Наталия Ипатова - Ангел по контракту
— Пятьдесят? — ахнул Санди. — У меня есть только один, и я вовсе не хочу, чтобы он жертвовал для нас здоровьем и личной жизнью.
Бар сидел за пределами освещенного лампой круга, и Санди не мог видеть его легкой хитрой улыбки, отлично маскируемой густой растительностью.
— У Райана, — сказал он, — помнится, были драконьи питомники. После твоей победы нечисть разбежалась, драконы улетели к своим диким сородичам на Драконьи Холмы, а их свистки… Как ты думаешь, где они?
— А куда они могли деться? Наверное, все там же, в Черном Замке.
— Наверное. По праву силы имущество побежденного принадлежит тебе.
— Ох, как не люблю я это право силы!
— Парень, а ты знаешь лучшее лекарство от меланхолии?
— Ну?
— Добротное, полновесное Приключение.
— Путешествие за драконами?
— А почему бы и нет? Со стаей в пятьдесят голов ты тут все отгрохаешь и расчистишь за пару месяцев, они даже проголодаться как следует не успеют. Знай отливай пенолитовые блоки.
— Заманчиво, — сказал Санди. — Ах, как заманчиво. Но что я скажу Сэсс? Она терпеть не может отпускать меня, а я не хочу ввязывать ее в переделки. Люитен настолько изломал меня, что я, наверное, не сумею настоять на своем.
— Я переговорю с ней, — предложил Бар. — Это дело, разумеется, не для хрупких дам.
— Был бы тебе признателен.
Они обменялись тонкими улыбками, и Бар, встав бесшумно и легко, направился к выходу.
Саския уже встречала его у дверей кухни.
— Я не хотела подслушивать… — начала она с некоторой агрессивной ноткой.
— Ага, но это получилось само собой, — поддразнил ее Бар. — Это всегда выходит случайно.
— Ты хотя бы вечером оставил его в покое. Он возвращается совершенно измочаленный, ест не глядя, недосыпает…
— Законные претензии любящей жены. Послушай, Сэсс, покой-это именно то, что абсолютно ему противопоказано. Он урабатывается до полусмерти именно потому, что работа не позволяет ему оставаться наедине с невеселыми мыслями, выпивающими из него жизнь.
— Какими такими мыслями? — не на шутку разозлилась Сэсс.
— Сэсс, ему нужно прогуляться.
— Та затея, что вы обсуждали, — спросила Сэсс, — она опасна?
Бар помолчал, разглядывая ее.
— Абсолютно безопасных Приключений не бывает, — наконец сказал он. — Но это же Санди. Он выкарабкается.
— Бар, ты должен понять меня. Не знаю, почему ты помогаешь Санди, но, по-видимому, ты искренне желаешь ему добра. Он не в том состоянии, когда за него можно не беспокоиться. Когда он веселый, азартный, уверенный в себе — да, конечно, тогда я тоже беспокоюсь, но беспокойство мое жутковатое и радостное, потому что тогда я верю в него, в его Силу и его везение. Тогда он — как стрела в полете. А теперь… я не понимаю, что с ним происходит, мне его страшно жаль, и я боюсь, что счастье может изменить ему.
— Предпочитаешь, чтобы он зачах на твоих глазах?
— Что ты несешь?! Я просто не уверена, что ты придумал верное лекарство.
— Хорошо, — сказал Бар с преувеличенным спокойствием. — У кого, как не у тебя, больше всего средств, чтобы заставить его повеселеть? Или ты не очень стараешься?
Сэсс мгновенно покраснела до самых локтей.
— Постараешься тут, — с вызовом ответила она, — когда ты на строительстве выжимаешь его, как тряпку.
— Что для тебя важнее: его душевное, а значит, и физическое здоровье на всю оставшуюся жизнь, или твое душевное спокойствие в течение нескольких недель?
Сэсс, видимо, истощила запасы своего гнева.
— Ты что, — спросила она, видя, как Бар берется за сапоги, собираешься возвращаться в свою палатку? Она же, наверное, мокрая насквозь. Оставайся!
Бар, усмехаясь, отрицательно покачал головой.
— Я этого не понимаю, — сказала Сэсс. — Зачем так издеваться над собой?
— Для меня это не имеет особого значения, — сказал он. — А может, я грехи замаливаю?
Сэсс недоверчиво улыбнулась.
— Палатка не промокает, — сжалившись, объяснил Бар. — И потом, вдруг мне у вас понравится?
Он выскочил за дверь и рысцой, пригибаясь под дождем, побежал обратно, на самый верх, на четвертый ярус, к подножию Замка Клайгель.
— Ты не хочешь, — спросила Сэсс у Санди, паковавшего вещевой мешок, чтобы на этот раз я сопровождала тебя?
Санди покачал головой, не отрываясь от своего занятия.
— Из всех моих знакомых, — пояснил он, — ты наиболее способна рассеять мое внимание.
— Это упрек или комплимент?
Санди поцелуем объяснил смысл сказанного.
— У нас в семье очень интересно получается, — продолжила через минуту неумолимая Сэсс. — Ты — в одном месте, я — в другом, Солли — в третьем. Случись что-нибудь, и некому прийти на помощь.
Санди, только было вновь склонившийся над мешком, снова поднял голову.
— Разве когда-нибудь я не пришел тебе на выручку? Если у меня получится кое-что из того, что я затеваю, я вернусь вместе с Солли. Я страшно по ней соскучился и считаю, что с нами ей будет и лучше, и веселее. При всей моей привязанности к Брику и Дигэ, она не получит у них воспитания и образования, положенных ей как принцессе Волшебной Страны.
— Эй, — обиделась Сэсс, — она и моя дочь.
— Я помню. Сэсс, я очень хочу собрать все, что мне дорого, в одном месте. Это Тримальхиар, ты и Солли. Если позволишь, я сделаю это.
Поутру дождь кончился, и проглянуло несмелое солнышко. Санди сошел с крыльца, заспанная Сэсс проводила его взглядом, пока он не скрылся за поворотом, и только после этого закрыла дверь. Она знала, что он выйдет за город, выберет просторную лужайку и позовет Сверчка, уже несколько лет обитавшего на своей исторической родине, на Драконьих Холмах. Кое-кто из горожан, привыкших просыпаться рано, заметит, как принц покинул город, но никто по этому поводу не обеспокоится: идет-значит так надо по его волшебным причинам. Люди охотно пользовались плодами его волшебства, но избегали вникать в его суть.
Никто, однако, не заметил другой отлучки. На рассвете Бар скатал свою палатку, уложил мешок, прицепил к поясу меч и быстрым шагом исчез в обращенной к холмам части города. Некоторое время он решительно продирался сквозь непролазные заросли, стремясь уйти как можно дальше. Через час он достиг заводи Лорелей и опустился на колени перед омутком, неодобрительно разглядывая свое отражение.
— Что ты собираешься делать? — спросила русалка, всплывая из глубины белым лицом вверх, что было, надо сказать, жутковатым зрелищем, но бородач имел завидные нервы.
— Бриться, — коротко ответил он, доставая из мешка соответствующий инструмент и без лишних разговоров принимаясь за дело. Русалка, устроившись на камне, с неподдельным интересом следила за преображением его лица. С каждым следующим движением оно становилось выразительнее и тоньше.
