Джон Бетанкур - Тени Амбера
— Не вини себя, — сказала она. — Ты не мог знать о воскрешении Эйбера. Мне известно лишь о двоих, которых вернули к жизни. В обоих случаях это закончилось плохо для всех участников.
— Локе… — прошептал я. Такие возможности шокировали. — Дэвин… Титус — остальная семья! Мы можем вернуть всех…
— Нет! — резко произнес отец. — Даже не думай об этом!
— Ты никогда не должен использовать эту магию, — произнесла Фреда. — Она поглотит тебя, если попробуешь.
— Но…
— Результаты всегда трагичны! — сказал отец. Он постучал по Козырю с Эйбером костяшкой пальца и заглянул мне в глаза. — Если Эйбер и правда воскрес, он уже не тот человек, что мы знали. Он будет испорчен… злом.
Я скривился.
— Он и так испорченный и злой. Возможно, смерть изменила его к лучшему.
— Он станет еще хуже, — ответила Фреда, — намного хуже. Какая бы мораль и привязанность ни руководили им изначально, теперь они пропадут. И его характер изменится. Он уже не будет нашим Эйбером. Он превратится в нечто, выглядящее как он. Король Свейвилл поднял его, чтобы запутать тебя.
Вспомнив моего старого короля, чья отрезанная голова была приставлена следить за мной, когда я вернулся в Илериум, я тяжело сглотнул. Я прекрасно знал, о чем она говорит. Когда дьявольские создание закончили свою работу, от доброго и нежного человека, которому я служил с такой охотой, ничего не осталось. Восставший король был пустой оболочкой, визгливой карикатурой на себя самого.
Я отвел взгляд. Почему все должно быть таким сложным?
— Оберон… — произнесла Фреда.
— Что теперь будем делать? — спросил я решительно. — Попробуем с ним связаться?
Фреда подтолкнула его карту ко мне.
— Ты король, Оберон. Тебе решать.
— А что вы думаете?
— Свяжись с ним, — сказал отец. Он ударил кулаком по столу, заставив подпрыгнуть тарелки с моим завтраком. — Выследи его. Убей любой ценой!
— А когда у тебя останется его труп, — произнесла Фреда с суровым выражением, — уничтожь его полностью огнем и сталью! Только так можно остановить отродье, в которое он превратился! Если оставишь его тело нетронутым, его могут воскресить снова… и снова… и снова!
ГЛАВА 17
Я долго смотрел на карту Эйбера, а потом взял ее и перевернул лицевой стороной вниз. Эйбер был моим любимым братом, пока я не узнал, что он предал меня… предал всех нас. Я знал, что он в обиде на отца; все мои братья и сестры вечно пребывали в состоянии конфликта с кем-нибудь из семьи. Но я считал нас друзьями. Он был единственным, кому я бы доверил любой секрет… доверил бы свою жизнь.
А в ответ на мое доверие он предал меня, переметнувшись к королю Свейвиллу.
Конечно, я его убил. Он не оставил мне выбора. То, что я отрубил ему голову, стало самым тяжелым поступком в моей жизни. После этого я плакал над его телом.
— Ну, мальчик мой? — окликнул отец. — Чего ты ждешь? Вперед!
— Не прямо сейчас же, — у нас было другое, более срочное дело. — Он может подождать. А сейчас…
— Церемония твоей помолвки, — кивнула Фреда. — Ты прав, конечно. Но не забывай об Эйбере надолго; он точно будет козни строить.
— Да, — козни… едва ли подходящее слово. Я считал нашего отца мастером обмана и уловок, но Эйбер его превзошел. Я знал, что мне придется выступить против брата, и скоро.
Но не сегодня. Взяв его карту, я сунул ее в сумку на поясе. Добавлю ее к своей колоде Козырей, когда достану ее со дна морского.
Я продолжил:
— А теперь о браке, который вы замыслили. Отправьте лорда и леди Дайр назад в Хаос. Не хочу иметь дело с ними или их дочерью.
— Хорошенько подумай об этой партии, — сказал отец. — Делла из хорошей семьи, хотя сейчас они и в немилости при Дворе. Лорд Дайр честолюбив, у него хорошие связи, думаю, скоро Свейвилл начнет к нему прислушиваться.
— Тогда зачем соединять наши семьи? Мы враги Хаоса. Разве что… — не собирался ли лорд Дайр повлиять на меня через дочь? Таким был его путь к милости Свейвилла?
— Посмотри на это с позиции лорда Дайра, — сказала Фреда. — Ты — главная неизвестная жизни короля Свейвилла. Нападешь ли ты на Хаос? Попытаешься ли захватить контроль над Логрусом так же, как и над Путем? Однажды ты показал зубы, уничтожив его армию. Должно быть, теперь он боится тебя.
— А лорд Дайр станет утверждать, что управляет мной через дочку.
— Конечно, станет, — отец улыбнулся. — Делла станет в Амбере голосом поддержки Хаоса. Ты будешь прислушиваться к ней, как к жене. Свейвилл захочет этим воспользоваться. Но это палка о двух концах. Через лорда Дайра ты тоже сможешь влиять на Свейвилла. А Дайр станет голосом перемен.
— Ясно, — я медленно кивнул. Звучало так, будто этот брак приносил нам сплошную выгоду. Если бы только Делла Дайр не была такой страхолюдиной!
— Наконец-то ты понял! — победно улыбнулась Фреда. — А Делла получит значительное приданное… Лорд Дайр уже намекнул, что даст тебе земли и титулы при Дворе Хаоса.
— Хаосу и Амберу не обязательно враждовать, — произнес отец. — Как только Свейвилл поймет эту великую истину, наши проблемы разрешаться.
— Ты кое о чем позабыл, — поднявшись, я начал прохаживаться. — Я не хочу такую невесту!
— Почему? — спросила Фреда.
— Ее лицо — ее тело — меня от нее воротит. Я, скорее, со скорпионом в постель лягу. Она же здоровая бугристая репка женского пола!
— В Хаосе она считается редкой красавицей, — возразила Фреда.
— Сильный дух редко сопутствует прекрасной внешности! — сказал отец. — Она — приз, за который стоит побороться.
— Тогда сам и женись на ней! — воспротивился я.
— Будь я сотню лет моложе… — пробормотал себе под нос отец со смешком.
Я недоверчиво переводил взгляд с отца на сестру. Мы смотрели на одну и ту же женщину? Наверное, поскольку они выросли в Хаосе, наши представления о красоте отличались. Лично я по возможности предпочел бы никоим боком не связываться с Деллой Дайр.
— Я принял решение, — сказал я, вставая, — и оно окончательное.
— Нет, — твердо произнесла Фреда. — Это не так.
ГЛАВА 18
В центральной части замка был небольшой садик, где я иногда сидел, предаваясь раздумьям. Дорожки из белого гравия петляли там между кустами красных, оранжевых и желтых роз. Кроме садовника — пожилого мужчины, который переходил от растения к растению со скоростью улитки, постоянно что-то подрезая и подстригая, — бывал здесь только я.
Я сел на мраморную скамью, вытянул раненую ногу и попытался забыть о своих многочисленных проблемах.
