Сергеевич Клеванский - Земля, которой нет
— У тебя есть время до заката, — сказал старец, врываясь ко мне в комнату. — Опоздаешь — готовься не только к отжиманиям.
Я поднялся со своей простецкой кровати, которая отличалась от той, что стоит в дешевейшей таверне лишь тем, что в постельном белье не наличествовало клопов. Встав перед маласом, я отрицательно покачал головой.
— В этот раз у меня другая просьба.
— Говори, — спокойно поторопил меня тренер.
Я вспомнил тот день, когда вернулся после сражения с големами. Вспомнил, что нас осталось лишь трое. Вспомнил, и сказал:
— Отведите меня к центру острова.
Старик распахнул, как я теперь знал — незрячие глаза и даже сделал шаг назад.
— Отведите меня туда, где кончается лестница подземелий. Это моя просьба.
— Зачем тебе? — выдохнул наставник.
— Я хочу знать правду. Центр острова — вот мой приз.
И вновь эта тишина, разбиваемая лишь криком птиц, летающих над и около острова.
— Хорошо, — обреченно произнес Старший Малас. — Я отведу… отведу, если выживешь в следующем испытании. А пока к тебе гости.
Старик отодвинулся в сторону, а в комнату вошла прекраснейшая из женщин, которую только видело солнце Ангадора.
Глава 6. Только один
Резко взвизгнули рессоры, а сквозь обшивку донеслось раздраженное фырканье лошади. Константин проснулся и проморгался, сгоняя остатки сна. В карете, на противоположном сидении, укрывшись темнотой, сидел старый маг Гийом. Как понял Константин, этому перечнику не мешали даже бесконечные колдобины на дороге и уж через чур наглые лошади в упряжке.
Бывший наемник, аккуратно откинув замшевую занавесь, уткнулся лицом в окно. Еще полтора года назад, ежась от влажного, промозглого Нимийского ветра, сидя у костра сложенного из пяти веток и грызя клятую богами солонину, принц мечтал о карете, но сейчас. Сейчас он бы с радостью вскочил на резвую кобылу и погнал её вскачь. Да, демон его задери, он бы сделал и многое другое, лишь бы не тащится по дороге с этой степенной неторопливостью.
За окном проносились, хотя какое там — плавно ползли летние Имперские пейзажи. Высокие лиственные леса сменялись полями, на которых во всю трудились крестьяне, работая над чем-то, чего когда-то не знал и не понимал Константин. Почему-то все учителя как-то миновали такие обыденные темы, как сбор и посадка урожая, работа по дереву, или как смастерить одежду из подручных материалов. Зато они весьма воодушевленно рассказывали об управлении государством, экономике, политике и прочих премудростях высших чинов страны. Но юноша, теперь уже молодой мужчина, всегда считал, что без знания самых основ самой простой жизни, нельзя построить достойное государство.
И сейчас, глядя на работающих крестьян, изредка разгибающих спины, чтобы кинуть быстрый взгляд в сторону степенно катящейся кареты, Константин понимал, что рад тому, что понимает что все это значит. Что видит, как люди, взмыленные, с обветренной кожей и страшными мозолями, собирают урожай. Как резво падают колосья и как их бережно собирают в пучки и не несут куда-то, чтобы потом, забрав зерно, положить в амбар. Император видел, как вдалеке кружат лопасти ветряных мельниц, а прикрыв глаза, он даже мог услышать треск жерновов, перемалывающих зерно в муку.
И эти звуки, о, они были куда приятнее для правителя нежели бесконечная суета его двора. Скрип перьев о пергамент, выкрики камердинеров, оповещающих о приходе тех или иных «высоких лиц». И главное всем что-то было надо. Одному — подай землю на отшибе, чтобы он мог там построить небольшой городок. Казалось бы безобидная просьба, а копни глубже и узнаешь, что именно в этой области ожидается скопление к сезонам охоты стад оленей и стай пушняка. И вот пройдет охота, обогатится этот некто, а город так и не построит.
Или вот еще — буквально на днях пришел один из членов младшего совета. Этот высокий, но щуплый, умудренный годами муж, хотел просить за внучатого племянника, чтобы его приняли лейтенантом в Императорскую Гвардию. И ведь почему бы и нет, раз уж просит сам граф, да еще и младший советник, но, опять же, на поверку все было не так просто. Племяш этот, по слухам, ярый гуляка и любитель чужих женщин, отчего страдают и женщины и их мужчины, заколотые без права ответа знатной персоне. А такой гнилой человек может заразить собой всю гвардию.
И так каждый раз. Чтобы не произошло во дворце, какой бы документ не подали на подпись, к какому бы решению не склоняли, всегда, так или иначе, найдется второе дно. И хорошо если только второе, потому как за ним, если вглядеться глубже, можно увидеть и третье, и порой даже четвертое.
А здесь, среди полей и еле слышного шума ветра в листве, было спокойно. Совсем как некогда у костра, где собирался специальный отряд лучшей наемной армии по эту сторону горизонта.
— О чем задумались, Ваше Величество?
Константин вздрогнул от неожиданности, а потом понял, что Гийом уже давно не спит, а внимательно смотрит на своего правителя. Император мигом принял строгий, суровый вид и резко отвернулся от окна. Нельзя было показывать слабости никому, даже ближайшему советнику. Отец, последний император, всегда говорил, что сила главы страны прежде всего в его осанке. Если она может выдержать яростные взоры челяди, завистливые — врагов, подобострастные — лизоблюдов, и спокойные — приближенных, значит правитель силен своим стержнем. А никто в этом забытом богами мире, не посмел бы сказать, что у Константина слабый стержень.
— Что говорят казначеи? Хватит ли нам запасов зерна и муки, если с востока придут сухие ветра?
Волшебник немного помолчал, а потом покачал головой.
— Вам сейчас надо думать не об эт…
— Гийом! — твердо произнес Правитель, сжимая подлокотник диванчика. — Позволь мне самому решать, о чем мне думать, а о чем нет.
— Да, конечно Ваше Величество, простите мне мою дерзость, — склонился в поклоне советник. Впрочем, поскольку он сидел, то выглядело это несколько неправильно. — Если повысить среднюю стоимость рыночной муки и зерна, на серебро за килограмм, то не придется беспокоится о запасах на засуху, так как крестьяне запасутся сами. А если еще и понизить скупочную стоимость, то и вовсе можем даже в плюс запаса уйти.
Константин немного подумал, а потом все же нашел второе дно.
— Эта тактика ударит по горожанам. У них не будет больших запасов, в маленьких городах, а так же в бедных районых крупных, может начаться голод.
— Что прибавит казне лишний процент дохода, а с улиц уберет всякую погань, отребья и босоту.
