Дана Арнаутова - Колечко
Утром она встала разбитая настолько, что мелькнула мысль позвонить шефу и сходить в поликлинику за больничным — наверняка ведь температура. Да и градусник надо бы купить. И лекарства, наверное… Но курточка, долг, премия. Премию после больничного можно не ждать. И Наташа вытащила себя из постели, беспрестанно зевая как-то накрасилась, натянула высохшую «итальянку» и запрыгнула в маршрутку.
Водитель принял желтую монетку — Наташа всегда готовила деньги заранее и под расчет — прикрыл дверь, и, перед тем, как тронуться, включил радио. Треск, хрип, потом уверенно и чисто пробившаяся волна… Наташа сидела, глядя в окно на знакомые улицы и все сильнее сжимая сумочку: изнутри поднималась ледяная дрожь.
— А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан! — пропел хриплый шансонный голос на разухабистый мотивчик. — Ведь я сегодня вист — и два туза в кармане…
Наташа стиснула сумку, подавляя тошноту и гадкий в своей непонятности страх.
— Я мимо них растаю, как в тумане. А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан…
Пробормотав что-то, она рванула ручку двери и выскочила, стоило маршрутке притормозить на светофоре у обочины. Захлопнула дверь, не обращая внимания на крик водителя, с бешено бьющимся сердцем перебежала на тротуар.
— А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан, — звучало в ушах.
Наташу передернуло. Радуясь, что до работы осталось совсем немного, — ну и что, что в другой маршрутке эту песню уже не услышишь — она рванула по прямой: дворами, проходной территорией городской больницы, углом парка — на другую сторону реки, где в многоэтажке снимала несколько офисов ее фирма. Почти не опоздав — пятнадцать минут не в счет, а шефа еще нет — влетела в офис, где все было так привычно и размеренно-спокойно, что Наташа чуть не расплакалась от облегчения.
— За тобой что, гнались? — поинтересовалась менеджер Нина, наводя у окна окончательный блеск на и без того безупречный маникюр. — Хорошо погуляла, подруга, выглядишь — краше в гроб кладут.
— И тебе здравствуй, — буркнула Наташа, падая в любимое офис-кресло и щелкая кнопкой кофеварки. — Дракон не звонил, во сколько приедет?
— Дракон шведов сегодня в ресторан ведет, — отозвалась Нина, поднимая палец и взирая на результат с видом ювелира, критически оценивающего чужой шедевр. — Так что ни его, ни Костика не будет. Отдыхаем в компании Витюши.
— Хорошо, — выдохнула Наташа, действительно забывшая про бизнес-ланч со шведами, на котором ее услуги не потребуются. — Что, так паршиво выгляжу?
— Обнять и плакать. Классный куртец, где брала?
Зашипела кофеварка, в офисе запахло кофе и конфетами, которые запасливая Нинка вытащила из стола, заглянул на минутку и уволок свою чашку с кофе сисадмин Витюша, провожаемый томным — исключительно ради тренировки — взглядом Нины. Жизнь налаживалась. Только вот тоска никак не отпускала.
— О, а тебе конверт, — сообщила Нина, внаглую разбирающая почту с чашкой кофе в руке, что правилами безусловно запрещалось. — Наталье Ждановой, отправитель… Черт, штамп смазался. Колись, Натусик, кто таинственный отправитель? Граф Монте-Кристо? Или хотя бы французский миллионер? Если американский — посылай на фиг, они все жлобы, а вот француза стоит брать.
Она даже кофе отставила, заглядывая через плечо Наташе, онемевшими пальцами распечатывающей конверт формата А. И восхищенно ахнула, увидев то, от чего Наташа отдернула пальцы, уронив лист на стол, поверх остальной почты. Большая матовая фотография. Черно-белая, хотя нет, не совсем, это просто эффект какой-то… Потому что в центре — цветное пятно. Взметнулись полупрозрачные серебристые языки пламени за спинами стоящих в два ряда людей. Людей?
Взгляд Наташи беспомощно метался по фотографии, избегая центра. Люди со снимка улыбались ей. Вот две сестрички-хиппи: бледные мордашки, длинные балахоны, по плечам струятся волосы. На руке одной, обнимающей вторую, между длинных пальцев перепонки. Вот французы, как обозвала их Наташа: лицо блондина нечеловечески прекрасно ледяной отталкивающей красотой, тьма смотрит из провалов глаз без белков и зрачков, а лицо его спутника расплылось, но сквозь него явно проступает собачья морда. Или волчья…
Красивые, уродливые, искаженно странные, с неправильными овалами безжизненно бледных лиц — смотрели на Наташу ее недавние знакомые. Острые уши, клыки на девичьих личиках, черные крылья за спиной… И обычные вроде бы лица, при взгляде на которые Наташе захотелось прикрыть глаза руками — не то что зажмуриться. Улыбалась девочка с куклой — разложившимся, оголившимся кое-где до костей личиком трупа. Улыбалась рыжеволосая — совсем человек, только рот куда шире нормального и зубы острые…
Онемев, Наташа заставила себя глянуть на середину снимка. Анжелика и Вадим почти не изменились. Такие же красивые, эффектные, обаятельные. Только по Анжелике было видно, что ей далеко за сорок — ухоженные, счастливые, холеные — но сорок лет. А Вадим — Вадим улыбался мертвой, ничего не выражающей кукольной улыбкой — и было совершенно непонятно, как мог этот манекен быть тем Вадимом! А между ними стояла она: смущенная, глупо улыбающаяся и на двадцатую часть не такая прекрасная, как та же Анжелика — но цветная. Лицо Наташи на фотографии играло теплыми красками, волосы, связанные в хвост, были темно-русыми, а не белыми, серыми или черными, а глаза — серыми, но нормальными, человеческими глазами. Потому что она одна из стоящих там была…
— Вот это фотошоп! — с благоговением ахнула Нинка. — Натусь, ты где такого мастера откопала? Вот это готика… Я тоже так хочу! Дай контактик, золотце!
Она не понимала. Глядя на лежащий перед ними лист, Нинка просто не понимала, как не понял бы любой на ее месте. А Наташа знала без тени сомнения, всплывало теперь совершенно ясно в памяти: «Жан — исключительный фотограф. Уникальный. Все фотографы снимают лица, а Жан — суть человека.» И разухабистое, из маршрутки: «А ну-ка сделайте мне фото, месье Жан…» Зачем? Зачем Анжелика так добивалась этой фотографии? Зачем ей снимок Наташиной души?
…человеком. А в Странной компании, отмечающей ночь на первое мая у подножья Лысой горы — людей не было. Наташе представился маленький котенок, случайно попавший в волчье логово. Волки были сыты и благодушны — и глупыш прогулялся между вытянутых лап, пожевал кусочек оставшегося от охоты мяса, главная волчица даже лизнула его в морду шершавым языком — а потом выставила из логова, так и не дав понять, что одного движения огромных клыков хватило бы…
Зачем? Зачем Анжелика заставила ее сфотографироваться? Никто и никогда не поверит, что это не фотомонтаж. Да и она ни с кем не будет… Вот — Нинка увидела, и то плохо! Но как теперь жить, зная, что рядом, среди самых обычных людей, милых и обаятельных — существует такое!
