Оливер Боуден - Возрождение
– Я могу попытаться, и у меня будет элемент неожиданности. К тому же более чем одно чужое лицо среди аристократии может насторожить Пацци. Ты должен провести меня туда Гильберто.
– Зови меня Ла Вольпе, – ответил ему Гильберто, усмехнувшись. – Только лисы могут соперничать со мной в хитрости, – он замолчал. – Встречаемся завтра перед Собором за полчаса до начала торжественной мессы, – он уважительно взглянул на Эцио. – Я помогу тебе, если смогу, мессер Эцио. Твой отец гордился бы тобой.
ГЛАВА 9
Утром следующего дня, в воскресенье, 26 апреля, Эцио встал еще до рассвета и отправился к кафедральному собору. Там было не слишком много людей, лишь горстка монахов и монахинь направлялась на утреннюю службу. Зная об этом, Эцио решил избежать ненужного внимания и вскарабкался на самый верх колокольни, где стал наблюдать, как над городом встает солнце. Постепенно площадь стали заполнять жители всех сословий, семьи и пары, торговцы и дворяне, желающие принять участие в главной службе сегодняшнего дня, украшенной присутствием Герцога и его младшего брата и соправителя. Эцио внимательно осматривал людей и заметил Ла Вольпе, идущего к кафедральному собору. Юноша отошел к наименее заметной башне, спустился вниз, проворно, как обезьяна, и направился к Ла Вольпе, низко опустив голову, смешиваясь с толпой и используя жителей, идущих в том же направлении, как прикрытие. По случаю, он надел лучшую одежду и не взял оружия, по крайней мере видимого в открытую, хотя многие из жителей, вроде состоятельных купцов и банкиров, прицепили к поясам церемониальные мечи. Он не мог удержаться, чтобы не выглядывать в толпе Кристину, но так и не увидел ее.
– Вот ты где, – произнес Ла Вольпе, когда Эцио добрался до него. – Мы приняли все меры, место для тебя приготовлено в приделе в третьем ряду.
Пока он говорил, жители разделились, и герольды подняли трубы, заиграли фанфары.
– Они идут, – добавил Ла Вольпе.
На площадь со стороны Баптистерия рука об руку с супругой Клариче вышел Лоренцо Медичи. Клариче вела за руку маленькую Лукрецию, их старшую дочь, а пятилетний Пьеро гордо шествовал справа от отца. Позади них шла трехлетняя Маддалена, а малыша Лео, завернутого в белый сатин, несла на руках их нянька. Рядом шел Джулиано со своей любовницей, Фьореттой, находившейся на последнем месяце беременности. Большинство людей на площади низко кланялись им, когда они проходили мимо. У входа в Собор Медичи ждали два священнослужителя, в которых Эцио с ужасом узнал Стефано де Баньоне и мужчину из Вольтерры, чье полное имя, как сообщил Ла Вольпе, было Антонио Маффеи.
Семья Медичи вошла в кафедральный собор в сопровождении священников, за ними потянулись жители Флоренции, в соответствии с их положением в обществе. Ла Вольпе толкнул Эцио локтем и указал на толпу, в которой Эцио заметил Франческо Пацци и еще одного члена заговорщиков, Бернардо Барончелли, переодетых в дьяконов.
– Иди, – настойчиво шепнул Ла Вольпе Эцио. – Подберись к ним поближе.
Все больше и больше людей входило в собор, пока, наконец, внутри не осталось места, так что те, кто не успел, должны были остаться снаружи. Всего было около десяти тысяч людей, и Ла Вольпе за всю свою жизнь не видел во Флоренции столь огромной толпы. Он мысленно молился об успехе Эцио.
Толпа кое-как разместилась в душной жаре собора. Эцио, как бы ему не хотелось, так и не удалось подобраться поближе к Франческо и остальным, но он не выпускал их из виду, подсчитывая в уме, как бы побыстрее добраться до них в случае атаки. Тем временем епископ Флоренции занял свое место у алтаря и начал мессу.
В тот момент, когда епископ стал благословлять хлеб и вино, Эцио заметил, как Франческо и Бернардо обменялись быстрыми взглядами. Семья Медичи сидела сбоку от них. Именно тогда священники Баньоне и Маффеи встали на нижние ступени, ведущие к алтарю, и, тайком оглядываясь, загородили Лоренцо и Джулиано. Епископ развернулся к прихожанам, поднял вверх золотой кубок и начал говорить:
– Кровь Христа!
В этот момент все и случилось. Барончелли вскочил и с криком: «Умри, предатель!» вонзил кинжал в шею Джулиано. Кровь из раны полилась на Фьоретту, и та с криком упала на колени.
– Дай мне прикончить ублюдка! – закричал Франческо, отпихивая в сторону Барончелли, и бросился на Джулиано, который, зажимая руками рану, пытался подняться с пола. Франческо прижал его и принялся вонзать кинжал в тело жертвы снова и снова, с таким безумием, что не заметил даже, как воткнул клинок в собственное бедро. Джулиано был давно мертв к моменту, когда Франческо нанес ему последний, девятнадцатый, удар.
Тем временем Лоренцо, предостерегающе вскрикнув, развернулся лицом к напавшим на его брата, давая Клариче и нянькам увести детей и Фьоретту в безопасное место. Все вокруг были в замешательстве. Лоренцо отказался от идеи спрятаться за спинами телохранителей – нападение в церкви неслыханная вещь! – но теперь их и вовсе отрезала масса испуганных и охваченных паникой прихожан, которые толкали и давили друг друга в попытке выбраться наружу. Ситуацию ухудшала невыносимая жара, и то, что толпа с трудом продвигалась к выходу.
И только площадка у алтаря была пустынна. Епископ со служителем застыли в ужасе, словно приросли к месту, но Баньоне и Маффеи, увидев, что Лоренцо стоит к ним спиной, воспользовались шансом и, вытащив из одеяния спрятанные кинжалы, напали на него сзади.
Священники редко бывают достаточно профессиональными убийцами, но, каким бы благородным они не считали свое дело, двоим преподобным удалось нанести Лоренцо раны, прежде чем у него получилось стряхнуть их. В этой борьбе они проявили себя куда лучше, чем он ожидал. Франческо, прихрамывающий из-за раны, нанесенной себе, но переполненный ненавистью, подобрался к Лоренцо и, рыча проклятия, занес кинжал. Баньоне и Маффеи, ошеломленные собственным поступком, развернулись и, к удивлению Лоренцо, поспешили в сторону апсиды. Из раны на правом плече герцога текла кровь, и рука больше не могла держать меч.
– Настал твой день, Лоренцо! – закричал Франческо. – Все твои родные падут от моей руки!
– Очень напугал! – отозвался Лоренцо. – Это я тебя убью!
– С твоей-то рукой? – усмехнулся Франческо и замахнулся кинжалом.
Когда он уже нанес удар, сильная рука перехватила его запястье, не давая вырваться, а потом развернула. Франческо оказался лицом к лицу с заклятым врагом.
– Эцио! – воскликнул он. – Ты! Здесь!
– Это твой день настал, Франческо!
Толпа поредела, и телохранители Лоренцо бросились к хозяину. Барончелли подбежал к Франческо.
– Пошли, нам надо спешить! – закричал он. – Все кончено!
