Георгий Паксютов - Что мне приснится
Между тем мы вышли на одну из оживленных центральных улиц. Никто и ничто не могло выглядеть удивительным в этом месте. Нищета здесь соседствовала с богатством, а уверенное в себе могущество -- с крайней степенью унижения, какая может выпасть на человеческую долю. Прямо перед разукрашенными прилавками магазинов, в которых за - поразительная роскошь -- чистейшим стеклом стояли самые дорогие товары со всех концов света, покрытые струпьями и оборванные нищие выпрашивали подаяние. Следующий проходящий мимо патруль городской стражи разгонит их, чтобы они не оскорбляли своим присутствием честных горожан, но они соберутся вновь. По широкой дороге двигались золоченые экипажи, запряженные лошадьми благородных пород, и груженые ослы мелких торговцев. Многие из местных богачей были еще более несчастны, чем бедняки, а ведь бедность сама по себе является несчастьем. Каждый день сотни молодых и старых людей из провинций отдаленных и близких попадали в Шеол всеми мыслимыми путями, потому что думали, что улицы здесь вымощены золотом. Это было не так, но даже если бы и было, все равно за каждый золотой здесь платили потом и кровью, платили жизнями таких вот простых работяг и в самой столице, и далеко за ее пределами.
Невольно засмотревшись на эту противоречивую картину, я подумал, что в этом городе возможно все. Даже союз Ордена и вампиров, если речь идет о богатстве и власти.
Наконец мы дошли до места, к которому Орест явно шел целенаправленно, полагая его подходящим для того, чтобы говорить дальше. Это был тихий трактир, малолюдный, с просторным, скудно освещенным залом. Действительно, это заведение хорошо подходило для разговора, который не должны услышать чужие уши. К нам подошел хозяин, который явно был знакомым Ореста; мы заняли место за столом в углу, и Орест заказал для себя кувшин вина, а я -- ужин. Последние пару дней я практически не ел и не хотел есть, а сейчас во мне проснулся сильный аппетит. Я ждал, но Орест не начал говорить ни минутой раньше того, как ему подали его вино, и он неспешно осушил первую кружку. Только после этого он продолжил:
- Мне назвали того, кто, как предполагается, ведет переговоры с Орденом от лица Тайных владык. Это вампир, и вдобавок не чета тому, с которым ты столкнулся в Дите. Это вампир-аристократ. Большинству людей он известен просто как аристократ из старой и уважаемой семьи, - Орест назвал личное и родовое имена, которые мне ничего не говорили, но, очень может быть, говорили многое людям, которые чаще меня вращаются в светских кругах. - Только немногие знают, кто он есть. Легко обмануться его образом блестящего молодого человека... Ну так вот. У такого могущественного существа крайне тяжело что-то выпытать силой, значит, имеет смысл применить хитрость. В крайнем случае, при нем наверняка можно будет найти какие-то письма или другие свидетельства, которые, во-первых, покажут нам, действительно ли он связан с Орденом, а во-вторых, дадут нам возможность продолжить поиски этих Тайных владык.
Орест взял кувшин, чтобы заново наполнить кружку. Я до сих пор не мог понять, почему ранее Орест говорил, что я что-то должен буду сделать в одиночку, и, не выдержав, задал ему этот вопрос. Орест удивленно поднял на меня глаза, как будто я спрашиваю о чем-то само собой разумеющемся, и ответил:
- Ты пойдешь к нему один. Если мы пойдем к нему вместе, то он, как вампир столь высокого уровня, почувствует мою кровь и поймет, кто я такой. Сам понимаешь, этого допустить нельзя.
"Почувствует мою кровь" - в этом было что-то от действий самого Ореста, от того, как он находит в темноте путь через болота или как отпугивает волков воем более страшным, чем волчий. Про это наверняка бессмысленно было спрашивать, но общий смысл был ясен.
Мне подали мою еду, и я принялся за трапезу; Орест неспешно потягивал вино и наблюдал за мной.
Вампир не чета тому, с которым я столкнулся в Дите... Тогда я был излишне самоуверен, и меня спасло только появление Ореста, которого на этот раз не будет рядом. Сейчас мой враг будет еще более опасным. Справляюсь ли я?
Со вздохом я еще раз осмотрел зал. Немногочисленные посетители сидели за своими столами, ели и пили, и мирно разговаривали. Хозяин был чем-то занят за своей стойкой. Не так далеко от нас находился небольшой помост, куда сейчас как раз поднимался музыкант со своей лютней, чтобы развлечь нас музыкой и пением. Всем этим людям нет никакой разницы, в какие игры играет кучка людей, которым в этом мире принадлежит власть. Ведет Орден дела с вампирами ли, с повивальными бабками ли -- им все едино. Так ли это важно мне самому? Какая причина заставляет меня делать то, что я делаю и собираюсь сделать?
Я сразу же понял причину. Это Орест, это его собственная игра. Мне вспомнились когда-то сказанные им восторженные слова о великом значении войны. Орест живет так, потому что не может жить по-другому, и ему необходимо, подобно падающей звезде, проходить через огонь и дым. А я оказался затянут его притяжением, и следую за ним, и живу его мечтами, и раз за разом нахожу подтверждения тому, что мы с ним похожи.
Я посмотрел на Ореста, и он показался мне не человеком -- впрочем, он действительно не был человеком -- а гордой хищной птицей, ястребом с окровавленными когтями. Орест посмотрел на меня в ответ, и что-то в моем взгляде, должно быть, показалось ему необычным, потому что он спросил:
- Ты боишься?
- Да, - честно ответил я.
Нам нечего было друг друга стыдиться.
Орест кивнул, и, хотя в его лице не было осуждения, я решил, что в этом отношении он не способен меня понять. Чтобы удостовериться, я задал ему вопрос:
- Есть ли что-то, чего боишься ты?
К моему удивлению, Орест задумался, а потом ответил:
- Да.
Наступила пауза. Я ждал пояснения, и Орест, видя это, заговорил снова. Видно было, что слова даются ему с трудом, потому что он впервые в жизни делится чем-то столь сокровенным:
- Я не боюсь ни одного врага, живого или мертвого, если его можно сразить сталью моих мечей. До этого дня я никогда не встречал других врагов. Но мне страшно из-за того, что существует один враг, против которого мечи бессильны, и которого я рано или поздно буду вынужден встретить.
Я заглянул ему в глаза.
- Что это за враг?
- Границы мира.
Лютнист провел по струнам своего инструмента, и полилась мелодия, грустная и проникновенная -- почему-то мне всегда везет на такие. Орест засмеялся, как будто чтобы развеять задумчивость, навеянную нашим разговором.
