Константин Мзареулов - Зачарованный мир
– Не мог я уклониться от битвы! – обреченно промыслил Сумукдиар. – Зло надлежит истреблять даже ценой собственной жизни!
– Много ли пользы Господу от твоей бесславной гибели… – равнодушно изрек Голос. – Ступай и сражайся, докажи делом, что способен побеждать. А ежели нет своего оружия, так воспользуйся чужим…
И – тишина. Единый, Демиург или кто это был, оставил своим вниманием неразумного адепта. Что же подразумевал Он, упомянув «чужое оружие»?.. Гирканец в сердцах обозвал себя последними словами: заколдованный кинжал, подложенный гульябаном в руку дедеркинского бандита! Вчера, после стычки на Площади Нечисти, Сумукдиар машинально сунул магрибское оружие за голенище сапога, и кинжал до сих пор оставался там – спал-то Агарей, по пьяному делу, не разуваясь!
Бесполезная сабля вернулась в ножны, а рукоятка кинжала удобно поместилась в ладони. И вовремя – Ящер уже бросился в атаку, но навстречу твари метнулась украшенная сплетенными гадами сталь. Клинок вонзился в брюхо чудовища, которое взвыло от немыслимой боли и, повалившись, каталось по земле, расплескивая бивший из раны кровавый поток. Только, вот беда, Сумук прекрасно видел, что рана получилась не смертельной, а потому мерзкий демон вот-вот снова поднимется, и у него хватит сил, чтобы расправиться с незадачливым соперником.
Развязка наступила внезапно. Послышался хорошо знакомый посвист, означавший, что где-то поблизости пролетела пущенная твердой рукой стрела. Ящер, который только что пытался встать на три ноги, снова рухнул, причем из глазницы его торчал оперенный стержень. Слабо дрыгнув копытами, порождение Мрака успокоилось. Навечно.
Тишина разорвалась множеством голосов, вокруг замелькали дружинники в кольчугах и при полном вооружении. Регентов Белеса гнали, подталкивая древками копий, к всаднику, чей конь смирно переминался с ноги на ногу посреди пустыря. Сумукдиар даже не очень удивился, узнав в спасителе Саню Пушка.
Джадугяр извлек из Ящерова трупа свой кинжал, затем выдернул стрелу Геракла. Наконечник стрелы слабо светился в темноте, словно кованый металл был раскален до багрового жара.
Презрительно поглядывая сверху вниз на коленопреклоненных регентов, белоярский князь смачно выговорил:
– Доигрались, сучьи дети? Думали, бесконечно и безнаказанно сможете народ уродовать, души губить? Нет, гниды, сколько веревочке ни виться, а петля на ваших шеях затянется!
Главный прислужник Белеса ответил дрожащим голосом:
– Умерь гордыню, смертный! Кто ты такой, чтобы порицать божьих сподвижников? Не дано тебе судить нас, ибо только посвященным даровано такое право, и только нам открыта истинная мудрость…
– Да поди ты! – восхитился Пушок. – Если ты такой мудрец, ответь на простой вопрос. Что вы, восемнадцать ублюдков, будете делать завтра в полдень?
Регент горделиво ответил:
– Мы будем, как обычно, вкушать дары благодарных сограждан и возносить хвалу могущественному отцу нашему Велесу.
– Хрен вам! – расхохотался князь. – Завтра в полдень ваши трупы будут жратвой для воронья, потому как сейчас я всех вас вздерну на ближайших деревьях.
И хотя слова белоярского владыки частенько расходились с делами, на этот раз он свое слово сдержал – вздернул всех до единого. Одновременно заполыхало подожженное с пяти сторон капище. Пушок же обратился к толпе с укоряющими словами, призывая людей не внимать столь безоглядно вестникам Темной Силы, а хоть изредка шевелить собственными – у кого оные имеются – мозгами. Покорно выслушав сколотского князя, участники шабаша побрели в сторону города.
– Держи, твоя стрела, – сказал Сумукдиар.
Поблагодарив небрежным кивком, Пушок осторожно уложил смертоносный снаряд в медный цилиндр, где лежали остальные стрелы, закрутил крышку и велел подать коня для гирканского агабека. Кавалькада рванулась по дороге.
– Зря ты полез, очертя голову, – бросил Саня недовольным тоном. – Сказано же было: сиди в нумерах и не высовывайся.
– Еще чего, – фыркнул Сумукдиар. – Не приучены мы нос в кустах прятать. Ты бы лучше о себе побеспокоился – навряд ли здешнему князю понравится, что всякие пришельцы из Белоярска на его землях хозяйничали…
– Герослав-то? – Пушок хохотнул. – Это ж не моя дружина – старик сам просил меня навести порядок на болотах. Ему, видать, самому не под силу, а солдатиков мне подчинил на четыре часа… Не позволю, кричал, чтоб в моем уделе колдуны народ охмуряли! И вдобавок указ написал: мол, ежели, где Велесова регента встретят – там же его и живота лишать…
«Ничего себе, развоевался старый хрен», – не без удивления подумал Сумукдиар, а вслух сказал:
– Вот то-то, как выражается один мой приятель.
Впереди все ярче светили уличные фонари Волчьегорска, который не так уж давно именовался Джугабадом. Названия городов в Среднем Мире менялись часто – куда чаще, нежели владельцы престола в Верхнем Мире.
А все же, что бы там о Нем ни говорили, Единый вмешался в события, пусть даже только советом. Первое вмешательство за четыре столетия – ох, неспроста это. Что-то должно случиться…
Глава 6
ЗА ВОЛНАМИ ГИРКАНСКИМИ
Следующее утро опять началось визитом Златогора.
– Ты собирался лететь в Бикестан, – дипломатично напомнил воевода.
– Я готов, – вздохнул джадугяр.
– Тогда собирайся. Мы уже оседлали твоего дракона.
Вскоре, наспех приведя себя в порядок, Сумукдиар сидел в бричке, которая неслась к драконьей базе. Одежду он выбрал по возможности нейтральную – халат взял не звериными фигурками расшитый, а простой полосатый, штаны надел темно-синие, чалму пеструю. Немудреная эта маскировка сулила надежду, что бикестанцы не сразу распознают в нем кызылбаша. Парфян и гирканцев за морем крепко недолюбливали, имея на то известные основания…
– Говорят, вчера ты все-таки ввязался в потасовку? – спросил вдруг Златогор осуждающим тоном. – Прямо зла не хватает!
– Пришлось, – кротко ответил волшебник. – Такая ситуация сложилась – никак не мог не вмешаться.
Воевода покривил губы и произнес на одном дыхании, едва сдерживая переполнявший его гнев:
– Не за то злобствую, что вы Ящера прикончили, и не за то, что ты в эту историю встрял – правильно сделал, иначе бы я тебя уважать перестал. Но какого ж рожна вы регентов Велесовых прежде срока удавили?! – Он сокрушенно замотал головой и от души выматюгался. – Ну, понимаю, Пушок – хлопец простой, ему и в башку не пришло, что этих гадин допросить треба… Но ты-то, ты – не последняя же пешка в вашем мухабарате, кумекать должен!
Пристыженный Сумукдиар забормотал, оправдываясь: дескать, был настолько утомлен схваткой с Ящером, что ни о чем просто не способен был думать. Отмахнувшись, Златогор продолжал:
