Галина Ли - Своя дорога
— Агаи…
Я поискал взглядом аптекаря, тот спешно колдовал, чертил одной рукой прямо на луке седла рунные знаки, а второй прижимал платок к носу.
Да вонь отменная, с непривычки можно в обморок упасть, особенно дамам. Хорошо они у нас не особо нежные. Оборотень хоть и морщится, но терпит, а малышка… Интересный ребенок… Другой бы на ее месте давно ревел от страха, а она только обеими руками зажала нос и губы, чтобы не так пахло и глазеет по сторонам.
— Чем занимаешься? — поинтересовался я у волшебника, когда тот облегченно вздохнул и оторвал, наконец, взгляд от седла.
Сирин смущенно улыбнулся, — Да так, защиту от запаха колдовал.
И тут же предложил, — Хочешь, и тебе сделаю.
— Спасибо Агаи, как-нибудь перетерплю, — пришлось отказаться от заманчивого предложения.
Мне, конечно, тоже не нравился «аромат» мертвечины, но здесь обитают существа, о приближении которых ты узнаешь только по запаху, так что с насморком в Пустошь лучше не ходить.
А для сирин у меня все-таки нашлось задание, — Ты лучше посмотри, огорожен ли этот могильник волшебством, или они просто трупы в кучу свалили?
Вопрос не праздный, если ничем не защитили, то за время существования могил, на дармовой плоти наверняка расплодилась куча монстров, встреча с которыми не предвещала ничего хорошего. Но они хотя бы будут сыты и, может быть, поленятся гоняться за живой и еще шустрой добычей, а вот если защита, все-таки, наведена… Тогда нам надо убираться отсюда резво и быстро, иначе с темнотой существенно прибавится забот. Запах давно привлек внимание всей голодной окрестной нежити, а уж как ее рассердила невозможность покушать…
Волшебник натянул поводья, останавливаясь, прикрыл глаза и сосредоточился на видной одному ему картине.
— Да, есть, — подтвердил мои опасения юноша, — Много и разной.
Увы, всегда не может везти. Что за дурной народ тут поселился?! Это надо же так себе жизнь усложнять! Как они только до сих пор не вымерли, с таким то поклонением богам. Интересно, а своих мертвых они как хоронят? Надо будет спросить у рош-мах на досуге, а сейчас…
— Убираемся отсюда! — приказал я и перевел лошадь в галоп.
Животное припустило с великой радостью, видно чувствовало, что место не подходит для долгой прогулки.
Виновники нашей спешки объявились внезапно, вынырнув почти под самым храпом лошадей. Испуганные кони повставали на дыбы, и пока с ними справлялись, нас успели окружить плотным кольцом невысокие коренастые люди, с нечесаными патлами ниже плеч и лицами частично закрашенными синей и белой глиной.
Одно радовало — нападать, они, похоже, не собирались: лики хоть и смотрелись сурово, но во взглядах больше любопытства, чем вражды. Особенно когда они смотрели на Таниту. Точнее сказать — пялились, притом с откровенным интересом.
Наконец, вперед выступил самый кряжистый дикарь и медленно заговорил, с трудом подбирая слова, — Ехать, маглук ждать. Тепно — плохо.
Плохо, а кто бы спорил. Когда темно, здесь всегда плохо.
Я кивнул головой, и подтвердил наше согласие уверенным, — Ехать, темно — плохо.
Синемордый красавчик сипло гикнул пару слов, его люди быстро перестроились и припустили бегом, впрочем, кольцо вокруг нас они так и не разорвали.
Гости или все-таки пленники? Ладно, поглядим, что дальше будет.
Поселение оправдало ожидания: высокая ограда из кольев в два ряда, первый направлен острым концом к Пустоши, второй смотрит вверх, ну и, естественно, без украшений из отрубленных голов и полусгнивших остовов они обойтись не смогли. Странное у них чувство прекрасного, но Фириту понравился бы такой элемент архитектуры.
Дома невысокие, бревенчатые, наполовину вкопаны в землю, даже не дома, а землянки, с заросшими дерном крышами. Окна — как бойницы на стенах, узкие, затянуты бычьими пузырями. Такое впечатление, что общинные. Ни одного забора вокруг, оградки или хотя бы плетня.
Нас спешили и проводили в большой деревянный сарай, оказавшийся жилищем главного «маглука», уж не знаю, кого это слово обозначает: вождя или колдуна. Судя по развешанным атрибутам — все-таки колдуна.
Я с интересом прогулялся вдоль стены, разглядывая ее.
Точно — колдуна! У вождя веники из трав и сушеные тонкие лапы, то ли крыс, то ли ящериц, болтаться не будут. Правители сходных племен, как правило, вешают сушеные головы, отрубленные руки или скальпы врагов. Хотя…
Я покосился на испятнанную кровью, ухоженную гриву волос, снятую то ли с женщины, то ли с придворного франта: слабый запах духов можно было уловить даже на расстоянии.
Мда… Добрые люди… Как бы не пожалеть, что рядом с кладбищем ночевать не остались.
Дверь распахнулась, через порог ступил пожилой мужчина. В отличие от своих воинов, он выглядел ухоженным: лицо вымыто, расчесанные волосы забраны назад, и несколько прядей закручены на затылке вокруг желтоватой заколки. Выбрит гладко. Одежды чистые, двухслойные. Нижняя — белого цвета рубаха из домотканой холстины, верхняя — подобие плаща из коричневой шерсти.
И в лице ничего демонического: крупный нос с горбинкой, неяркие зеленые глаза, щеки уже по-старчески впалые.
Ну, словом, обычный человек. Только заколка странная… Что-то напоминает.
Я присмотрелся и вздрогнул.
Чтоб я сдох! Да это кость! Притом человеческая! Кажется, фаланга большого пальца.
Колдун (или жрец?) уверенно прошел к тяжелому стулу, не здороваясь и не обращая на нас никакого внимания, уселся, и только потом окинул моих притихших спутников тяжелым взглядом.
В последнюю очередь он обратил свой взор на меня, зато сразу признал главного и жестом указал на пустую скамью, сопроводив жест вполне внятной фразой на языке Наорга, — Садись белоглазый, поговорим о выкупе.
Твою мать! Я тебе старый раз…, поговорю и о выкупе, и о здоровье и о погоде, заодно. Разбойничек тощебрюхий. И «белоглазый» тебе еще аукнется!
Скамья прогнулась под потяжелевшим от злости телом. Я зацепил ногой и пододвинул маленький табурет, нахально водрузив на нее свои конечности, и улыбнулся, — Что же ты дорогой, не накормил, не напоил, а уже о деньгах речь ведешь.
Колдун шевельнул бровями, нехорошо усмехнулся и насмешливо заявил, — Хороший хозяин не обидит случайного гостя требованием золота за кров и еду, добрый гость сам отблагодарит за оказанное гостеприимство.
Вот оно как… Ну-ну.
— И что нынче стоит благодарность?
Улыбка стала шире, еще чуть-чуть и уголки губ окажутся близ ушей. За моей спиной, кажется, перестали дышать.
— Мне нравится она!
Сухой палец ткнул в сторону рош-мах.
