Елена Асеева - По ту сторону Солнца. Часть первая
И тот же миг ассаруа скинул с пальца удерживаемый подбородок Даши. И она резко полетела вниз, приземлившись не на ноги, а упав на правый бок, болезненно ударившись щекой о каменную поверхность дорожки, с тем окончательно изгоняя увиденную оранжевую туманность и растворившийся в нем глаз, а также выдворяя какую-либо родственность, тоску об ушедшем.
— Днесь и впредь никаких более ругательств. Слушать меня. И исполнять все указанное мною, и переданное через старших ссасуа Прашанта и Сохана! — также стремительно врезался голос Девдаса в наступившую серую видимость глаз Даши, возвращая свет, и вспенивая множественность царящих кругом запахов, тончайших, напитанных сладкой пыльцой меда, леденящими струйками воды и кисловатым аромат цветущих хвойных деревьев.
Надрывистой судорогой данному новому осязанию ответило все тело юного велесвановца, а перед глазами возникла голубоватая поверхность дорожки, наблюдаемая особенно четко правым глазом. Ее гладкость, и как оказалось, при ближайшем рассмотрении, изъеденность мельчайшими трещинками, вроде прокопанных нор, зримо качнулась, намереваясь в тех местах, похоже, лопнуть.
Глава двенадцатая.
— Поднимайтесь! — тихо и торопливо проронил Прашант да присев подле лежащей Даши на корточки, принялся помогать ей вставать. Его руки обхватили плечи бурсака, и немного потянув на себя, подняли с поверхности дорожки, сначала посадив, а после с собственным подъемом с присядок поставив на ноги. Он оправил на ней полы плаща сзади и ласково (именно ласково) огладил ударенную щеку, вложив в сам жест мягкость, точно пожалев. В голове все еще гудело, и не столько от звуков и картинок, вызванных Девдасом или его указанием, сколько от тоски почему-то ушедшему, невозвратному, тому без чего и не хотелось существовать, впрочем, сейчас к изумлению Дарьи не связанному с ее детьми, или жизнью на Земле. Поторапливаемая молвью Прашанта, Даша принялась неторопливо снимать с себя плащ и мокасины.
Девдас, между тем, энергично развернулся, и, сделав наблюдаемо для своих ссасуа несколько шагов вперед по дорожке, не наклоняясь, снял со стоп белые мокасины. Продемонстрировав не только длину собственных рук, но и подвижность суставов ног, а после рывком кинул их на поверхность голубоватой дорожки.
— Скорей! Скорей, бурсак! — проронил над Дарьей старший ссасуа, вырывая из ее рук плащ и снятые мокасины, сворачивая их на ходу в сверток и подталкивая вслед авгура. — От ассаруа Девдаса нельзя отставать. И более не ругайтесь, будьте послушны, не спорьте. Иначе ассаруа всяк раз будет вызывать в вашем диэнцефалоне поток мыслей, искусственно заставляя подчиняться. Очень плохо, что ассаруа решился на это, понеже сие может принести заболевание и применяется на Велесван весьма редко.
Старший ссасуа вновь подтолкнул (слегка разворачивая) юного велесвановца в спину, вкладывая в сей толчок не грубость, а мягкость, точно и сам испугался действ Девдаса, еще ниже дополнив:
— И подберите две ассаруа. Он указал нести ее вам.
Дарья было открыла рот, чтобы возмутиться и проведенному над ее диэнцефалоном насилию, и тому, что заставляют нести обувь-две Девдаса, но Прашант точно упреждая данное возмущение досказал:
— Не надобно днесь противоречить решению ассаруа, иначе вас накажут. И сие не только вызов потока мыслей в диэнцефалоне, но и привычное на Велесване прохождение наказаний, в виде долгого срока нахождения в изоляции или лишения права общения с велесвановцами. И поверьте мне, бурсак, вы весьма близки к такой изоляции, поелику никто не станет терпеть ваше своеволие, даже ассаруа, коему вы приглянулись. Будьте, благоразумны.
Прашант добавил последнюю фразу ощутимо ласково, стараясь повлиять на младшего ссасуа и с тем убедить не противиться воли старшего, не уточняя, его ли или ассаруа. Даша, уловив ту полюбовную интонацию, немедленно взяла себя в руки. И резко шагнув вперед, обреченно замерла возле мокасин Девдаса, с тоскливой болью осознавая, что даже встать и хлопнуть дверью, как дотоль она позволяла себе на Земле, сейчас не может. А миг спустя, скручивая в рулон собственную гордость, стремительно опустилась на корточки, и, подхватив пальцами правой руки под язычки две Девдаса, также резко выпрямившись, направилась по дорожке. Внутри собственного диэнцефалона точно пережевывая посланную ассаруа установку, поучения Прашанта и тоскливое состояние при виде оранжевой туманности. Старший ссасуа вскоре нагнал Дарью и очень мягко подтолкнув в спину, низко молвил:
— Бурсак, побыстрей. Мы не должны отставать от ассаруа Девдаса, он будет серчать. И две ассаруа соедините подошвами и подсуньте подмышку.
Теперь в его касаниях, указаниях плыла только теплота, а голос став низким, старался приободрить, будто он считал себя виновным в произошедшем с младшим, и хотел загладить собственный промах. Слабость в ногах, не столько привычно в коленях, сколько в голени, однако, не дала возможности Даше прибавить шагу, еще и потому как само туловище и голова слегка раскачивались вправо-влево. При всем том она, не мешкая, выполнила указание ссасуа по поводу обуви, и, сложив их подошвами, подсунула подмышку правой руки.
Минут пятнадцать спустя, того неторопливого хода, дорожка стала многажды ровней, и, спустившись с посадочного вала, безотлагательно вступили в раскинувшийся подле его подножия густой лес. Деревья здесь смотрелись зачастую высоченными великанами, достигая в длину сорока-пятидесяти метров, и поражали взгляд либо формой кроны, либо чудным видом листвы. Они как-то враз прикрыли небосвод своими кронами, впрочем, не заслонив самого Рашхат, пробивающегося белыми с голубоватым отливом лучами сквозь ветви, и создающего внутри леса парящую сероватую дымку. По большей частью деревья, растущие тут, с толстым стволом не менее полутора-двух метров в диаметре, с черной, трещиноватой корой имели несомкнутую, раскидистую крону, крепкие ветви, которые покрывали тонкие, длинные серо-голубые листья, закручивающиеся на концах и висящие густыми причудливыми прядями, подобно земному мху. Эти плотные лохмы тончайших, словно нитей листьев, не просто свисали с веток, они их опутывали, притом создавая в самих кронах витые сети, порой смотрящиеся скрученными, свисающими вниз комками. Иные из деревьев хоть и были менее рослыми, выделялись своими толстыми (с синеватым отливом) ветвистыми стволами, в диаметре вдвое или второе превосходящие соседей. Их ветви, весьма корявые, короткие, росли перпендикулярно стволу, и завершались короткими пучками кожистых удлиненно-пластинчатых листов. Каждая из таких ветвей имела множество более коротких веточек, опять же удерживающих на кончиках пластинчатые буро-коричневые листочки с выделяющимися на их поверхности крупными красными жилками. Среди этих гигантов не редкостью хоронились приземистые, молодые деревца, с изогнутыми, тонкими зелено-серыми стволами и длинющими кожистыми листами, более походящими на коричневые кожаные ремни. Такие листья дотягивались до почвы и на концах столь сильно расщеплялись, что своим видом напоминали большие, лохматые шевелюры.
