София Карамазова - Елизавета в Мире Теней (СИ)
С этими словами Илорен спрыгнул с причудливо изогнувшегося корня могучего дерева прямо на плиты каменного пола террасы. Он помог спуститься Терхенетар и повел её к заросшей лианами стене, в которой лишь в редких просветах можно было разглядеть застеклённые двери в ярко освещённую солнцем комнату и только благодаря тому, что вся терраса была в тени от разросшихся растений.
Король распахнул двери, и они вошли в дворцовый интерьер, который хоть и продолжал тему леса, но всё же в привычном барочном стиле. Воспоминания о произошедшем, ещё пять минут назад казавшиеся чужими заботами, снова овладели Госпожой Ведьмой и чувство свободы вернулось в искусственный лес без хозяйки ещё до того, как Илорен закрыл створки.
Горячая ванна окончательно вернула Терхенетар на землю, которая спустя очень долгий срок, впервые требовала от них настоящего правления, а не номинального присутствия на важных мероприятиях. И в то время как сама она уже проявляла волю и жестокость по отношению к ведам, порой участвовала в принятии и составлении законов по просьбе Вёльфа, то Илорен неофит в этом неблагодарном и неблагородном деле. " Если он лишится любви подданных, пропадём мы все. Вёльфа ненавидят, Елизавету, даже если она ещё найдётся, мечтают сжечь, я - немощная старуха. И моим ведам, единственным мученицам этого Мира, тоже несдобровать. Из всех нас любят только Илорена, только он стоит между мной и аристократами. Успокоить бы толпу, а там отказ от всего и куда-нибудь в лес, доживать последние годы".
Терхенетар вошла в приёмную, где уже ждал накрытый стол, но Илорена здесь не было. Один из лакеев, стоявших у дверей, объяснил отсутствие короля:
- Его Величество просил вас дождаться его. Барон Магор настоятельно добивался встречи с правителем.
В это время с улицы донёсся разъярённый возглас. Ведьма подошла к окну и, распахнув его, увидела, как трое гвардейцев тащат куда-то вырывающегося вельможу, а Илорен стоит перед растерянной, но готовой к защите своего господина группой рыцарей, с безразличным выражением лица. Затем громко и чётко выговаривая каждое слово, он произнёс голосом, звеневшим сталью, готовой обрушиться на всякого, кто посмеет ослушаться, следующие слова:
- Барон Магор, ваше поведение оскорбляет звание дворянина и жителя нашего Мира. Сейчас, когда Королевство нуждается в объединении людей, в котором наше единственное спасение, вы сеете панику, вражду и врываетесь в мой дом, отвлекая меня от государственных дел.
Присмиревший было в руках гвардейцев барон, смотрел исподлобья на короля и, фыркнув с презрением на последних словах, крикнул, брызжа слюной от ярости и снова пытаясь высвободить руки:
- Государственных дел? Каких, Илорен? Ты никогда не был настоящим правителем, марионетка этой чокнутой шаманки, которая не давала нам заменить тебя на кого-нибудь посамостоятельней, а теперь, с твоей помощью, тащит всех нас за собой подыхать. Или после пропажи твоей новой наложницы и тебе захотелось отправиться на тот свет?
- Ты прав, Магор, - прервал его Илорен - я не правил до сих пор. Обо всём думала Терхенетар, которую ты напрасно оскорбляешь. До сих пор мы жили относительно мирно, если не считать, конечно, твоих постоянных интриг, прежде казавшихся мне не важными. Теперь я убедился, что это было моей ошибкой. Ты и вся твоя свита, бряцающая оружием у меня во дворе, будут отправлены в тюрьму. Я, Правитель Мира Теней, Король Илорен, обвиняю тебя, барон Магор и всех вассалов, пришедших с тобой, в организации антиправительственного заговора, оскорблении Госпожи Ведьмы, являющейся создателем нашего Мира, оскорблении короны и сеянии паники. За каждый из этих пунктов мерой наказания, я объявляю смертную казнь в виде отсечения головы от туловища. Отныне так будет с каждым, кто осмелится вести себя подобным образом. Надеюсь, барон, вы гордитесь теперь своим монархом, ибо не было в моём правлении поступка более осмысленного и решения более самостоятельного, чем это. Уведите всех в темницу, в случае сопротивления убейте.
К этому моменту гвардейцев было уже вдвое больше чем вассалов, сопровождавших барона. Ошеломлённые дворяне побросали своё оружие, и даже их сюзерен не сказал больше ни слова. Вскоре терраса опустела.
- Ты сошёл с ума? - спросила у Илорена Терхенетар, когда он вернулся и приказал подавать еду.
- Это давно напрашивалось, ты же видишь все поблажки и попустительства ни к чему хорошему не приводят. Зло совершается ежедневно, кровь пролилась, и мы этого уже не остановим. Я не хотел, чтобы так было, но уверен, что поступил правильно.
После того как на стол накрыли и слуги вышли, тяжело вздохнув, ведьма начала:
- Ради меня, Илорен...
- Да за что мне всё это! - в ярости отбросив от себя приборы, крикнул король. - Сколько можно шантажировать меня, Терхенетар? Ты хоть посчитала те века, которые я тут хожу твоей болванкой и развлекаю своей персоной народ? Неужели ты думаешь, что ехидные усмешки нашего государственного мужа Вёльфа не унижают меня изо дня в день? Я - ловец жемчуга и никогда не мечтал о троне, я не искал ни власти, ни богатства. Мне не нужны парчовый халат и мягкая перина, да и вообще весь этот искусственный мирок мне опостылел. Впервые я нашёл ту, что окрылила меня здесь надеждой и даже поговорить с ней толком я не смог. Твои советы не помогли нам найти и удержать здесь то, что мы потеряли, когда были людьми. Ты так же несчастна, как и я, народ устраивает заговоры и мятежи, кто-то спокойно бродит в тумане и обчищает все твои тайники, а ты опять хочешь потянуть время? Может мне, действительно, раньше надо было очнуться от своей летаргии.
Он помолчал, не глядя на собеседницу, потом встал и удалился, не говоря больше ни слова.
У Госпожи Ведьмы тряслись морщинистые руки с зажатыми в них приборами, словно она пыталась найти в них какую-то опору. Она беззвучно рыдала. Такой её нашел Вёльф, вошедший в комнату сразу после того, как вышел Илорен. Генрих медленно приблизился к Терхенетар, вытащил приборы из рук, сел рядом и обнял, привлекая к себе. Никогда прежде он не позволял себе ничего подобного, да и ведьма едва ли поняла бы подобный жест раньше. Два человека, которыми во всём Мире Теней пугали детей, сидели, обнявшись перед столом, уставленным нетронутыми яствами, и молча утешали друг друга. Лишь иногда одна из них, более грозная, всхлипывала, а другой целовал седую голову, гладя жёсткие волосы.
9.
Лиза сидела в своей комнате и смотрела в окно, в ожидании веды. Когда она проснулась и стала звать Урсулу и Самру, чтобы отперли дверь, то ответом ей был лишь дробный стук шагов по деревянной лестнице в нижних этажах, едва слышимые здесь. Вскоре на улице раздался шум копыт, узница попыталась открыть окно, но не смогла. Веда держала под уздцы коня и что-то говорила Самре, которая при каждом её слове с готовностью кивала, наклоняясь при этом вперед. Урсула обняла её напоследок и ускакала, оставив наперсницу зеленеть на солнце посреди двора. Елизавета застучала по стеклу, пытаясь привлечь её внимание, но то ли звук не долетал до девушки, то ли ей было приказано не обращать внимания на пленницу, Самра не подняла головы.
