Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака
Он заботливо приподнял калитку и с безнадежным видом вновь уронил ее в пыль.
– Что ты скажешь на это?! – крикнул он.
– Скажу, что это настоящий хлам, – не замедлил я откликнуться: в живых экспрессивных дискуссиях я всегда любил принимать участие.
– Хлам?! – возмущенно воскликнул алхимик. – Вот и видно, что ты болван неотесанный и ничего не понимаешь в искусстве. Да знаешь ли ты, кто перед тобой… Сам великий ценитель скульптуры и живописи, меня просил оценить его работу еще Херцог Великолепный, я не кто-нибудь… Да, я – Аларик.
– Меня предупредили, – заметил я, – еще сказали, будто вам, любезный Аларик, доподлинно известно, как я смогу отсюда добраться до Катара. В этих местах довольно просто заблудиться.
– О! – вскричал вдруг Аларик, всплескивая руками. – Какой молодец! Он привел мне мою птицу!
Раньше он Кеша не замечал, потому что был очень занят калиткой. Наступив на нее босой ступней – ботинок Аларик не носил, должно быть, от бедности, – алхимик с нескрываемой радостью взирал на моего пернатого приятеля.
– А ну-ка, дружок, иди к папочке, – сказал он и распахнул объятия.
Самонадеянности старика оставалось позавидовать.
– Это моя птица! – громогласно изрек я.
– Чего?! – вылупился на меня алхимик, – Это я его сделал, я его вырастил, вот этими руками, я кормил эту неблагодарную скотину, а он, негодяй, раскидал бревна и сбежал от меня. Он мне нужен для устрашения крестьян и прочей нечисти, которая ломает произведения искусства…
Старик снова насупил кустистые брови.
– Мне тоже, – откликнулся я, несколько смущенный: у меня стали возникать сомнения насчет того, у кого больше прав на гигантскую птицу.
Однако Кеша я бы не отдал никому и ни за что.
В это мгновение наш спор решил сам Кеш. Он вдруг ринулся к старику, как к старому знакомцу, и принялся делать перед ним быстрые движения головой, что, как мне уже хорошо было известно, означало у него крайнюю степень приязни и любви.
– Хм, – только и смог выдавить я и ощутил крайнюю степень досады.
– Вот видишь! – Аларик принялся трепать Кеша по шее, при этом птица что-то едва слышно ворковала.
Алхимиком вдруг овладело благожелательное настроение, наверное, возвращение блудного сына так хорошо на него повлияло.
– Ладно, – сказал он, – зайди в избушку, раз пришел, давай посидим, покалякаем про дела в мире. Ты, наверное, хочешь жрать?
Старик выглядел вполне безобидным, к тому же у меня уже начинало посасывать в желудке. Я кивнул и следом за алхимиком наступил на «величайшее произведение искусства», лежавшее в дорожной пыли. При этом одна из перекладин калитки хрустнула, и Аларик, успевший пройти вперед, резко обернулся, глядя на меня с неприкрытой ненавистью. Но приглашение все еще оставалось в силе, и мы вошли в его хижину.
Внутри было темно и довольно прохладно, под потолком висели все те же травки и лягушачьи тушки, на столе лежала копченая индейка и стоял кувшин, в котором было налито, по всей видимости, вино.
– Собственно, видишь ли, их жрица Модрена только и говорила о посланце и диковинной птице, прожужжала все уши, пигалица, – сказал Аларик, наливая в грязный бокал, который он до этого протер занавеской, вино – мутноватую жижу, больше напоминающую дорожную грязь. – Ну… я немножко подумал и решил: а не порадовать ли девчонку, не создать ли диковинную птицу?… К тому же с кретинами будет проще управляться. Ну и сделал его…
Занавеска выглядела так, что становилось ясно: старик не всегда пользовался ею по назначению. Словно подтверждая мои мысли, алхимик ухватился за клетчатый край, поднес занавеску к длинному носу и шумно высморкался.
– Ну-с, – сказал он, – как говорится, спешите разделить со мной мою скромную трапезу.
– Значит, я все же не посланник богов? – невольно вырвалось у меня.
– Ты – посланник богов?! Ха-ха-ха! – Аларик гнусно захохотал. – Да ты только посмотри на свою рожу! Ты скорее похож на посланника адских пределов. Посланник богов… Держите меня!
Я насупился.
«Чертов алхимик. Он слишком много на себя берет».
И все же от еды я не отказался, ловко ухватил индейку и принялся откусывать от нее, пока алхимик опорожнял содержимое стакана. Когда он вылакал вино и поставил стакан на стол, стало хорошо видно, что нос Аларика приобрел отчетливый сизый оттенок.
– Ик, – сказал он, – ну ты и жрешь, юноша, дайна сюда индейку.
Я успел только вскрикнуть. Длинноносый старикашка выхватил слегка обглоданную мной индейку и мигом ее сжевал, а потом выплюнул кости в угол.
– Вот и все!!! – заорал он. – Вот и все!!! Ха-ха-ха, вот и закончилась наша замечательная трапеза…
Он вскочил из-за стола, громко цыкая зубом, извлек откуда-то острую длинную щепку и принялся премерзко ковыряться в своих полусгнивших зубах.
– Видишь, – сказал он, – в хижине доброго старого алхимика каждый найдет достойный прием, даже такой неотесанный чурбан, как ты… ха-ха-ха… совсем, ха-ха-ха, не разбирающийся в искусстве…
– Да уж, – я поднялся из-за стола, чувствуя себя обманутым.
«А предлагал поесть…»
– Надо бы выпить еще. – Аларик ловко нацедил себе второй стакан багровой жижи и залпом его осушил.
В глазах его забегали веселые искорки.
– А что, моя птица тебе нравится?! – крикнул он. Кажется, он вообще не умел разговаривать тихим голосом.
– Да! – проорал я в ответ. Он поневоле заражал своим бурным темпераментом, впрочем, и утомлял тоже.
– Отлично, сейчас сотворим тебе такого же, вот только выпью еще стаканчик. Это несложно…
Кувшин уже почти опустел. Аларик залпом допил его содержимое, стремительно юркнул куда-то и появился через мгновение с новым:
– Вот, нацедил еще…
– Такого же? – переспросил я.
– Да, точно такого же… Красненькое. – Жидкость забулькала в его горле, кадык, на котором росло несколько длинных темных волосинок, стремительно заходил вверх-вниз, потом Аларик пошатнулся, кинулся к выходу, ударился о дверной косяк и едва не упал…
Я поддержал его за сухонькое, но крепкое плечо.
– Спасибо, чурбан неотесанный… – откликнулся Аларик, по всей видимости сильно уязвленный собственной неуклюжестью, и выпрыгнул наружу.
Я поспешил последовать за ним.
Приготовления к алхимическим опытам были не менее стремительны, чем трапеза. Аларик метался то к дому, то к забору, на ходу срывая со ската крыши пучки травы, размахивал седой бородой, потом установил на козлы медный котелок и, пару раз чиркнув березовой корой о покрытый странной пыльцой прут, зажег утлый язычок пламени. Плеснув в котел воды, Аларик на мгновение задумался, воздел узловатый палец в небо, уставился куда-то сквозь меня и бегом кинулся в дом. Оттуда он приволок банку, полную розовых ягод, и немедленно вывалил содержимое в воду – должно быть, им предстояло стать основой диковинного зелья.
