Фред Саберхаген - Лик Аполлона
На подножии статуи была вырезана история Аполлона, где его называли также божеством «стад и посевов», Алексикакосом — Отвращающим Зло. Еще одно имя этого странного небожителя было Феб — Сияющий. А еще Труженик. Могущественный и странный бог, даже среди разнообразных божеств, наполняющих залы и галереи.
Джереми прикипел глазами к его лицу. Оно было похоже на все портреты и лики Аполлона, размещенные в Зале статуй и библиотеке.
Самые лучшие изображения имели сходство, хотя и не полное, с существом, которое посещало Джереми во снах. Паренек словно столкнулся со старым другом. Перед ним стоял безбородый юноша с божественно прекрасным телом, завернутый в белый плащ. Через плечо у него был переброшен лук и колчан со стрелами, а в другой руке он сжимал небольшой струнный инструмент. На лице статуи застыло непривычное выражение — отстраненного, спокойного интереса.
У Джереми по спине пробежали мурашки. «Это же ты!» — подумал он, обращаясь к Захватчику, который поселился у него в голове. Ответа не последовало — и то хорошо. — Ты создан не для работы прислуги, — заявила ему Карлотта, — ты слишком умный. Когда я впервые увидела тебя в том каноэ, грязного и оборванного… Конечно, решила, что у тебя нет ни грамма классического образования. — Классического? Она покачала головой. — Иногда, Джонатан, мне кажется, что ты притворяешься глупее, чем ты есть на самом деле, Ты когда-нибудь учился в школе? Ты прекрасно читаешь, музицируешь…
Джереми пришлось признаться, что он кое-чему научился, посещая сельскую школу. Он счел, что это объяснит его чуть расширенные знания о мире. Ему приходилось постоянно следить за собой, чтобы не выдать, что он знает и умеет много больше.
Насколько Джереми успел узнать студенческую жизнь, пока мотался по коридорам Академии, она не показалась ему слишком привлекательной. И выгоды, предоставляемые выпускникам, тоже не прельщали.
Никто в Академии не задумывался, что жилые комнаты студентов даже хуже, чем у слуг. И, исходя из того, что Джереми видел и слышал, студенты считались самым низким социальным классом. Поэтому его удивляло, когда какой-нибудь доброжелатель советовал ему пойти учиться.
Лира тоже манила его. Джереми видел уже несколько ее разновидностей среди других музыкальных инструментов, которые находились в разных местах Академии.
Он был уверен, что слугам не положено играть на них. Но как-то раз он оказался рядом с лирой, когда никто его не видел.
Не в силах противиться искушению, Джереми взял инструмент и начал играть. Он легко и непринужденно держал лиру левой рукой, а пальцами правой перебирал струны.
У Карлотты была своя лира. Иногда она играла на ней, чтобы развлечь хозяина. Джереми Редторн никогда прежде не пробовал играть. Ему нравилось слушать музыку, но все попытки сыграть оканчивались провалом. Но сейчас из-под пальцев полилась быстрая, красивая мелодия.
Те, кто случайно услышал его игру на лире, особо не удивились. Правда, они ничего не смыслили в музыке. Они просто решили, что этот странный юноша где-то обучался игре на лире. Наверное, у него есть способности и по вечерам он услаждает слух своего хозяина.
Энди Ферранте, придя с дежурства в гости к Джереми, услышал игру друга и сказал, что получается хорошо. Но прибавил: — Правда, я неважный знаток. Мама говорила, что мне медведь на ухо наступил.
Как-то вечером Карлотта ждала хозяина с занятий и впервые услышала игру Джереми. Юноша взял лиру, чтобы немного попрактиковаться, но оказалось, что никакой практики ему не требуется. И скорее всего и не потребуется. Карлотта была так поражена его мастерством, что юноша решил воспользоваться ее настроением и наконец внести ясность в одну старую проблему. — Карлотта, — сказал он, откладывая инструмент в сторону. — Да? — Когда мы встретились, я не знал, что значит твой обруч. Я думал, что это простое украшение. Я только хочу сказать, что мне очень жаль…
Ее зеленые глаза полыхнули яростью. — И теперь ты думаешь, что знаешь об этом обруче все? Знаешь, что он значит? Парень попытался возразить, но она перебила его, схватив за руку. — Ты когда-нибудь был рабом, Джонатан? — Нет. И мое настоящее имя не Джонатан. Она взглянула на парня так, что стало ясно — сейчас ей плевать, какое у него имя. — Если ты никогда не был рабом, значит, ты ничего не знаешь! — Он отпустит тебя, если ты попросишь. — Ха! Как бы не так! Он не станет оскорблять султана. — Если ты… убежишь, вряд ли он будет… — Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о докторе Лугарде. И вот что я скажу тебе: если когда я и сбегу, меня не поймают! — Это и есть твой план? — Я бы не стала рассказывать о своем плане тебе! Он некоторое время смотрел на девушку, а потом спросил: — А почему ты попросила меня называть тебя «леди»? Ее голос стал тихим и жалким. — Странно, что ты запомнил это. — Не помню, чтобы я тебя так называл. Но я думал, что тебе этого хотелось. — Ну, хотелось. И я… думала удивить тебя, поразить. Потому что считала, что когда-нибудь мне потребуется твоя помощь. — Какая помощь? — Кто ты? — ответила она вопросом на вопрос. — Ты сказал, что твое настоящее имя не Джонатан. — Джереми.
«Раз уж Танат видел меня и знает, где я нахожусь, почему бы не назвать свое имя этой девушке?» — Ладно. Кто ты такой, Джереми? Ты ведь не простой рыбак из прибрежного села? — Кем бы я ни был, я хочу остаться твоим другом.
Джереми поборол страстное желание расспросить Карлотту о странном ящике из черного дерева и слоновой кости, который она вынесла из разрушенного храма. В данный момент он более всего не хотел быть втянутым в ее какую-нибудь тайну с древним сокровищем. — Мое настоящее имя — Джереми Редторн. Я действительно приплыл с верховий реки. Все мои близкие были бедными крестьянами и виноделами. И все они умерли. — Соболезную. Но ты что-то скрываешь. Мне страшно хочется узнать твой секрет, Джереми Редторн. И я уверена, что у тебя есть еще одно имя. — Не понимаю. . — Да ну? Все равно наверняка по рождению ты выше, чем хочешь казаться. Или даже выше, чем считаешь сам. — Нет, по рождению я ниже кого бы то ни было. Но… я недавно тут размышлял и пришел к выводу, что место рождения — вовсе не так значимо, как принято считать. — По-твоему, богатство и титулы тоже ничего не значат? — А где родилась ты? — с любопытством спросил он. — Мои родители были бедными людьми, но не были рабами.
Кажется, Карлотта решила, что и так сказала слишком много. На следующий вечер жизнь всех обитателей дома резко переменилась. Все началось с того, что Карлотта надерзила хозяину. Прежде это ей всегда сходило с рук, насколько знал Джереми. Но на этот раз ученый отбросил перо и резко отодвинул кресло, поворачиваясь к рабыне лицом. — Милочка, мы с тобой начали плохо ладить. А в последнее время просто отвратительно.
