень плотно перекусил, перед тем как идти к тебе. Ты уж извини меня, что так неприлично наелся перед званым обедом. Однако так получается, что я ну совершенно не голоден.
Не дожидаясь окончания слишком длинного монолога сына, Идиш затолкал последний бутерброд себе в рот и, проглотив его одним глотком, сообщил, что сам ужасно проголодался, ожидая сына к обеду. Иван ещё раз, но уже тайком проглотил слюну, так как с самого утра постился, рассчитывая на плотный обед, а возможно и ужин с завтраком.
Теперь, эту мечту можно было похоронить окончательно, наслаждаясь ароматом сладкого и крепкого чая, который он полюбил, будучи студентом. Только свежая, крутая заварка помогала взбодрить мозг во время длинных ночей экзаменационной поры сессии.
Достаточно хорошо знавший своего сына, отец не мог пропустить его голодный взгляд. Вспомнив о сфере услуг, он поспешил к телефону, чтобы заказать, в ближайшем кафе, обещанные пироги и бутерброды. От горячего и других посудных закусок пришлось отказаться – разговор намечался серьёзный, и сидеть за столом было бы роскошью. Когда проблема хлеба насущного была решена, Идиш приступил к ошарашиванию сына.
– Можешь не глотать слюну, пироги скоро будут, голодный ты мой. Развивая эту тему глубже, ответь мне: как ты думаешь, какая может быть связь между Ковчегом Завета, чашей Грааля и Пирамидой Хефрена в Гизе?
– Это экзамен, папа? – Иван, ожидавший продолжения темы пирогов, чуть не захлебнулся чаем.
Все детские страхи и переживания неожиданно обрушились на него с такой мощью, что он даже сжал кулаки, как это делал в юности, во время подобных исторических допросов. Сила воздействия усиливалась ещё тем, что отец упрямо уставился на сына поверх своих очков, откинувшись при этом на спинку своего кресла и, закинув ногу на ногу.
Его правая рука эффектно упиралась в высокий подлокотник кресла и подбородок, а левая – была красочно отброшена на спинку кресла. Вид был поистине красочным и парадным, вся плоть Ивана Диаматовича Шляпникова говорила о том, что ученик пойман на шпаргалке и на невыученном билете.
– Послушай, оте-е-ц, – просипел Иван. – Я уже вышел из того возраста, когда…
– Когда надо думать и делать выводы? Ты это хотел сказать?
Идиш словно не заметил возмущенной интонации сына и, продолжая занимать позу экзаменатора, упрямо ожидал ответа на поставленный вопрос. Его глаза буквально сверлили Ивана насквозь, и тот сдался.
– Насколько я знаю, Ковчег и Грааль – это атрибуты или реликвии христианской религии, основы которой изложенны в Библии и Евангелие. Относительно же их связи с Великими Пирамидами я ничего не слышал…
К удивлению самого Ивана, страх неожиданно сменился внутренним упрямством и желанием стоять насмерть, как это частенько случалось в его далёкой юности. Бунтарские силы влились в могущее быть могучим тело, голос окреп, в нём зазвучали твёрдая уверенность и вызов.
– А с чего ты вообще решил, что все они должны быть как-то связаны?
– Вспомни, пожалуйста…
От натиска, с которым было сказано это “пожалуйста”, Иван даже привстал с дивана. Однако отец спокойно и невозмутимо продолжил.
– Сядь, успокойся и вспомни третью книгу Аполлодора, главу пятую, строфу восьмую.
– Что?
Шляпников младший оторопел от столь неожиданного перехода к источникам.
– Не отвечай вопросом на вопрос.
Диаматович пристально уставился на сына, как удав на кролика. Время шло, испытуемый упрямо молчал, но он уже был обречён на ответ, как тот самый кролик на съедение.
– Иван, я жду.
– “Сфинкса: чудовище с телом льва, грудью женщины, крыльями хищной птицы и хвостом змеи. Отличалась особой мудростью, устраивая испытания на сообразительность героям. Все, не ответившие на её вопросы, были лишены жизни”. – Процитировал “ученик”. – Послушай, папа, зачем тебе это?
– Умница!
От охватившего его удовольствия, Идиш покинул своё любимое кресло и забегал по комнате, совершенно игнорируя последний вопрос сына.
– А ты помнишь, друг Ванька, какая отгадка сразила эту мерзкую тварь?
– Человек.
Иван прекратил всякое сопротивление и непроизвольно начинал втягиваться в диалог, заразившись от отца его азартом исследователя, которым Идиш был пропитан до мозга костей.
– Правильно, Ваньша! Я соединил на карте одной линией храм Грааля и город Танис, где ты умудрился отыскать этот свой Ковчег.
Иван Диаматович сделал паузу, готовясь сообщить самое главное. Иван, сначала, не обратил внимания на сочетание слов “этот свой Ковчег”, но его, что-то насторожило в самом построении предложения. Однако, он нашёл в себе силы промолчать, ожидая дальнейшего разворачивания событий и рассуждений отца.
