Рэйя - Первое мгновение вечности
— Поттер, — процедил Снейп, злобной тенью нависая над мальчиком, — что, позвольте узнать, бурлит в вашем котле?
— Успокоительное? — вяло предположил Гарри, не глядя на профессора.
— А вы уверены в этом? — холодно уточнил зельевар. — По мне так это отрава в чистом виде.
Ученики в аудитории, старательно делая вид, что готовят зелье, напряженно слушали разговор. Впервые на их памяти Снейп отчитывал Поттера за плохое зелье. Том, сидящий рядом с Гарри, переводил обеспокоенный взгляд с друга на учителя, понимая, что сейчас Поттер просто не в состоянии сварить нормальное зелье. Он наблюдал за другом целый день и пришел к неутешительным выводам: Гарри болен, возможно, серьезно болен, при этом он почему‑то делает вид, что всё в порядке. Гарри же в свою очередь молчал, разглядывал содержимое своего котла и не мог даже сосредоточиться на том, что говорит Снейп.
— Простите, профессор, — пробормотал он, — я все переделаю…
— Не стоит утруждаться, мистер Поттер, — резко взмахнув палочкой, декан Слизерина очистил котел мальчика и бросил на него презрительный взгляд. — Если вы не можете приготовить зелье, о котором писали эссе, с первого раза, то не сможете приготовить его и во второй.
Плечи Гарри напряглись при упоминании домашней работы. Заметив это, Снейп холодно ухмыльнулся.
— Хотя, возможно вы соблаговолите показать мне ваше эссе, и мы поймем, где именно великий Гарри Поттер допустил настолько идиотскую ошибку, чтобы испортить свое зелье.
Гарри прочистил горло.
— Простите, сэр, но могу я принести эссе после уроков? — тихо спросил он.
— О, так вы считаете, что мне категорически нечем заняться, кроме как вашей бездарной писаниной? — профессор откровенно издевался, ученики забыли про свои работы и, затаив дыхание, слушали, как декан Слизерина отчитывает местную знаменитость, Гарри все ниже опускал голову, Том медленно приходил в ярость. — Что ж, — наконец, заключил зельевар, — это ноль, Поттер, а теперь покиньте аудиторию.
Не сказав ни слова, Гарри собрал свои вещи и быстро вышел в коридор. Том, наблюдая за другом, перебирал в голове заклинания, которыми можно было проклясть Снейпа, но если бы в этот момент кто‑то на него посмотрел, то ни за что в жизни не догадался бы, что мальчик находится в состоянии близком к массовому убийству.
«Чёртов паразит, — думал Арчер, резкими отрывистыми движениями, нарезая ингредиенты, — он же видит, что Гарри нездоров, зачем он это делает?!»
Краем глаза мальчик наблюдал, как их декан, словно ничего и не случилось, ходит по кабинету.
«Как я это ненавижу, — в бессильной ярости думал Арчер, — абсолютная зависимость и никакого права голоса, ненавижу, как же я это ненавижу!»
* * *Гарри швырнул сумку под стол и сел на стул, водрузив перед собой гору учебников.
«Я переделаю его, — упрямо думал мальчик, — я ведь уже написал это эссе, мне просто нужно восстановить его в памяти! — он разложил на столе письменные принадлежности и взял в руки перо. — Я все сделаю», — с ноткой отчаяния повторил Гарри.
Когда часы пробили полночь, Гарри оторвался от своей домашней работы, снял очки и устало помассировал переносицу. Он потратил на эссе для Снейпа почти целый день, а ему ещё предстояло столько домашней работы, что мальчику можно было даже не мечтать о сне.
«Я все смогу, — сказал себе Поттер, — я совсем не болен».
Но как бы Гарри ни убеждал себя, что все это переутомление и к выходным всё пройдет, с каждым днем состояние его неумолимо ухудшалось. Он перестал делать домашнее задание, стал избегать однокурсников и особенно Тома, который уже не раз пытался заставить друга сходить в больничное крыло, на уроках он даже не пытался понять, о чем идет речь, и за какую‑то неделю потерял столько очков, сколько Слизерин не терял за месяц. Снейп продолжал злорадствовать, заваливая его тоннами дополнительных заданий, Гермиона без конца убеждала его прекратить самоистязания и признаться в том, что он болен. Люпин несколько раз пытался достучаться до него и выяснить, что с ним творится. Даже Рон однажды осторожно поинтересовался, все ли с ним в порядке.
Гарри продолжал упрямо твердить, что он просто устал. Он уже и сам не мог понять, почему так не хочет попросить о помощи, почему не хочет признавать очевидного, и каждый раз, когда он понимал, что все становится только хуже, он говорил себе, что это просто слабость. Он ненавидел жалеть себя. Сейчас ему казалось, что как только он скажет вслух о том, что ему действительно плохо, что ему трудно дышать, что его зрение упало так, что он почти ничего не видит, что у него постоянно болит голова и не спадает жар, то он просто сломается и не сможет двигаться дальше. Он боялся быть слабым.
Но впервые он по–настоящему испугался только тогда, когда субботним вечером он начал кашлять кровью. Сначала мальчик несколько секунд в ужасе смотрел на свою ладонь, покрытую мелкими капельками крови, но потом, испугавшись, что кто‑нибудь это заметит, он поспешно сжал руку в кулак и огляделся.
— Это конечно забавно наблюдать за тем, как ты занимаешься самоуничтожением, — спокойно заметил Забини, который, как оказалось, стоял всего в метре от него, — но по мне, так это слишком изощренное развлечение.
— Не понимаю о чем ты, — хрипло сказал Гарри, собирая со стола книги.
— А, так ты часто кашляешь кровью? — Блэйз фыркнул. — Не дури, Поттер, тебе нужен врач.
— Мне никто не нужен! — рявкнул мальчик и поспешил убраться из гостиной, пока сокурсник не придумал, чтобы ещё сказать.
Впрочем, Блэйз и не собирался продолжать беседу, вместо этого он отправился искать того, к кому некогда прислушивался мальчик–который–оказался–упрямым–ослом.
— Эй, Арчер, — Забини нашел Тома в библиотеке. Мальчик сидел за дальним столом, обложившись книгами, и даже головы не поднял, когда его окликнули.
— Чего тебе?
— «Теория проклятий»? — Забини повертел в руках одну из книг. — Собираешься проклясть кого‑то?
— Да, тебя, если ты не скажешь, зачем пришел и не уберешься к черту, — Том поднял голову и уставился на однокурсника раздраженным взглядом.
Блэйз усмехнулся: чем хуже становилось Гарри, тем злее становился Арчер.
— Просто я тут вспомнил небольшую семейную сказку, — пожал плечами мальчик, — мне рассказывала её моя мать, уж не помню к чему, но вот тебе отрывок. Когда моя прабабка отравила своего мужа, он умирал в мучениях почти месяц и когда он, наконец, скончался, никто не смог найти следов яда в крови. А шутка была в том, что однажды попав в организм, яд разрушил кровеносные сосуды и мой прадедуля истекал кровью изнутри, это было медленно, мучительно и необратимо, — Блэйз замолчал, бросив насмешливый взгляд на книги, лежащие на столе перед Арчером. — Ты ищешь не в том разделе, Том, — спокойно заметил Забини и ушел, оставив своего сокурсника одного.
