Александр Зорич - Ты победил
Эгин вновь вернулся мыслями к письму Багида Вакка. Там была ложь. Там была правда.
Судя по раболепски-развязному тону письма, в Сером Холме его, Эгина, могло ожидать что угодно. В том числе – смерть. На этот случай Эгин оставил Тэну окс Найре свою Внешнюю Секиру аррума. Это было чудовищным нарушением Уложений Свода, но у Эгина не было выбора. Если Эгин не вернется к завтрашнему полудню, Тэн должен взять лодку, достичь аютского корабля, который по-прежнему торчит на якоре в двух лигах от берега, предъявить Внешнюю Секиру аррума (а к таким вещицам аютская Гиэннера относится с ба-альшим уважением) и совершенно искренне объяснить обстановку на Медовом Берегу. А вслед за этим потребовать от аютцев доставить его в Новый Ордос столь быстро, сколь это возможно. Ну а в Новом Ордосе Тэн должен идти в местный Свод Равновесия и докладывать обо всем. И, в первую очередь, о том, что убийцей аррума Опоры Вещей Эгина стал Багид Вакк. Со всеми вытекающими отсюда для Багида последствиями.
Ают и Варан не были явными врагами. Не были они и друзьями. На борту аютского корабля Тэна могли без каких бы то ни было разговоров нарезать карнавальными ленточками как варанского соглядатая. Поэтому план Эгина был очень слаб. Но все же он был лучше чем его отсутствие.
Конечно, Багид Вакк знал, как надавить на него, на Эгина. Лорма и Сорго – это даже не самое главное. В конце концов, не все ли равно тайному советнику, что сталось с какой-то девкой и каким-то безумцем? Другое дело – расчет на его, Эгина, офицерский долг (понимает же этот сучий потрох из какого-такого «вашего ведомства» берутся тайные советники уездов!). Вот, гляди, сыскался альбатрос-то! А ведь письмо в Пиннарин иначе и не отправишь, правильно? Так что приходи в гости, дорогой гиазир советник, потолкуем…
Эгин смачно сплюнул.
– Правильно плюется гиазира, – одобрительно покачал головой Кух. – Не надо ходить холма. Дерьмо там.
– Крепко сказано! – гоготнул Гнук.
– Не хочешь – не ходи, – равнодушно пожал плечами Эгин. На споры не было ни времени, ни желания.
– А я и не хожу, – донеслось уже из-за спины аррума.
Вот так да! А как же «силы наберусь» да «везде за тобой ходить буду»?
Эгин обернулся насколько позволяло неудобное седло и, выворачивая шею, увидел Куха, который с независимым видом уселся посреди дороги, сложив ноги в «южный крест».
– Что же ты, Кух?
– Здесь посижу, – буркнул горец. – Тебя подожду. Если в тебе и вправду та сила, что мне думается, дождусь.
Эти слова были произнесены Кухом с такой убежденностью, что Эгин счел разговор законченным.
x 4 xИз-за невысокого холма, на котором торчала ажурная стрелковая вышка из свеженаструганных жердей, медленно выползал другой холм. Широкий, основательный, серый. А на нем громоздились грязно-желтые бастионы поместья Багида Вакка.
Отличное место. Отличное! Прибрал бы его Шилол со всеми обитателями!
Было уже почти полностью темно и Эгин едва успел остановить своего мула перед незаметно подкравшимся из наступающей темноты рвом. Ров был тоже свежий, как и стрелковая вышка, за рвом высился земляной вал, а в валу Эгин увидел неширокий проем, в котором чернели фигуры нескольких людей.
– Стоять! Назови ключ-слово! – гаркнул один из стражников в проеме вала.
– Тернаун! – выкрикнул главный конюх.
– Па-асторони-ись!
Стражи перестроились и прямо под ноги эгинову мулу с того конца рва стал неспешно выползать перекидной мостик. Свежий, как и ров, как и стрелковая вышка. С перильцами.
– Тоже мне, играют тут в Тардер, Эстартою осажденный! – беззлобно процедил сквозь зубы Есмар.
Эгин недовольно покосился на него.
– Есмар, люди боятся, – сказал он таким многозначительным голосом, какой прорезается у офицеров Свода обычно только к сорока годам. У него, Эгина, прорезался в двадцать восемь.
Гнук играючи перебросил с плеча на плечо боевой молот и одобрительно крякнул. Гнук знал, что в лагере врагов надо держать язык за зубами. До поры до времени. Пока он, язык, не развяжется в безудержном боевом сквернословии. А в том, что рано или поздно это произойдет, Гнук не сомневался. Потому что перед самым выходом из Ваи тайный советник Йен окс Тамма приобнял за плечи его и Есмара и тихо сказал: «Милостивые гиазиры, вести себя надо очень, очень спокойно. До тех самых пор пока на нас не нападут в открытую. Либо – пока я не скажу „С нами нет одного человека“. Вы поняли? Если я произнесу эту фразу, вы должны убивать всех, кого видите. Потому что все, кого вы увидите, кроме нас троих и Логи будут нашими смертельными врагами.»
x 5 x– Нет. Оба, точнее, все трое, – (Эгин имел в виду и Логу) – пойдут со мной. И притом при оружии.
Главный конюх, у которого явно имелись на этот счет очень строгие предписания, недобро посмотрел на Логу. На Есмара. На Гнука.
– Хорошо. Я передам ваше пожелание гиазиру Багиду Вакку.
Сказав так, он повернулся и уже собрался пройти под двумя скрещенными алебардами («Неужели в этом захолустье кто-то умеет обращаться с настоящей трехлезвийной алебардой?» – мысленно пожал плечами Эгин) двух не удивление неплохо экипированных мужиков.
Эгин понял, что так дело у них не заладится с самого начала. Двумя пальцами левой руки он ловко ухватил конюха за ухо и рывком развернул обратно. Идя на поводу у такой боли, повернется любой.
– Спа-акойно! – рявкнул Эгин алебардистам, лица которых вытянулись в предвкушении кровавого разбирательства.
– Та-ак, – протянул Эгин уже в адрес конюха, старательно наступая ему на левый носок. – Мне насрать на то, что ты передашь Багиду. Мне важно, чтобы впустили всех. Если этого не произойдет ровно через один короткий колокол…
Говоря так, Эгин свободной рукой вытянул меч. По клинку медленно ползли тяжелые грозовые тучи. Чего-то подобного он и ожидал. Эгин сунул клинок под самый нос съежившемуся конюху.
– …если вообще твой хозяин мне не понравится с первого же взгляда…
Вряд ли конюх мог сейчас чувствовать, что в действительности сотворяет через нечеловеческое напряжение аррум Опоры Вещей с его сознанием и волей, вряд ли он мог исчислить, сколько жизненного ветра сейчас уходит из его тела через пальцы Эгина и какой силой полнятся сейчас глаза этого страшного слуги Князя и Истины. Конюх мог лишь бояться. Бояться всего происходящего, и превыше всего – невиданного трескучего меча, от близости которого крохотными иглами кололо лицо и шевелились под черным платком его черные волосы.
– …тогда, смерд, разговор будет таким.
Пальцы Эгина на ухе конюха разжались и тотчас же дали ему сильного тычка в подбородок. Эгин убрал ногу с его носка и конюх в полном бессилии начал заваливаться на спину. И тогда «облачный» клинок Эгина ринул вниз.
