Крис Уэйнрайт - Кольцо власти
— Граф Мангцальский всегда рад служить королю Немедии! — Надтреснутый старческий голос звучал на удивление бодро.
— Садись, старина Гвендер, — указал ему король на кресло рядом с Хайделиндой. — Помнишь Хайнриха, герцога Хельсингерского?
— А как же? — старческие глаза Гвендера увлажнились. Он взобрался на кресло и поднял глаза на короля: — Лихой был рубака, славно мы с ним поработали мечами в свое время!
— Эта юная женщина — его внучка, — указал король на Хайделинду.
— Неужели? — Старик с трудом повернулся к девушке. — Дочь Гюннюльфа? Хороша! — Он пожевал сухими, похожими на пергамент губами. — Кстати, племянник мой был недавно в Хельсингере.
— Барон Амальрик, верный твой слуга, — подал голос сидевший слева от короля седой человек в желтой рясе с наброшенной на плечи лентой, украшенной вышитыми на ней золотыми драконами, — Он очистил несколько северных владений от чернокнижников меньше чем за одну луну.
— Род Бреннов из Торы всегда верно служит королю, — с достоинством подтвердил старик.
— И Солнцеликому Митре, — добавил человек в рясе. Это был верховный жрец Фринаус. — Мне сказали, милая, — обратился он к Хайделинде, — что ты только что из монастыря Соважон.
— Да, — с трудом удержавшись, чтобы не поморщиться, ответила Хайделинда.
— Весьма похвально, что наши благородные семейства воспитывают своих дочерей в духе служения Митре, — благосклонно глядя на девушку, произнес Фринаус и, повернувшись к королю, добавил: — Я считаю, что неплохо бы издать королевский указ об обязательном направлении всех девушек знатных родов на воспитание в монастыри.
«Боги, — пронеслось в мозгу Хайделинды, — неужели мое появление здесь приведет к тому, что несчастные девушки будут обречены в течение нескольких лет томиться, как и я, в постылых монастырских стенах?»
— А лучше всего, — важно продолжал Верховный Жрец, — вновь учредить у нас в Немедии женские монастыри, чтобы плата за обучение наследниц знатных родов не утекала в Аквилонию.
— Вот это дело! — вставил свое слово молчавший до сего момента Тараск, занятый до сих пор тем, что бесцеремонно рассматривал Хайделинду, словно стремясь сорвать с нее взглядом одежду. — Слава Митре, Верховный прав! Этим надо заняться, братец!
— Да, да, — закивал головой старый граф Мангцальский, — может быть, мои внучки, этакие дурехи, поумнели бы там немного!
— Вот я тебе это и поручу, — усмехнулся Нимед, повернувшись к Тараску, — ты у нас известный знаток женщин.
По лицу Верховного Жреца мелькнула тень, ибо всем было известно, что благородный Тараск был весьма далек от добродетельной жизни и больше известен постоянными кутежами с девицами из веселых домов. Поручить такому человеку устройство женских монастырей было просто-напросто кощунством. Фринаус повернулся к монарху, чтобы сказать что-то, но в этот момент герольд подвел к королю следующего приглашенного, и беседа потекла по другому направлению.
Хайделинда, которую наконец оставили в покое, с любопытством оглядывалась вокруг. Она, девчонка, выросшая в затерянном в лесах замке, сидит в королевском дворце рядом с королем и Верховным Жрецом, ведет с ними беседу! От этого может закружиться голова, особенно если всего несколько дней назад она полностью находилась во власти монахинь, и даже… При воспоминании о наказаниях в монастыре Хайделинду пронизала дрожь, и вновь стало жаль девушек из знатных семей, если предложение жреца Митры будет воплощено в жизнь. Девушка подняла голову и взглянула на степенного Фринауса, который в это мгновение прислушивался к беседе повелителя с вельможей, разряженным в лазоревый 'бархат с вышитым на груди леопардом.
— Передайте графу Троцеро, что мы весьма ценим его усилия, — услышала она конец фразы, произнесенной королем. — Барон Амальрик на днях возвращается в Аквилонию и обязательно встретится с ним…
Король, закончив речь, взмахнул платком.
— Господа, — раздался зычный голос герольда чуть не над ее головой, — король приглашает всех разделить с ним праздничный ужин!
Хайделинда, почувствовав, что ее кресло поднимается в воздух, едва не вскрикнула от неожиданности. Она поджала ноги и посмотрела по сторонам: по двое дюжих слуг, схватив за подлокотники кресла с почетными гостями, переставили их так, что они образовали два ряда, идущие от Тараска и Фринауса. Мгновенно между рядами установили стол, на котором расторопные слуги под командованием рыжебородого мужчины с круглыми, как у филина, глазами, расставили кубки, блюда, столовые приборы. Хайделинда повела глазами, ища Ивара, но его не было поблизости. Она была третьей с той стороны стола, где восседал король Нимед. Верховный жрец сидел первым слева, потом престарелый граф Мангцальский, потом она. Слева от нее кресло пустовало, далее сидел мужчина в ярком камзоле лазоревого цвета е пурпурной вышивкой — тот, который последним удостоился аудиенции Нимеда. Прямо напротив девушки сидел красивый мужчина средних лет с подстриженными на аквилонский манер усами и бородой. Его лицо показалось ей знакомым.
— Ты не узнала барона Амальрика? — раздался над ее ухом знакомый голос.
— Ах, это ты, Ивар! — радостно воскликнула она.
Хайделинда пребывала в напряжении, беседуя с вельможными особами, и появление Ивара показалось ей спасением.
— Мы виделись с молодой герцогиней последний раз лет десять назад, — склонил голову барон Торский, и на его губах возникла легкая доброжелательная улыбка, — не удивительно, что мой скромный образ стерся в ее памяти.
— У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность за то, что ты, месьор, сделал для меня, — тихо сказала Хайделинда, склонив голову в учтивом поклоне.
— Пустяки, Хайделинда. Ты разрешишь называть тебя так, по-простому? — ласково спросил барон. — Ведь я помню тебя еще совсем ребенком.
Девушка молча кивнула. Присутствие этого человека почему-то повергало ее в смятение.
— Потом, — продолжал барон Торский, — мы не можем лишать двор присутствия столь очаровательных особ. Они составляют гордость нашего королевства и дают нам уверенность, что потомство знатных родов будет столь же достойным.
Хайделинда покраснела от такого прямого и, как ей показалось, бесстыдного определения ее достоинств.
— Да, да! — раздался громкий голос с места, где сидел Тараск. — Мы не должны забывать, что чистота народа Немедии и его сила зависят от породы наших женщин!
Девушка вновь почувствовала себя в центре внимания, но теперь это не доставляло ей удовольствия, а скорее раздражало. Она украдкой бросила взгляд на Ивара. Тот просто раздулся от удовольствия, слушая, как ее обсуждают, словно скотину на рынке.
