Мэтью Гэбори - Сердце Феникса
В это же мгновение Януэль стремительно спланировал, надеясь прорвать окружение Грифонов. Сол-Сим, начертив последний знак, натравил Хранителя на Феникса.
Удар отозвался эхом в самой Седении. Обезумевший от боли Грифон перерезал путь огненной птице и со всего размаху столкнулся с ней. Но удар был не настолько сильным, чтобы убить или хотя бы поранить первородного Феникса. В противном случае Грифону пришлось бы спалить себя вместе с противником.
Но столкновение вывело Феникса из равновесия, и он выпустил Шенду из когтей. Он падал с высоты, оставляя за собой полыхающий след. У всех, кроме посланника, захватило дух. Сол-Сим ликовал.
Для Януэля эти секунды длились целую вечность. Языки пламени вокруг него вытягивались и становились ярко-красными. Он ощущал, что сраженный ударом Хранитель тщетно пытается спасти положение. Смерть уже представлялась ему желанным избавлением, и вдруг чья-то железная рука, ухватив его за плечо, замедлила и наконец остановила его падение в нескольких футах от земли.
Шенда.
В попытке набрать высоту драконьи крылья неистово бились с обеих сторон ее тела. Покрытые темно-красной чешуей, они переливались всеми оттенками от кораллового до пурпурного. Размахом почти в двадцать локтей, они соединялись с ее телом крепкими жилами, вздувавшимися от напряжения на ее плечах.
Лицо Шенды исказилось от усилия, ей приходилось удерживать его обеими руками. Януэль видел, как она машет крыльями. Он был поражен. Ее глаза говорили о невыразимой боли, которую ей приходилось терпеть, или из-за того, что она прибегла к метаморфозу. Сквозь гул пламени, которое их окружало, фениксиец слышал, как она кричит:
– Помоги мне, Януэль, помоги!
Лучники, прильнувшие к бойницам, опомнились.
В чернильном небе яркие крылья Дракона и свет, исходивший от Феникса, были для них удобной мишенью. Сотни стрел с глухим свистом впились в крылья Шенды.
Януэль чувствовал, что долго ему так не выдержать. Сверкание Феникса, обволакивавшее его тело, меркло. Силы, потраченные на спасение, истощили его, и крылья теперь бессильно свисали вдоль тела.
Януэль чувствовал, что вот-вот выпустит его, и беспомощно изгибался. Он понял, что выбора у него уже нет и что ради спасения Шенды нужно, чтобы она его бросила или по крайней мере чтобы он вновь вернул Феникса в свое сердце, и тогда она смогла бы нести его дальше по воздуху.
Тут он заметил Сол-Сима. Радость триумфа на лице грифийца убедила его не сдаваться. Окруженный рыцарями, горя от нетерпения, тот старческой походкой шел по направлению к ним, чтобы нанести последний сокрушительный удар тому, кто осмелился бросить ему вызов.
Януэль собрал последние силы, чтобы запереть Хранителя у себя в сердце. Он почувствовал, как огненный шар пронзает его. В одно мгновение пламя ворвалось в отверстие, которое он открыл, и растворилось в теле. И вскоре Шенда взмыла вместе с ним вверх. Их полету мешали стрелы, вонзавшиеся в ее крылья. Но она набрана высоту и устремилась к горам.
Сол-Сим упал на землю и, извиваясь, ползал по ней, позабыв о том, что посланники и рыцари смотрят на него. Охваченный ненавистью, он процарапывал на земле одну-единственную руну – ту, которую предки Грифонов писали на телах поверженных Хранителей. И когда Шенда исчезла с горизонта, жрец дал себе клятву, что, пока существует Миропоток, он будет вечно преследовать Януэля-фениксийца.
А для этого в его распоряжении, размышлял он, теперь была целая империя.
ГЛАВА 15
Януэль раздвинул темную листву и вошел в пещеру. Там, в глубине, укрытая его плащом, лежала Шенда. Он подошел, сел рядом и вытер ее влажный лоб. Девушка даже не пошевелилась, она уже два дня, с тех пор как они оказались в этом сосновом лесу на склоне горы, не приходила в сознание.
После схватки с Грифоном Шенда держалась в воздухе из последних сил, стремясь дотянуть до леса, где их падение смягчили деревья и папоротник, ковром покрывавший землю.
Последние две ночи в горах разносилось эхо погони. Януэль поклялся себе, что не бросит Шенду, даже если иссякнет надежда, что она выживет. Пока что у них были и пища, и вода (в сумерках Януэль пробирался за ней к ручью), но Шенде требовалось серьезное лечение. В те времена, когда он вместе с матерью скитался по полям сражений, он всегда с ужасом смотрел на лекарей и солдат, подбиравших раненых. Он никогда не мог понять тех, кто это делал. Капитан Фалькен напрасно пытался примирить его с этой стороной войны. Януэль слишком сильно благоговел перед жизнью, чтобы осмелиться распоряжаться ею. Он недоумевал, как кто-то может отдать свою жизнь в чужие руки, как солдат может возложить все свои надежды на спасение на кого-то другого. Разумеется, ему часто приходилось помогать раненым. Он помогал им перебраться в тыл, мог сделать перевязку, но не более.
Война стала частью его жизни, когда ему было девять лет. Она была похожа на темную ночь. Однажды, когда в полнолуние он заблудился в лагере побежденной армии, его приютили в палатке, где находились раненые, вынесенные с поля боя. Там ему довелось видеть агонию солдат, умиравших на руках у лекаря. Януэлю поручили следить за тем, чтобы свеча горела непрерывно, но ветер всякий раз задувал ее. И он был вынужден скрепя сердце смотреть на нехитрые хирургические операции, которые пытался делать лекарь. Никто из раненых не дожил до рассвета. Скальпель довершал то, что начал враг. Януэль был настолько потрясен, что даже не смог рассказать об этом матери, и воспоминание об этой страшной ночи навсегда врезалось в его память.
Поэтому он лишь перевязал Шенду. На ее искалеченной спине после исчезновения крыльев осталось множество порезов. Они были не очень глубокими, но опасность заражения все равно существовала. С величайшей осторожностью фениксиец перенес Шенду в пещеру, вход в которую был скрыт листвой. Затем он с замиранием сердца разорвал до пояса ее тунику. Несмотря на трагичность обстоятельств, сильное желание охватило его при виде обнаженного тела Шенды, он не мог не любоваться ею. Эта молочно-белая нежная кожа вызвала в нем то плотское чувство, которое, как ему казалось, он навсегда утратил.
Жажда любить.
Это открытие придало ему сил, помогло побороть отчаяние. Всю ночь он сновал к ручью и обратно. Воду ему приходилось приносить в ладонях, так как другого сосуда у него не было. Он промыл раны драконийки и смачивал ее лоб до тех пор, пока жар не начал спадать. Он неосознанно чувствовал теперь, что жизнь человека значит не меньше, чем жизнь Хранителя, и уже не так бережно относился к Фениксу, приютившемуся в его сердце. Тот почти не подавал признаков жизни. Он слышал лишь его тихое и прерывистое дыхание, означавшее, что огненная птица жива и восстанавливает силы.
