Мария Митропольская - Цветы Белого ветра
На достаточно далеком расстоянии от костра стоял крупный валун, на котором восседал лысый человек. Именно он одним взмахом руки оборвал на полуслове скорбную песню хора. Маг счел этого типа слишком необыкновенным для простого смертного. Необыкновенность его заключалась в том, что помимо двух обыкновенных глаз, находящихся там, где им и положено было находиться, на узком лбу наличествовал третий, полуприкрытый глаз. Хотя и не исключалась версия морока.
Трехглазый с гордым, но глуповатым выражением лица взирал на толпящихся вокруг валуна людей, которые о чем-то жарко спорили и выглядели при этом очень взволнованно. Тогда же Белозор подумал, что лысый тип мог бы стать для него легкой добычей, если бы среди галдящих участников хора не наблюдалось лучников, бесспорно западного происхождения. В отдалении, там, куда почти не доходил свет от костра, маг заметил стоящую особняком, открытую клетку.
"Богатые хоромы для нескольких пленников!" — Северин удивился, оценив размер деревянной клетки.
Толпящиеся возле трехглазого люди затараторили громче прежнего, принялись эмоционально размахивать руками и оглядываться по сторонам; по выражению их лиц было не трудно догадаться, что участники хора пребывают в сильном недоумении.
— … жрецы? — донеслось до мага на языке летнесторонцев.
Вооруженные охранники тоже начали оглядываться, пытаясь хоть как-то поспособствовать изначально обреченному на провал поиску.
"Хе-хе! Я-то знаю, где ваши жрецы!" — усмехнулся Белозор.
Он отполз от края оврага и со всей быстротой, на которую только был способен, помчался обратно в сторону берега. А к облюбованному сектантами месту он вернулся не так скоро как хотел, потому, что его сопровождали два весьма нерасторопных спутника. И вновь маг с предельной осторожностью оценил ситуацию — в овраге вовсю выбирали новых жрецов. Возле валуна кипели нешуточные страсти, потому что каждый считал себя наилучшей кандидатурой, а со стороны все было похоже на состязание под названием "кто кого переорет".
Снятый с шеи шнурок Северин, по обыкновению, намотал на запястье, а перстень затолкал в голенище сапога. На манер бандитов, он повязал сложенный вдвое черный платок, предусмотрительно позаимствованный из сундука Весты и оглянулся: возле дерева пошатываясь, стояли два зомби — его нерасторопные спутники.
— Знать бы, что вами еще придется воспользоваться — не махал бы мечом! — прошептал он с досадой.
— Ты! — маг ткнул пальцем в жреца, которому накануне свернул шею. — Выглядишь приличней, и значит идешь первым. Ты, — он посмотрел на второго, испачканного почерневшей кровью вперемешку с землей, — следом!
Через минуту молчаливые зомби покорно побрели вниз, не разбирая пути, в то время как Белозор начал свой спуск по проторенной тропинке, при этом надеясь, что почивших жрецов заметят раньше, чем его. Эффект неожиданности сработал как нельзя лучше. Охрана спохватилась лишь в тот момент, кода зомби почти вплотную подошли к спорящей толпе. Тут же задрожала подхлестывающая стрелы тугая тетива. Раздались первые испуганные вопли — кто-то из собравшихся узнал в оживших покойниках бывших жрецов. А трехглазый, не поддаваясь всеобщей панике, вытащил кривой нож, суетливо спрыгнул с каменного пьедестала и устремился к пленникам. Но маг бегал быстрее и, опередив незадачливого типа, бросил под ноги привязанных к столбу друзей снятый с запястья шнурок. Через миг высокое черное пламя очертило правильной окружностью жертвенный столб, отрезав тем самым любой доступ к пленникам. Лысый попытался сунуться в пламя, но, опалив руку, завизжал от полученного ожога, выронил нож и припустился обратно к "трону". Привязанные пленники что-то одобрительно прокричали своему спасителю. Увернувшись от пары стрел, Белозор догнал трехглазого, повалил его и приставил к горлу острие верного меча.
— Возьмешь меня в жрецы? — Ответа не последовало.
Северин повторил вопрос на западном.
Слово "да" вырвалось из груди лысого сдавленным хрипом.
— Откуда у нас такой глазик? — саркастически проворковал маг.
— От рождения… Я… — не привыкший к подобным забегам лысый тяжело дышал, — избранный…
— Откуда столько уверенности, что ты избранник богов?
— Мне повинуется ящер.
— Кто? Впрочем, ладно, это мы выясним позже. — Маг не сводил хмурого взгляда с ощерившихся луков, направленных в его сторону. Он поднялся и, прикрываясь пленником, начал отступать к стене черного огня.
Северин ослабил хватку и опустил приставленный к горлу сектанта меч, а сектант, расценив это как добрый знак, заверещал о том, что он с удовольствием уступит свой трон божественному незнакомцу и клялся всем на свете чтить его не хуже Ринн-Хасса.
— Молчать! — Белозор ткнул заложника в бок рукоятью меча так сильно, что тот сделал судорожный вдох и согнулся от боли.
— Эй, "жертвы", у вас есть возможность распутаться? — Подчиняясь сложившейся обстановке, маг решил не предпринимать никаких поспешных действий, лучники — остатки охраны "божественного" трехглазого — тоже ждали. Остальные, кто не успел или не захотел убежать, отбивались от бывших жрецов.
— Не найдется ли у господина охотника на Охотника лишнего кинжала? — сквозь гул пламени раздался гнусавый голос Кверо.
Маг еще раз ткнул осмелившегося вновь вступить с ним в разговор заложника и швырнул в огонь вытянутый из-за пояса кинжал.
— Благодарю!.. М-м-м… господин охотник, как бы нам выйти из этого прекрасного, обжигающего круга?
Северин сделал несколько шагов назад и вместе с протестующим и визжащим заложником скрылся за пламенем. Очутившись возле столба, он чуть не налетел на освободившегося от пут Кверо, в глазах которого застыло неподдельное уважение.
Лучники недоуменно переглянулись, но складывать оружие не спешили, так же как и стрелять, потому что опасались ранить предводителя, судя по энергичным воплям, пока еще вполне живого.
— Видали? — маг потыкал пальцем в круглый, обвисший живот вяло протестующего пленника — вяло потому что не хотел напрашиваться на тычки посильнее. — Кто в наше время станет отслеживать таких вот "избранных"? Градоправитель и охрана по норам, а простой народ страдает! Остается лишь уповать на энтузиастов, вроде нас.
— Ну а вы что? — Белозор пристально посмотрел на молодых наемников.
— Они говорили не по-нашему! И еще нас морили голодом! — незамедлительно пожаловался Растрепай.
— А я пытался сбежать! — радостно сообщил сын поляра, осторожно потрогав рукой припухший синяк на лбу. Другой рукой он поддерживал за шиворот мальчика лет восьми.
