Дмитрий Коростелев - Право на жизнь
— Я знаю, что ты хочешь… в тебе столько ненависти и злобы… ты сможешь…
— Как тебя звать? — Тихо спросил мальчишка.
— Отныне называй меня Следящим… Когда-нибудь ты тоже будешь носить это имя…
Голова трещала, будто старый засохший дуб под злыми порывами урагана. Так странно было ощущать себя мертвым, слишком уж много боли и вони. Северьян открыл глаза. Вокруг была тьма, хоть глаз выколи. Неужели Вирий! На небе, оказывается темно! — огорчился убийца. И тут же пришла иная мысль. Если только это небо… Рядом раздавался тяжелый мученический стон. Похоже, занесло прямиком к Ящеру, — тяжело выдохнул Северьян. — Это ж надо, нет бы к своим богам попал, не так обидно было бы. И все-таки, кто же это стонет? И почему так воняет?
После нехитрых действий Северьян понял, что воняет он сам. Наверное, тело все еще перегнивает в болотах, а дух плотно связан с телом. Или же, или же…
Додумать он не успел. Рядом кто-то очень громко чихнул.
— Кто здесь? — Крикнул убийца, и подивился хрипоте собственного голоса.
Что бы там не говорили, — решил он, — но жизнь на земле куда лучше этой, послесмертной…
— А кто ты? — Раздался знакомый голос.
— Лука? — Неверяще переспросил убийца. — Ты тоже здесь?
— Где здесь?
— Не знаю, — признался Северьян. — Толи на небе, толи у вашего Ящера в чертогах.
Рядом раздался скрип. Это Лука почесывал башку.
— Нет, точно не в вирии. В вирии светло и облака. А где здесь облака? Одна вонь да темнота. На Ящерово логово тоже не похоже, огонь должон быть… Слушай, — осенила Луку догадка, — может быть мы в плену у кого-то из твоих богов?
— Нет, что ты, — возмутился Северьян. — У меня те же боги, что и у тебя. И уж точно не воняет тухлой рыбой…
— Тухлая рыба говоришь, — подозрительно пробормотал Лука. — А ведь и правда рыба.
Что-то знакомое показалось в этом Луке. Знакомое, до коликов в животе, который, между прочим, был совершенно пустым и уже недовольно ворчал, требуя какой-нибудь еды.
— Дрягва, — прошептал он. — Ящер меня раздери, Дрягва!
— Ну и причем здесь дрягва? — Спросил Северьян.
Если бы Северьян чего-то видел, он бы заметил странное выражение на лице Луки.
— Слушай, калика, а тебе не приходило в голову, что мы не умерли?
— Как так не…
Северьян запнулся. А ведь и правда, с чего он взял, что умер? Конечно, болото есть болото, но ведь его могли и вытащить! Тогда понятно, почему от одежды так пахнет тухлятиной, а на руках и лице засохшая грязь, которая так и отваливается противными комками.
— Ну, убедился? — Раздался довольный голос Луки.
— Может ты и прав, — неуверенно согласился Северьян, — но где мы?
Из темноты раздался недовольный вздох.
— Лучше бы мы остались на болоте… Мы в плену у дрягвы!
Северьян осторожно поднялся. По его мнению, плен отнюдь не представлялся концом света. Отовсюду можно выбраться. А это место ну никак не тянуло на исключение из правил. Слишком уж вонючее оно было.
— Что ж, по крайней мере, мы живы, — тихо обронил он, пытаясь отыскать на ощупь стену.
Таковая обнаружилась в десяти шагах. Она оказалась деревянной, плохо обработанной и… мокрой. Противной, склизкой и мокрой. Похоже, дерево начало основательно гнить. Северьян поднатужился. Доски неуверенно хлюпнули и стали поддаваться.
— Эй, что ты там делаешь? — Раздался взволнованный голос Луки.
— Пытаюсь нас спасти, — прокряхтел Северьян.
Доска начала трещать и расщепляться. Тут, как назло, за стеной раздались шаги и приглушенные голоса. Заскрипел отпираемый засов, несмазанные петли натужно взвизгнули, и темноту разорвал луч света. Северьян смог увидеть и заросшие мхом, покрытые гнилью дощатые стены, грязную, взмокшую землю под ногами, кучу несвежего сена в углу и тушу Луки, который так и не соизволил подняться, и сейчас сидел, подслеповатым взглядом таращась на открытую дверь, в которой просвечивались два силуэта. Один повыше, поплечистее, а другой худосочнее и несуразнее. При всем при этом оба, пожалуй, ростом никак не выше Северьяна. Но было нечто такое, что ставило их обоих выше путников. В руках каждый держал длинную палку, с крюками на конце. Северьян представил эти крюки у себя в ребрах, и ему стало не по себе. Тот, что повыше хмыкнул, заметив неудачную попытку побега. Северная стена так и осталась прогнутой.
— Ну и кто у вас за главного? — Спросил он. Голос был низкий, сиплый, будто лягушка вдруг заговорила.
— Мы равны, — осторожно начал Северьян. — Мы просто путники, заблудившиеся в лесу…
— Молчи, киянин! — Рявкнул мужчина, — с тобой мы по-другому говорить будем. Теперь пусть твой прихвостень, — указал он пальцем на Луку, — что-нибудь расскажет.
Дневной свет упал на лицо странного мужика. Был он худой и тощий, щеки ввалились так, что проступали кости черепа, подбородок зарос негустой, плохо растущей щетиной, волосы одним сплошным колтуном сплелись в какую-то несуразицу, будто горящий огонь вдруг замер, и мгновение его движения перенесли прямиком на голову болотного жителя. В руке он сжимал самую обыкновенную острогу.
— Я не прихвостень, — Лука нахмурил брови. — Я древлянин! И мы с каликой…
— С каликой? Насмешил! Этот бугай — калика? Ты бы еще сказал упырь — пустынник.
— Это вам лучше знать, сами-то на упырей похожи! — Огрызнулся Лука.
Северьян до поры, до времени помалкивал, но уже на всякий случай прикидывал, куда ударить первого, чтобы сразу выбить острогу. Второй не опасен, главное вовремя заткнуть рот…
— Мы не упыри! — Вскричал болотник. — Мы жители дрягвы!
Лука усмехнулся.
— Дрягодуры значит? Или дряги? А может…
— Дряговичи мы! — Поправил молодой. — Мы свободный народ! Никто нам не указ! Ни Владимир, ни Огневица, ни хан печенежский!
Закончить он не успел. Северьян достал его в прыжке, пяткой выбивая челюсть. Дрягович отшатнулся, но не упал. В руках его засвистела острога. Убийца ушел с линии удара, тотчас переключившись на молодого, который медленно, шаг за шагом отступал к выходу. Дойти ему Северьян не дал. Дикой кошкой сиганул к двери, перекрывая путь. У молодого дрожали руки, острога ходила ходуном. Северьян отметил, что это всего лишь мальчишка, сопливый безусый отрок, который не то, что острогой ударить, ходить толком не научился.
— Уйди, убью! — Верещал парнишка, тыкая острогой.
Северьян легко перехватил ее, выбил из детских рук, а самого мальчишку отправил оплеухой к дальнему углу. Острога удобно легла в руку. Вовремя. Острые шипы пронеслись около лица, обдав Северьяна жаром напополам с холодом. Если бы эта штуковина воткнулась в голову…
Он отскочил, перехватывая острогу поудобнее. Похоже, начал соображать и Лука. Витязь поднялся, встал в глупую стойку, хлопая себя по бедру. Накуси-выкуси. Дубины на поясе не оказалось.
